50 & 1 история из жизни жены моего мужа - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Великина cтр.№ 32

– Мама, ты что, не в себе?

– У тебя ребенок не в себе. Она нашу сливу соседям пересадила. Гляди еще чего-нибудь пересадит.

С этими словами меня и выдернули. В слезах, соплях и песке, с комьями земли в каждой руке.

– Полюбуйтеся, какая землеройка, – сказала бабушка. – До Америки-то не докопала?

– До Канады! – взвыла я.

– Не переживай, – попыталась успокоить меня мама. – Ну, наполним его как есть. И так искупаешься, в конце концов. Завтра погоду обещали теплую как раз, чего ты дергаешься?

На следующий день был дождь. Впрочем, даже если бы вместо дождя на нас свалился тунгусский метеорит, это не подняло бы меня с кровати. Очень хочется сказать «а зато», только пока ни одного подходящего «зато» не находится. То есть нет.

Зато Ф. целый день кораблики пускал, и бабушка рада – такая лужа для полива ей образовалась. Пожалуй, все.

Нет, не все. В следующие выходные переставлю. Я не я буду – переставлю. У меня как раз и площадка есть подходящая, и песок еще остался, и главное (трам-парам-пампам!!!) энтузиазм имеется. Остальное – мелочи, как выяснилось.

Нет худшего врага для самооценки, чем фотография.

Зеркало?

Да что зеркало… Там втянул, тут выпятил, здесь немножечко подобрал – и вроде как и ничего. Даже для самой непривлекательной части тела можно найти подходящий ракурс и убедить себя в том, что все остальное человечество видит вас только на три четверти со светом сзади и небрежным локоном за ухом… в ванной. Правда-правда. Например, мои окорока исчезают по мановению волшебной палочки, стоит только чуть-чуть повернуть корпус влево. А если при этом расправить плечи и немножко вдохнуть, то я получаюсь совершеннейшая фея с перспективами на манто из ценных пород котов.

Нет, фотография – дело другое. Тут не скроешь, не замаскируешь и не вдохнешь. И даже если снимало вас совершеннейшее чучело, без глаз, рук и с хвостом, вы все равно уверуете в подлинность результата. Ну нет, не сразу, конечно. Сразу вы скажете что-нибудь длинное, что можно свести к короткому «Блин, Боже мой», и спрячете снимок в комод, поближе к девическим трусам. Да, прятать нужно далеко и надежно, потому как что может быть гаже поиска ответа на вопрос: «Ой, а у тебя, оказывается, есть старший братик?» Спрятать-то спрячете, только, увы, в минуты тяжких раздумий над судьбами родины ваш перекошенный абрис тяжелым камнем зависнет над темечком, нашептывая: «Посмотри-посмотри, это все ты, ты, ты, ты».

Вообще то, как я получаюсь на фотографиях, отлично характеризует один случай из младенчества. Как-то, помнится, мы с моим бойфрендом, мужчиной добрым, но брутальным, разглядывали фото «за десятый класс». Такой стандартный, знаете ли, снимочек – хор голодных в три ряда, посередине жаба (привет, Наталья Николаевна, спасибо за тройбас по географии).

– Как тебе наш класс? – спрашиваю. – Как девочки?

– Хороший класс, – отвечает. – Достойный. А это чё у вас за патлатая кобыла? Ее давно пялить пора, а все туда же…

Думаю, пояснять, «чего и как», вам не надо – сами догадаетесь.

– А она, между прочим, очень талантливая. Очень, – сказала я, вздохнув.

И вот верите, двадцать шесть лет живу на свете, и за все это время не было у меня такого снимка, который бы не требовал речевого сопровождения. «А это я тут гриппом болею», «А вот здесь просто снизу снимали, и голова как блин получилась», «А тут, извините, высадка марсиан, и поэтому жопа толстая, сиськи отвисшие, левый глаз косит, а на лбу прышщ».

Причем совершеннейшая мистика – как бы я ни выглядела, каков бы ни был мой вес, наряд, макияж и прочее, полученные фото будут как близнецы-братья – журнал «Сельская новь», разворот «Домашние любимцы», кадр «Маруся-кормилица». Вдвойне забавно, что фотографы прут на меня как мухи и каждый последующий считает своим долгом обложить предыдущего. «Тебя просто снимал бездарь, это же очевидно», – верещат они, чтобы уже спустя пару часов робко пролепетать: «Сегодня просто плохой свет».

Сегодня просто все хреново, как, впрочем, и всегда.

Самый трепетный мой фотограф – муж. Муж фотографирует даже гаже, чем в паспорте. На большей части снимков я выгляжу как человек, которому выдрали печень, но он каким-то чудом не издох мгновенно, а все-таки успел улыбнуться «на прощай». Хотите знать, как супруг достигает таких эффектов? Все просто, как в морозилке.

– Катя, сделай нормальное лицо, я сейчас буду снимать.

– …

– Не такое, а нормальное, ты что, улыбаться не умеешь?

– …

– Так в зоопарке гориллы сношаются, прекрати!

– …

– Ну это вот получше, хотя какая-то скорбь у тебя, и волосы лицо закрывают. Нет-нет, не поправляй, а то опять гориллы получатся! Вот сейчас уже…

– …

– Подожди, тут со вспышкой чего-то… Я сказал, ничего не трогай.

– …

– Еще чуть-чуть, улыбайся-улыбайся. Ща, я тут размер выставлю… Во…

– ЗАДРА-А-А-ЛЛЛЛ!!!

(Вспышка, щелк.)

– Ну вот, говорил не шевелись, что за бестолочь!..

И так далее и тому подобное. Я называю это «подрочи у барсука» – от момента «высаживания модели» до момента нажатия на спуск проходит минуты три. Барсук кончает. Модель тоже.

С профессиональными фотографами, конечно, быстрее, но смысл тот же самый. Сталь в голосе появляется после двадцатого щелчка, когда вместо требуемой одухотворенности в кадрах сияет все тот же нелирический кирпич.

– Кать, ну мы вот с тобой час назад разговаривали. У тебя же мимика живейшая. Ну как же так можно? Вотчесслово, как?

– Да запросто, – начинаю объяснять я, немедленно оживляясь. – Ну не могу я лица по заказу делать. Чё хочешь могу, а лица не могу. То есть вот если…

Трепеща (стройматериал ожил), фотограф кидается к фотоаппарату, судорожно щелкает им, щелкает-щелкает-щелкает и… И оседает на стул. Нелирический кирпич превращается в нелирический кирпич говорящий.

Что уж говорить про бюрократические снимки. Давеча пошли мы всем семейством фотографироваться на загран. Мушш, я и Фасолий.

Первым сюпруг запечатлился. Нутам сразу ясность наступила – и насчет того, кто выпил воду, и насчет того, где же мальчик, и даже кого за «Клинским» посылать.

Второй я осчастливилась. Села на стульчик и твержу про себя как мантру: «Какая угодно, только не испуганная и не вытаращенная, какая угодно, только не испуганная и не вытаращенная». Сфотографировалась, стала Фасолия усаживать. «На снимок потом посмотрю, – думаю. – Чтобы не расстраиваться».

С дитем, естественно, закавыка вышла. Сел и сразу сжался: страшно ему, место незнакомое, мужик какой-то на горизонте маячит, сикалата не дают и все такое.