Устал рождаться и умирать - читать онлайн книгу. Автор: Мо Янь cтр.№ 79

Мастер Линь — волосы толстые и крепкие, как щетина, лицо худое, большущие суставы пальцев — говорит с жутким южным акцентом, и по лицам учениц видно, что понимают они далеко не все. На застеленном тростниковыми циновками возвышении та самая учительница с косой, что говорит на путунхуа, терпеливо проводит репетицию. Скоро мы узнали, что этот номер называется «Красавица свинка едет в Пекин». Он в то время был очень популярен, исполнялся на мотив народной мелодии «Ожидание возлюбленного» с пением и танцем. Роль красавицы свинки досталась самой красивой девочке в деревне, остальные были мальчики в очаровательно наивных масках поросят. Я смотрел на танцующих детей, слушал, как они поют, и тут во мне проснулось артистическое начало, тело заходило ходуном, даже ветки абрикоса заскрипели. Открыв рот, чтобы запеть, я не ожидал, что издам хрюканье, и от этих звуков сам перепугался. Я-то полагал, что запросто смогу перевести звуки человеческой речи в песню, и это неожиданно вырвавшееся хрюканье страшно обескуражило. Но конечно, не настолько, чтобы полностью утратить веру в свои силы. Я видывал и хохлатых майн, умеющих говорить по-человечьи, слышал о собаках и кошках с такими способностями. К тому же я напряг память и припомнил, что в прежних двух перерождениях, когда я был ослом и волом, вроде бы тоже в критические моменты выдавливал из своего грубого горла человекоподобные звуки, которые могли, как говорится, поднять глухого и пробудить неслышащего.

Моё «выступление» привлекло внимание девушек, изучавших основы парикмахерского дела. Первой испуганно воскликнула сестра Мо Яня:

— Ой, глядите, хряк на дерево забрался!

Её смешавшийся с толпой брат — он давно уже мечтал получить работу на свиноферме, но Хун Тайюэ не спешил с этим, — прищурился и крикнул:

— Американцы на Луне вон побывали, эка невидаль — свинья на дерево забралась!

Но его слова потонули в испуганном женском визге, никто их не услышал. Он заговорил снова:

— Во влажных тропических лесах Южной Америки дикие свиньи на деревьях гнёзда строят. Они, хоть и млекопитающие, но покрыты перьями и несут яйца, из которых через семь дней вылупляются поросятки!

Но девичьи возгласы вновь заглушили его слова, и их опять никто не услышал. Во мне вдруг проснулось желание завязать с этим негодником крепкую дружбу, хотелось крикнуть ему: «Только ты меня понимаешь, братан, будет время, заходи, пропустим стаканчик-другой вина!» Но из-за воплей мой крик тоже никто не услышал.

Охваченные радостным волнением женщины во главе с Цзиньлуном подбежали ко мне.

— Здравствуйте! — приветственно помахал я левой передней ногой. Слов они не разобрали, но дружеский жест был понятен, и они аж согнулись от хохота. — Что за смех? — строго спросил я. — Посерьёзнее давайте!

Снова ничего не поняв, они продолжали хохотать.

— Этот экземпляр и впрямь кое-что умеет, — нахмурился Цзиньлун. — Хотелось бы, чтобы послезавтра, во время совещания, ты тоже сумел забраться на дерево, как сейчас! — Он распахнул стальную калитку и обратился к стоявшим позади: — Давайте, с него и начнём! — Потом подошёл к дереву и опытной рукой почесал мне брюхо. Приятно — хоть ложись и помирай. — Мы, Шестнадцатый, помыть тебя хотим и постричь, — заявил он. — Будешь самым красивым хряком в мире. Надеюсь, ты будешь хорошо себя вести и подашь пример остальным. — Он махнул ополченцам, которые протиснулись вперёд, без лишних слов схватили меня за ноги и стащили с дерева. Действовали они грубо, силищи в руках немерено, аж все кости заболели, и не вырвешься ведь.

— Щенки этакие! — яростно ругался я. — Нет, чтобы возжечь благовония в храме, вы наносите урон божеству!

Но они пропускали мою ругань мимо ушей и продолжали тащить брюхом кверху к котлу с солёной водой. Потом подняли и швырнули в котёл. От поднявшегося из глубин души ужаса я исполнился неимоверной силы, а проглоченные вместе с кормом два ковша вина в один миг превратились в холодный пот. Мгновенно протрезвев, я вспомнил, что до введения новых способов забоя скота люди ели свиную кожу вместе с мясом и при этом заколотую свинью как раз и бросали в такую подсоленную воду, чтобы удалить с туши волосяной покров, начисто выскоблить ножом, а потом отсечь ножки, голову, вспороть брюхо и повесить на крюк для продажи. Стоило почувствовать опору под ногами, я тут же выскочил из котла, причём так стремительно, что все застыли от удивления. Из одного котла я выскочил, но, к несчастью, угодил в другой, побольше, и погрузился в тёплую воду. По телу разлилась неописуемая истома, всей воли как не бывало, и сил выпрыгнуть из этого котла не осталось. Меня окружили женщины и под руководством Цзиньлуна принялись тереть жёсткими щётками. Я лежал, блаженствуя и полузакрыв глаза, — чуть не заснул. Потом ополченцы вытащили меня из котла, прохладный ветерок обдал тело, и я ощутил такую негу и бессилие, будто на седьмом небе оказался. Женщины подступили со своими машинками, голову постригли «под бобрик», от гривы на спине оставили торчащие волоски. По замыслу Цзиньлуна они должны были выстричь на брюхе с обеих сторон участки в форме цветка сливы, но в конечном счёте состригли всё напрочь. Цзиньлуну ничего не оставалось, как начертать на мне красной краской два лозунга: слева на брюхе — «Спариваться во имя революции», справа — «Трудиться на благо народа». Чтобы украсить эти лозунги, он намалевал цветы сливы, головы подсолнухов, и я уже смотрелся как агитационно-пропагандистский щит. Закончив, он отступил на пару шагов, любуясь своим творением; на лице появилась каверзная улыбка, которая, конечно, не могла скрыть довольства. Вокруг звучал хор похвал, все отмечали, какой я стал красивый.

Если бы всех свиней на свиноферме можно было обработать, как меня, из каждой получилось бы красочное произведение искусства. Но оказалось, что хлопот с ними не оберёшься. Даже помыть их в солёной воде было нереально. А совещание уже на носу. Пришлось Цзиньлуну менять планы. Он придумал простую, но эффектную раскраску наподобие грима театральных актёров и поручил нанести её двадцати смекалистым и ловким юношам и девушкам. Вручил каждому ведро краски, пару кистей, инструкцию и велел не терять времени, пока свиньи не протрезвели. Белых свиней нужно было красить красной краской, чёрных — белой, а остальных — жёлтой. Поначалу молодёжь ещё следовала образцам, но, покрасив несколько голов, стала выполнять работу кое-как. Небеса поздней осени прозрачны, воздух свеж, а в загонах стоит зловоние, хоть беги. У кого будет рабочий настрой в такой обстановке. Девушки с самого начала взялись за дело, засучив рукава, морщились, но безобразий не допускали. Юноши вели себя по-другому. Они орудовали кисточками как попало, и в результате тела многих белых свиней оказались заляпаны красной краской, будто их подкосила автоматная очередь. Чёрные со своим белым гримом смотрелись как отъявленные мошенники и лукавые сановники. В ряды «художников» затесался и паршивец Мо Янь. На мордах четырёх чёрных свиней, похожих на мастерок каменщика, он намалевал белой краской очки с широкой оправой, а четырём свиноматкам вымазал красной краской ноги.

Наконец оперативное совещание «Больше свиней стране» открылось. Мой трюк с залезанием на дерево всё равно раскрыт, и церемониться я уже не стал. Чтобы во время совещания свиньи вели себя смирно и произвели на участников благоприятное впечатление, пропорцию концентратов в корме увеличили вдвое, вдвое повысилось и содержание вина. Так что к началу совещания всё поголовье было пьяным в стельку. Над свинофермой висел густой дух алкоголя. Цзиньлун на голубом глазу объяснял, что так пахнет успешно опробованный ферментированный корм, в котором концентратов немного, а питательная ценность высока. Свиньи при такой кормёжке не кричат и не скандалят, не бегают и не прыгают, знай себе спят да вес нагуливают. Уже в течение ряда лет ключевым вопросом, влияющим на поголовье свиней, оставалось недостаточное питание. Введение ферментированного корма в основном решает эту проблему и открывает дорогу активному развитию свиноводства в народных коммунах.