Свинг - читать онлайн книгу. Автор: Инна Александрова cтр.№ 31

* * *

В нашем страшном мире главное — деньги. Чего лукавить: мечта о потерянном и найденном чемоданчике часто преследует. Денег всегда было мало — и до женитьбы, и когда женился и пошли дети. Таня долго не работала. А я ничем, кроме врачебной практики, зарабатывать не умею. Соблазны да и просто насущная необходимость простирают длань. У нас всю жизнь подавлялись нормальные человеческие стремления, нам все время навязывалось утверждение, что все — черт знает почему — кому-то что-то должны. И никакой независимости на самом деле не было и нет. Все зависят от начальства, близких, природы. Независимость — призрак. Ею куплен наш простоватый народ. Были отделены от нормальной жизни «железным занавесом» — ничего не знали, а когда проделали в нем дырки — увидели и удивились. Конечно, там тоже твердые камни, но они промыты с мылом.

Кажется, цивилизация вообще умрет, угаснет, если мужская амбиция не перестанет все пожирать. Потому и нет гармонии в обществе. А ведь на самом деле есть только один путь — познание друг друга. Бог ничего не выдал, кроме «я», «ты», «он», «она». Во всей природе, на что ни посмотри, эти двое. И если те, кто управляют нами, не проникнутся идеями гармонии природных начал, ничего не получится. А уж в нашем государстве, где всегда все строилось на крови и слезах, а теперь многое разрушено, и мы без конца выясняем, что все надо было делать по-другому, где, как говорила Ахматова, «все расхищено, предано, продано», творческая работа должна осуществляться не во имя призрачного будущего, а для вечного настоящего, в котором будущее и прошлое едины. И в каждое мгновение жизни должны мы определять свои задачи перед лицом Вечности и перед судом Вечности. Всякие же идеи, в том числе и коммунистические, — по боку. Коммунистическая идея вообще была мужской: управляли страной мужики в фетровых шляпах и брючищах шириной с Черное море.

Боже упаси, никогда не состоял ни в каких партиях, и не нужны мне их платформы. Но я за тех, кто говорит: моя собственность должна быть защищена. Моя жизнь должна быть ограждена от посягательств, в том числе и государства. Я свободен распоряжаться собой. Уверен, миллионы хотят того же. Каждый хочет быть здоровым и богатым, и не нужно этого стесняться.

Ругаем и клянем кавказцев, а они все это поняли много раньше. Много раньше освоились с рыночным механизмом и давно живут для себя, своей семьи, своего рода, своего народа. А ведь все очень просто: будет богат и здоров человек — будет богата и здорова страна. Мы же все время выискиваем в чужом глазу полено и стараемся подкузьмить, ущемить, ущучить — лишь бы Петьке или Ваньке было хуже.

А государство должно знать свое место: оно всего-то наемный служащий общества, который выполняет функции под присмотром бдительной общественности. Только разве у нас так? Говорят, государство должно быть сильным. А для чего? Если для того, чтобы посылать десанты в чужие страны, я — против. Если для того, чтобы обеспечивать соблюдение деловых контактов, найти и посадить за решетку угонщика автомобиля, поддерживать на высоком уровне медицину и образование, я — за. Пока же государство не демонстрирует никакой цивилизованности.

Конечно, надо улучшать качество жизни, предлагать либеральные модели патриотизма, солидарности, справедливости и всеми силами, всеми средствами отвергать национал-социализм. Проморгаем, прозеваем, дадим себя обмануть — будем в коричневой чуме.

Общее для всей России определение патриотизма нельзя придумать. Нельзя силой навязывать западническую модель, как нельзя всех тянуть на Восток. Нужно спорить и слышать друг друга. Должно быть единственное условие: действовать во благо народа.

Чувство патриотизма гораздо шире государственных границ, как и всякая любовь, которую невозможно удержать в рамках узаконенных отношений. Судьба каждого — в собственных руках. Если поймем, что главное для людей свобода, равенство, справедливость, это и будет самым продуктивным.

В отличие от животных у человека должны быть мораль, совесть, стыд. Если есть стыд, если человек может повиниться перед другими, перед обществом, значит, не пропащий. Для меня главное — чтобы люди жили в согласии с самими собой, с собственной душой, но с душой такой, которая, пройдя все унижения, все несчастья, все боли, не озлобилась. Интеллигентный человек, живущий жизнью души, старается, может, часто бессознательно, ставить перед собой самую высокую цель — умереть добрым. Поэтому так люблю тех, кого называют старомодными. Они обладают набором тех ценностей, от которых нельзя отступиться.

И в семье надо уметь смотреть на вещи с другой стороны. Нельзя говорить необдуманные слова, ведь еще апостол Иаков сказал, что все зло от нашего языка. Язык — огонь, прикраса неправды, оскверняет наше тело, воспаляет круг жизни. Но в то же время в обыденных обстоятельствах каким утешением может быть слово! Только думать, думать надо, что говоришь…

* * *

Господи, пока все спокойно. Можно немного расслабиться и почитать. Взял у коллеги из второй хирургии книжку Бердяева. Об авторе, конечно, слышал, но не читал. Как и Бердяева, всегда интересовало, как же увязать религию и науку. Различие их состоит в том, что знание, то есть наука, всегда принудительно, вера — свободна. Знание имеет дело с вещами видимыми, вера — с невидимыми, или, как нынче говорят, виртуальными.

Когда учился в институте, помню, на лекциях по философии говорили, что ни о каком взаимопроникновении науки и религии не может быть и речи, а религиозность Павлова, Дарвина, Эйнштейна объясняли чудачествами. Теперь понимаю, что вера их вполне объяснима и связана с невидимой, виртуальной тайной природой причинно-следственных связей, о которых и говорит Бердяев. И поиск универсального единства Вселенной, основанного на взаимопроникновении материи и духа, есть основное содержание концепции о всеобщей одушевленности природы.

Как сам отношусь к религии? Неоднозначно. На всю жизнь запомнил слова матери: в Бога — верю, попам — нет. Поражают высокого ранга проститутки — вчерашние атеисты, которые сегодня так истово крестятся, что готовы лбы расшибить. Я же в церкви люблю находиться, но расшибать лоб не могу: не хочу лицемерить.

Часто думаю: почему Россия, страна мощного православия, так плачевно, так кроваво завершила свое существование в семнадцатом году? Способна ли сейчас религия предотвратить кризис, если не выручила сто лет назад?

Люди, в основном, обращаются к религии, когда попадают в опасное, тяжкое положение и не умеют сами себе помочь, когда сами гасят в себе разум и не знают, что справедливо, что — нет. А ведь Бог — истина. Истина же — правдивость, и не только в словах, но и в мыслях. Сейчас бросились в другую крайность: в коммунистические времена по отношению к церкви бандитствовали, теперь так ударились в православие, что оно становится государственной идеологией. А ведь светлое будущее человечество увидит — если увидит! — не на религиозном пути, а на пути светского, секулярного гуманизма. Не зря же Папа Римский в одной из энциклик признал, что вера и разум — два крыла, на которых дух человеческий возносится к созерцанию истины. Ясно: отныне церковь признает роль разума, то есть науки, но считает, что достичь полноты понимания истины о человеке, об окружающей его реальности одним только разумом невозможно. Это — уже огромный шаг вперед.