Роковая связь - читать онлайн книгу. Автор: Анита Шрив cтр.№ 39

В гостиной было много укромных мест, вроде того, которое занял Майк. До недавнего времени эта просторная комната пустовала, что позволяло Майку использовать ее как личную гостиную или библиотеку. Как-то раз, просматривая книги на полках, он сам с собой заключил пари, что не найдет среди них ни одной, которую ему захотелось бы прочитать. Это было очень удобное пари, и он его без труда выиграл. Параллельно он заключил другое пари, состоявшее в том, что среди множества книг не окажется ни одной, о которой человек со средним уровнем образованности (вроде Майка Бордвина) хоть что-нибудь слышал бы. Это пари он проиграл, наткнувшись на экземпляр «Последнего из могикан». Однако по мере приближения Рождества гостиная начала заполняться людьми. Чаще всего тут появлялись мужья или дети (или мужья с детьми), изгнанные из номеров, пока их жены и матери одевались и прихорашивались. Майк также отметил, что юные пары, стремящиеся исследовать все стороны гостиничной жизни, считают себя просто обязанными посидеть некоторое время в каждой из доступных им комнат. Майк не знал, останется ли он здесь на Рождество, но не сомневался, что в этот день в гостиной будет не протолкнуться. Тут ему пришло в голову, что не мешало бы спросить у девушки за стойкой регистрации, сколько еще дней он сможет располагать своей нынешней комнатой, поскольку на период времени, который он, повинуясь многолетней привычке, продолжал называть рождественскими каникулами, все номера зачастую бронировались заранее. Эта мысль его немного встревожила, так как на Рождество ему ехать было некуда, разве что вернуться в маленькую квартирку, которую он снимал в Нью-Йорке, да сходить на обед к бывшему шурину. Кроме того, он не знал, удастся ли ему закончить к Рождеству свою писанину, продвигавшуюся на удивление медленно. Нет, определенно, если его собираются вскоре выселить, лучше узнать об этом заблаговременно.

До того сентябрьского вечера два года назад, когда Мэг ошарашила его на кухне заявлением, что она хочет ребенка, его жена была весьма агрессивно настроена к идее деторождения. Майк иногда с тоской подумывал о собственном ребенке, понимая, что они располагают неисчерпаемым запасом бебиситтеров. Однако и он все более ясно сознавал, что даже самые очаровательные детишки быстро превращаются в трудных подростков. Он, конечно, отдавал себе отчет, что смотрит на всех этих юношей и девушек глазами сотрудника средней школы, то есть его точка зрения в корне отличается от точки зрения родителей, любящих свое чадо безусловной любовью. Постоянно окруженный этими своеобразными существами неопределенного возраста (кто они? взрослые? дети?), он относился к ним хоть и доброжелательно, но достаточно критично. Отсюда его склонность обращать внимание на темные стороны их характера, на безумную предрасположенность к риску, на экспериментирование со всевозможными формами пограничного поведения, от подобострастия до жестокости, на патологическую неорганизованность, приводящую к потребности в избыточном сне, на ранимость, обусловленную бушующими гормонами, на экстремальные тенденции в области личной гигиены (впечатляюще длинные нестриженые ногти у мальчиков; девочки, меняющие наряды по три раза в день, и это не считая спортивной формы!). Размышляя над всем этим, Майк пришел к выводу, что именно предвзятое отношение к подросткам лишило его желания обзавестись своим собственным. Возможно, теперь Мэг уже родила ребенка. Когда они расстались, вскоре после скандала, ей все еще было сорок три года. С тех пор они почти не общались, разве что через адвокатов. Их бездетность привела к тому, что Рождество, которое в начале их супружеской жизни казалось им необычайно романтичным праздником, утратило всю свою магическую притягательность. Они ожидали его только потому, что оно предоставляло им двухнедельный отдых от шести сотен подростков.

Майк передумал пить в гостиной и направился обедать в таверну, где его проводили в отдельную кабину с двумя креслами. В воздухе витал легкий цветочный аромат, а из динамиков над головой звучала классическая музыка, не имеющая, насколько Майку удалось определить, никакого отношения к Рождеству. У него за спиной были высоченные — от пола до потолка — окна (чтобы открыть такое окно, приходилось наклоняться вниз, а затем тянуть вверх), служившие неиссякаемым источником сквозняков. Майк уже успел изучить меню. Оно было простым, но надежным: феттучини [21] с черным перцем, чизбургеры, сэндвичи с индейкой, суп. В городе были рестораны и получше, и он уже побывал в них, но ему нравилась непринужденная атмосфера таверны, где на всех картинах красовались коровы, призванные напоминать посетителям о чизбургерах, один из которых он и решил заказать, несмотря на принятое ранее решение не есть красного мяса. Это решение было принято на пустом месте, поскольку в последний раз на приеме у врача Майк был два года назад, еще в Авери. У школьного врача доктора Воуна на верхней губе была родинка таких размеров, что любой пациент поневоле только на нее и смотрел. Бывая в его кабинете, Майк каждый раз удивлялся, почему человек, имеющий доступ к медицинскому обслуживанию самого высшего уровня, не хочет ее удалить. Или вместе с ней он лишился бы и части губы? Майк плотно сжал свои собственные губы, только представив себе соответствующую операцию и сопряженную с ней боль.

Подняв голову, он увидел женщину, расположившуюся в кабинке напротив. Она надписывала адреса на белых конвертах, время от времени сверяясь с маленьким блокнотом на спирали. Она писала, смотрела на конверт, брала другой конверт и снова писала. Рождественские открытки? Майк пытался незаметно наблюдать за ней. На ней были черный свитер с длинными рукавами, доходившими ей до самых пальцев, обтягивающие джинсы и высокие туристические ботинки. У нее были белокурые волосы (если и крашеные, то очень дорогой краской). Майк даже не представлял ее возраст. Она была не молодой и не старой. Определение «женщина средних лет» ей тоже не шло, поскольку рождало в воображении коротко стриженную и несколько расплывшуюся в талии особу, которая ни за что не надела бы свитер с такими длинными рукавами и такие тесные джинсы. Когда официантка принесла ее заказ, женщина отложила конверты. Она подняла голову и встретилась с Майком взглядом, но не улыбнулась. Майк отвел глаза.

Он услышал тихий возглас и опять взглянул в ее сторону. Белокурая женщина откусила от своего чизбургера, и мясной сок, темно-розовый и прозрачный, забрызгал тыльную сторону ее руки и даже манжет свитера. Она рассмеялась сама над собой и промокнула сок салфеткой. Она снова подняла глаза на Майка, на этот раз несколько застенчиво. Женщина улыбнулась ему милой, но грустной улыбкой и вернулась к чизбургеру.

«Вряд ли она здесь с мужем», — подумал Майк. Женщины предпочитают обедать в обществе своего спутника, хотя ничего не имеют против одинокого завтрака и ленча.

Майку принесли его пиво, а затем подоспел и бургер, на который он с наслаждением набросился. Мясной сок брызнул и ему на большой палец, пришлось его слизнуть. Он так проголодался, как будто целый день посвятил напряженному физическому, а не писательскому труду, после которого, впрочем, его аппетит всякий раз превращался в волчий голод. Доев бифштекс, Майк задумался, не взять ли второй, но он и так уже нарушил свое обещание не есть красного мяса. Поэтому он не только не стал заказывать второй бифштекс, но и поклялся не делать этого как минимум до конца недели. Когда он отложил салфетку, таверна уже была переполнена: шумные компании сотрудников собрались на ежегодные рождественские вечеринки, на которых, по обычаю, белое и красное вино лилось рекой. Майк помнил такие вечеринки по Хартфорду и Авери. После них все коллеги проникались друг к другу необычайно теплыми чувствами, к сожалению, не доживавшими и до Нового года.