+ тот, кто считает - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Форэн cтр.№ 9

Сэнди в растерянном недоумении переводила взгляд с Мэттью на Леонарда. Николь, часто моргая, тоже глядела на англичанина. Первым заговорил Леонард, который, казалось, сохранял полное спокойствие на фоне разоблачительных утверждений Уоллиса:

– Как приятно осознавать, что в твоей команде работают настоящие профессионалы! Мэттью, я рад, что провидение, или Ас – не важно – привели вас к нам!

– Постойте, значит, это все-таки подлинник? – Сэнди не знала, готова ли она поверить в новую «правду».

– Да. Это подлинник. Я же сразу вам это сказал, – ответил Лео. Но хитрый блеск в его глазах заставил Сэнди остаться при своих сомнениях.

– Так значит, это великолепие – тоже?.. – она указала на стены столовой.

– Друзья, если мы попросим Мэттью произвести еще одну маленькую экспертизу, а их тут потребуется… – Николь сделала вид, что считает картины, – …не менее десяти, то мы сильно обидим Марго, которая полдня провела на кухне, проявляя свои кулинарные таланты. Ватерзое не терпит, когда его разогревают. Тогда он становится подобным нагретому снегу: состав молекул тот же, но вид, форма, а в нашем случае и вкус – безвозвратно потеряны, – Николь явно пыталась закрыть тему.

– Все-таки чудесно иметь такую команду! – пробормотал еще раз Леонард.

– Благодарю вас, Лео, – церемонно сказал Мэттью.

– Не за что, друг мой, – ответил Лео. – Тем более что в данный момент я имел в виду Марго, – добавил он вполголоса.

Будто ожидавшая этой реплики, в столовую вошла Марго с огромным блюдом в руках.

Мэттью, сидевший за столом напротив Сэнди, представлял собой полную противоположность привычным ей уверенным и раскованным, как правило, загорелым и одетым в джинсы американцам. Англичанин в своем старомодном бархатном пиджаке, светлой рубашке и шейном платке, оттеняющем мраморную бледность лица, казался сошедшим с портрета девятнадцатого века. Непроницаемое спокойствие во взгляде. Прямая осанка... Он не поворачивал шею, – если надо было посмотреть в сторону, Мэттью разворачивался всем корпусом. Что, впрочем, вполне естественно для портрета...

Слушать его порой было невыносимо сложно, несмотря на то, что он вещал на ее родном языке. Вычурность его речи вводила ее в состояние, близкое к трансу, когда сознание просто следовало за словами Мэттью, оставив попытки проникнуть в их суть. Но в определенной мере это было приятно – просто наслаждаться оксфордским произношением и следить за процессом сплетения слов, оставив смысл в стороне.

Внезапно дверь столовой распахнулась, заставив Сэнди вздрогнуть от неожиданности. Мэттью резко выпрямился, снова застыв в картинной позе. В светлых летних брюках и легкой куртке поверх чуть помятой рубашки, блистающий серебристой оправой очков, в столовой появился Саймон Дикселль.

– Приветствую вас, коллеги! Сэнди, Мэттью, мое почтение, – Саймон обошел стол, поздоровавшись с каждым.

Казалось, он невероятно торопится справиться с формальностями, взбудораженный чем-то, чем хочет поделиться. Мгновением позже он заговорил именно об этом: – Это оно, друзья. Мы не ошиблись!

– Кто бы сомневался! – лицо Леонарда светилось радостью ребенка, получившего на Рождество загаданный подарок.

То же детское счастье озаряло лица профессора Дикселля и Николь. Даже Мэттью, ни разу до этого не проявивший сильных эмоций, выразил некоторое подобие радости.

Сэнди, подхваченная общей волной восторга, тоже улыбалась, испытывая при этом неловкость, какую испытывают люди, попавшие на чужое торжество и не знающие, кого и с чем поздравлять, и нужно ли это делать.

– Дэдди, нам есть, что отпраздновать, перестань суетиться и садись, – Николь указала на стол. – Марго, Дэдди явился! – крикнула она.

– Спасибо, дорогая, но, к моему собственному сожалению, я не голоден. Да, да, я знаю, чего лишаю себя. Желудок просвещенного человека имеет лучшие качества доброго сердца – чувствительность и благодарность. И от его имени заявляю: подобно Марго не готовит никто в этом городе. Кстати, где она, моя недостижимая любовь?

Марго, уже стоявшая подле него, улыбнулась и произнесла:

– Юноша, ведите себя прилично. К тому же, растущий организм должен потреблять достаточно пищи. Иначе будешь маленьким и слабым.

– Марго, ты сама объясняла мне, что адреналин начисто лишает аппетита. А вот от кофе я не откажусь, – Саймон сел по левую руку от Мэттью.

– Судя по тому, что без адреналина ты уже не можешь и часа, а от истощения до сих пор не страдаешь, я ошибалась, – сообщила Марго. – Видимо, у личности с настолько невысокой когнитивной сложностью, как у тебя, механизм латентного подавления работает как-то иначе… Впрочем, о чем это я? Вы уж меня извините, захлопоталась… – добавила она, обращаясь к ошарашенной этой тирадой Сэнди.

– Да уж, – поддержала Николь. – Жарко на кухне, знаете ли. Однако есть повод поднять бокалы!

– Николь! Боюсь, Сэнди и Мэттью ничего не понимают, – сказал Лео. – Дэдди, оно у тебя с собой?

– Ну, раз уж здесь все свои… – подмигнув Сэнди, Саймон нырнул рукой во внутренний карман куртки и извлек оттуда коробочку. Совершенно обыкновенную: в такие кладут кольца в любом ювелирном магазине.

«Котенок в руках Алисы превращается в черную королеву», – в предвкушении очередной порции магии почему-то подумала Сэнди.

– За этой вещицей мы охотились около двух месяцев, – Саймон любовно смотрел на коробку. – Один французский бизнесмен, Поль Бассанж, тот самый, о котором мы вам рассказывали, Мэттью, отыскал документ, принадлежавший его прадеду, ювелиру французского королевского двора, и вот...

С этими словами и торжествующей улыбкой Саймон открыл коробку. На темной бархатной подушечке лежало кольцо с огромным черным камнем. Величина великолепного бриллианта делала его нереальным.

– Мэттью, если вы не готовы перенести очередную порцию небылиц, лучше прекратить это сейчас, иначе потом их не остановить, – доверительно проговорила Николь.

Однако кольцо в это время уже передавали из рук в руки, а Саймон рассказывал:

– По заказу Людовика ХV его личный ювелир Бассанж изготовил для очередной фаворитки потрясающее ожерелье из 650 бриллиантов, увенчанное черным камнем, равного которому не было. Увы, оспа свела монарха в могилу до того, как он успел выкупить безделицу. Бассанж, который должен был расплачиваться за камни, оказался в крайне трудном положении и, не будь дурак, предложил ожерелье Марии-Антуанетте – австрийской принцессе, ставшей супругой следующего короля Франции.

– Насколько я помню, она имела прозвище Мадам Дефицит и была страстной поклонницей подобных игрушек, – с благосклонной улыбкой знатока вставил Мэттью.

– Точно. Но здесь даже она поняла, что это ей не по карману, и была вынуждена отказаться. Однако в дело вмешалась некая авантюристка Жанна Лямотт, дочь чиновника и служанки, умудрившаяся к тому времени окрутить тяжелобольного графа де Валуа, наследника бывшей королевской династии. Когда граф был уже на смертном одре, она подкупила местного священника, и тот обвенчал ее с находившемся уже по ту сторону сознания графом, после чего стала называть себя графиней Жанной де Валуа.