Устал рождаться и умирать - читать онлайн книгу. Автор: Мо Янь cтр.№ 110

Я плыл с Сяо Хуа на спине вдогонку за луной, вдогонку за Мао Цзэдуном. Мы хотели подобраться поближе, чтобы поотчетливее разглядеть его лицо. Мы продвигались вперёд, но луна отступала, и как я ни старался грести изо всех сил, стремительно скользя по воде, как торпеда, расстояние между нами оставалось прежним. Сяо Хуа лупила меня ногами по брюху, как скаковую лошадь, и знай покрикивала: «А ну, прибавь!»

Тут я обнаружил, что за луной гонимся не только мы с Сяо Хуа. В этой реке водились стаи карпов с золотистыми плавниками, угри с зеленоватой спинкой, большие черепахи с круглыми панцирями… И многие из этих водных обитателей пустились в погоню. Карпы то и дело выскакивали из воды, поблёскивая в лунном свете приплюснутыми телами, как драгоценные камни. Угри извивались у поверхности серебристыми змейками, будто скользя по льду. Черепахи лишь кажутся неуклюжими, плавучесть плоского тела вкупе с пружинистым околопанцирным фартуком, а также мясистые перепонки на конечностях, которыми они с силой отталкиваются от воды, позволяют им быстро скользить, как судам на воздушной подушке. Пару раз мне даже показалось, что красные карпы долетели до луны и упали рядом с Мао Цзэдуном. Но, присмотревшись, я понял, что обманулся. И как водные обитатели ни проявляли каждый свои способности и сильные стороны в этой погоне, расстояние от них до луны ничуть не менялось.

Мы плыли дальше. По обоим берегам в зарослях тамариска, которые совсем недавно были под водой, мириады светлячков зажгли зелёные фонарики, и эти огоньки перекатывались, словно по обе стороны красного потока реки над поверхностью воды текли ещё две речки зелёного цвета. Это тоже чудо, которое редко кому удаётся увидеть, жаль, паршивца Мо Яня не было рядом.

В следующем перерождении — собакой — я своими ушами слышал, как Мо Янь говорил тебе, мол, надо переделать «Записки о свиноводстве» в большой роман. Он хотел на основе «Записок» раскрыть отличительные особенности своего творчества по сравнению с творениями тех, кто владел тайными рецептами большой литературы, как киты в океанских просторах своим неповоротливым телом, тяжёлым дыханием, кровавым живорождением детёнышей раскрывают своё отличие от изящных по форме, проворных и ловких, высокомерных и бездушных акул. Помню, ты тогда убеждал его написать о чём-то возвышенном, например, о любви, дружбе, цветах, «вечнозелёной сосне». [219] Зачем, спрашивается, о свиноводстве писать? Разве можно рядом со словом «свинья» поставить слово «великий»? Ты тогда ещё был в чиновниках и, хотя тайком спал с Пан Чуньмяо, изображал человека высокоморального, поэтому так и говорил с Мо Янем. Ух, разозлился я тогда, аж зубы зачесались, так и хотелось подскочить и хватануть тебя, чтобы не болтал больше о возвышенном. Остановили наши многолетние отношения, лишь поэтому и сдержался. На самом деле, возвышенное не возвышенное, вопрос не в том, о чём писать, а в том, как писать. У так называемого «возвышенного» тоже нет общего критерия. К примеру, за то, что ты, женатый мужчина, сначала обрюхатил нецелованную девчонку на двадцать лет тебя младше, потом оставил карьеру, бросил семью и скрылся с этой девицей, не расписавшись, даже собаки в уездном центре крыли тебя последними словами. А паршивец Мо Янь называет эти твои поступки очень даже возвышенными. Вот я тогда и подумал, что стань он свидетелем того, как мы с водными обитателями догоняем на реке луну, догоняем Мао Цзэдуна, да ещё опиши всё это в «Записках о свиноводстве», возможно, сбылись бы его самые честолюбивые устремления. Вот уж поистине жаль, что он не смог увидеть своими глазами прекрасную картину вечера девятого сентября — или шестнадцатого августа по лунному календарю: несущий бурные воды Великий канал, ракитник по берегам, дамбы. Поэтому-то его «Записками о свиноводстве» могут насладиться лишь очень немногие, для большей же части людей честных и благородных — это срамота, да и только.

Там, где Гаоми граничит с уездом Пинду, посреди канала есть островок — так называемая коса семьи У, разделяющий его на две протоки: одна течёт на северо-восток, другая — на юго-восток. Описав круг, эти две протоки сливаются вновь у деревеньки Лянсяньтунь. Площадь островка около восьми квадратных километров, его принадлежность неоднократно оспаривалась и Гаоми, и Пинду. Потом его передали производственно-строительному подразделению военного округа провинции, там начали устраивать коневодческое хозяйство, потом отказались, островок зарос ивняком и камышом и превратился в безлюдный пустырь. Луна с Мао Цзэдуном доплыла до этого места, потом вдруг подскочила, ненадолго зависла над ивняком и стремительно взмыла ввысь, стряхнув с себя речную воду внезапным дождём. При резком разделении реки на два рукава мало кто из речных обитателей оказался настолько проницательным, чтобы повернуть и плыть по течению дальше. Большинство, влекомые инерцией и центробежной силой, — вообще-то нельзя не учитывать силу притяжения луны и психологическое притяжение Мао Цзэдуна, — взлетели в воздух и упали среди верхушек ивняка и зарослей камыша. Только представьте себе картинку: река вдруг стремительно разделяется на две половины, и из образовавшегося пространства стаями вылетают красные карпы, белые угри, большие чёрные черепахи, которые в романтическом порыве устремляются к луне, но после того как достигают критической точки, сила земного притяжения возвращает их, и они, описав красивую сверкающую дугу, довольно трагично падают обратно. Разлетаются в стороны чешуя и плавники, рвутся жабры, раскалываются панцири, и они становятся добычей поджидающих там лисиц и диких кабанов. Лишь меньшинству благодаря физической силе и невероятному везению удаётся вновь нырнуть в воду и продолжить путь по юго-восточной или северо-восточной протоке.

Из-за собственного веса и восседавшей на мне Сяо Хуа я взлетел в воздух только метра на три, а потом стал падать. Целыми и невредимыми нам удалось остаться лишь благодаря амортизации гибких и густых крон ивняка. Лисам нас не сожрать — мы слишком велики; а диким кабанам с их развитой передней частью тела и заострённым задом мы, должно быть, приходимся близкой роднёй, и себе подобных они есть не станут. Так что приземлились мы на песчаную косу в полной безопасности.

Добывать пищу, причём очень питательную, лисам и кабанам не составляло труда, и раздобрели они до неприличия. Лисы едят рыбу, это в их привычке, но когда мы увидели, как её уминает дюжина кабанов, изумлению не было предела. Уже избалованные, они выедали лишь рыбий мозг и икру, а от вкуснейшей рыбьей мякоти нос воротили.

Осторожно поглядывая, кабаны постепенно подступали к нам. Свирепый блеск в глазах, длинные клыки, пугающе бледные под светом луны. Сяо Хуа крепко сжала меня ногами, и я ощутил, как она задрожала всем телом. С ней на спине я отступал и отступал, стараясь не дать им окружить нас веером. Я подсчитал, сколько их: девять голов, самцов и самок. Весом примерно двести цзиней каждый, неповоротливые и неуклюжие, вытянутые головы и морды, остроконечные уши как у волков, длинная щетина, отливающая чёрным, упитанные — от них исходила мощь дикой природы. Во мне весу пятьсот цзиней — этакая небольшая лодка, — в бытность человеком и за последующие перерождения ослом и волом я набрался ума и силы, и в бою один на один никто из них мне не соперник. Но в схватке с девятерыми у меня, вне сомнения, никаких шансов остаться в живых. В голове тогда крутилось одно: отступать, отступать и отступать к воде, прикрывая Сяо Хуа, чтобы она спаслась бегством, а потом буду биться, полагаясь на свою смекалку и мужество. Они вон рыбьими мозгами и икрой обжираются и соображают уже, наверное, почти как лисы. Мне своими расчётами их с толку не сбить. Я заметил, что двое зашли с фланга и двинулись в обход, чтобы окружить нас, прежде чем я отступлю до воды. Тут до меня дошло, что всё время отступать — тупиковый путь, нужно смело производить вылазки, с помощью обманных манёвров прорвать кольцо окружения и выйти на оперативный простор в центре косы. Действовать по выработанной Мао Цзэдуном тактике ведения партизанской войны, заставлять их перемещаться, разбить по одному. Я чуть встряхнул Сяо Хуа, чтобы сообщить о своих намерениях.