Роковая связь - читать онлайн книгу. Автор: Анита Шрив cтр.№ 3

Он откинул голову на диван и закрыл глаза. В доме было пусто и тихо. Он слышал, как в окна стучит ветер, а из кухни доносилось позвякивание кубиков льда в недавно установленном «Викинге». [3] Майк размышлял обо всем, что предстояло сделать в первую очередь: опросить студентов, созвать заседание Дисциплинарного комитета…. Если слухи просочатся в прессу, ему придется все это делать под неусыпным контролем журналистов, которых хлебом не корми, только дай возможность облить грязью какую-нибудь частную школу. По мнению Майка, такое предвзятое отношение к частным школам было вопиющей несправедливостью. Он сомневался, что подобная кассета заинтересовала бы газетчиков и телевизионщиков, если бы она всплыла в расположенной по соседству с Академией государственной школе. Состоялись бы все необходимые заседания и совещания, студентов, возможно, исключили бы из школы, но пресса не проявила бы к этой истории ни малейшего интереса. Причем ее проигнорировала бы не только местная газета «Авери Крайер», главного редактора которой Уолтера Майерса было нетрудно отговорить от публикации любых материалов, способных скомпрометировать местных ребятишек и их родителей, но также и региональные и общенациональные издания. Представители общенациональных изданий только фыркнули бы в ответ, если бы им предложили материал о сексе и злоупотреблении алкоголем в какой-нибудь бесплатной школе. Их не заинтересовала бы даже информация об участии в эпизоде четырнадцатилетней девочки. Однако, если бы те же самые факты, но касающиеся Академии Авери, попали в поле зрения репортера из «Рутланд Геральд» или «Бостон Глоуб», скорее всего, этот репортер тут же примчался бы сюда, чтобы разнюхать, что здесь происходит. Это была бы история с клубничкой, журналисты упали бы на след, как охотничьи собаки, почуявшие кровь. А если бы им удалось добраться до кассеты и скопировать ее, это еще и обеспечило бы их сенсационными кадрами. Неужели причина такой повышенной требовательности к частным школам заключается в их высоких стандартах, делающих подобные инциденты совершенно немыслимыми? Или же всем просто нравится разоблачать и высмеивать элиту общества (даже если в эту элиту затесался сын местного фермера, получающий стипендию)? Майк решил, что оба предположения верны, хотя второе все же ближе к истине.

Мысль о полиции тревожила еще сильнее. Хотя Роб и Сайлас, запечатленные на пленке, не вызывали у него ничего, кроме отвращения (пусть раньше он их обоих очень уважал, а к Сайласу даже был искренне привязан), представить себе, как их в наручниках выводят из административного корпуса, он не мог. Принято ли надевать наручники на парней, подозреваемых в посягательстве на сексуальную неприкосновенность — именно так квалифицируется в штате Вермонт данное преступление? Под словом «полиция» в данном случае подразумевались Гэри Квинни и Берни Харрман. Ни одному из них этот арест не доставит ни малейшего удовольствия. Помимо всего прочего, Гэри приходится Сайласу дядей. И что будет дальше? Придется ли парням спустя несколько месяцев предстать перед судом в излучающем самодовольную добродетель помпезном старом здании, что стоит через дорогу от ворот Авери? Под угрозой увольнения окажется не только Майк, но и все учителя, дежурившие в тот вечер на танцах и в общежитии. Вряд ли совет попечителей школы сквозь пальцы посмотрит как на сам инцидент, так и на его юридические последствия. Засадят ли ребят за решетку, в государственную тюрьму штата Вермонт в Виндзоре, где их, в свою очередь, почти наверняка изнасилуют?

Майк попытался овладеть собой. Он понимал, что его заносит. Нет, он должен взять ситуацию под контроль и действовать быстро и решительно. Трое парней в опасности. Что касается девушки… Если подтвердится факт сексуального насилия, то все самое плохое с ней уже произошло. Впрочем, последствия этого события могут сказываться еще очень долго.

Майк поднялся с пола, сел на диван и расслабил узел галстука. Еще он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, как будто облегчение притока крови к мозгу могло помочь решить его проблему. «Надо предотвратить утечку информации». Эта мысль словно сама собой пришла ему в голову, и он тут же принял решение, одновременно сделав моральный, этический и политический выбор. Последствия этого выбора настигнут Майка позже, и тогда он поймет, что ключевыми словами могли стать «обнародование» или, скажем, «помощь».

Ты ждешь ночного звонка. Ты ждешь его годами. Ты представляешь себе голос в трубке, любезный и мужской, обязательно мужской. Ты слышишь слова, но тебе не удается составить из них предложения. Составлять предложения — это к несчастью, поэтому ты пропускаешь все дальнейшее и сразу переходишь к моменту, когда ты стоишь у телефона, уже услышав ужасную новость, после чего задаешь себе вопрос: «Как я буду себя вести?»

Ты закричишь? Вряд ли. Это не в твоем характере. Ты и вспомнить не можешь, когда в последний раз кричала. Тогда, быть может, ты упадешь, у тебя подломятся колени, и ты осядешь на пол, хватаясь за стену? Нет, скорее всего, ты просто застынешь на месте, как будто парализованная полученным известием. И этот паралич, мгновенный и полный, продлится долго, потому что любое движение будет означать начало новой жизни, жизни после телефонного звонка, а это даже представить невозможно.

Но телефонный звонок раздается не среди ночи, а в среду утром, если точнее, то ровно в десять тридцать утра. Ты выбегаешь из дома, спеша на прием к дерматологу. Ничего особенного, профилактический осмотр. Ты отпросилась с работы, чтобы за один день обойти всех врачей. У зубного врача ты уже побывала, а после дерматолога помчишься к гинекологу. До дерматологического кабинета тридцать пять минут езды, тебе назначено на одиннадцать, к тому же доктор Кармайкл ужасно пунктуальна. О ком ты сейчас точно не думаешь, так это о своем сыне. Ты уверена, что он находится в полной безопасности в частной школе в Вермонте и что о нем сумеют позаботиться люди, которым ты его с готовностью доверила и которые успели внушить тебе глубокое уважение к себе и к представляемому ими учебному заведению. В руке ты держишь ключи, пальто расстегнуто; на улице подмораживает, как и на протяжении всех последних недель. На кухонном столе беспорядок, но это не страшно, потому что, когда ты вернешься домой, у тебя будет время убрать всю присланную по почте макулатуру, вымыть миску из-под хлопьев и спрятать в холодильник коробку апельсинового сока. У тебя мелькает мысль: «Пусть себе звонит, тем более что включен автоответчик». Но затем ты думаешь: «Что, если это секретарь доктора Кармайкл? Вдруг она хочет отменить мой визит, и я только впустую потрачу время?» Это заставляет тебя снять трубку.

Вначале, когда ты слышишь голос в трубке (да, мужской, и да, любезный), тебе кажется, что ты легко отделалась, ведь никто не пытается сообщить тебе, что твой ребенок погиб под колесами автомобиля на каком-то вермонтском шоссе; возможно, в твоем голосе звучит… облегчение. Но затем в трубке повисает неловкое молчание, и вдруг до тебя доходит смысл сказанных слов, и эти слова не имеют никакого значения в твоей вселенной. Именно поэтому ты и приложила невероятные усилия, пытаясь отстраниться от этой информации: «Ваш сын грубо нарушил правила школы. Он уличен в недопустимых действиях сексуального характера». Ты говоришь: «Я не…», и «Этого не может быть…», и «Я не понимаю…»