Женщина, которая легла в кровать на год - читать онлайн книгу. Автор: Сью Таунсенд cтр.№ 49

— Этим гадам все сходит с рук, потому что они знают — мы их жалеем. Вот и играют на нашем мягкосердечии. Если вы всей командой пойдете туда сейчас, в десять и духу его не будет в вашем доме.

— Но куда он денется? — всхлипнула Белла.

— Его мать жива? — спросила Ева.

Белла кивнула:

— Да, она живет всего в пяти милях отсюда, но Кеннет никогда ее не навещает.

— Значит, этот Новый год она отпразднует не в одиночестве, не так ли?

Позже Ева наблюдала из окна, как семеро мужчин и Белла разговаривают на улице.

Потом они целенаправленно двинулись в сторону дома Харперов.

Ева поняла, что наступила полночь, по бою церковных колоколов и взрывам фейерверков. Она услышала, как внизу хлопнуло шампанское и Брайан завопил: «С Новым годом!»

Она подумала о прошлых празднованиях Нового года. Ева всегда ожидала от новогодней ночи чего-то особенного. Тщетно надеялась, что случится нечто волшебное, едва стрелки часов сойдутся на двенадцати.

Но раз за разом все проходило одинаково.

Она никогда не пела с общим хором «Старое доброе время». Ей нравились слова «Да здравствует доброта!», и она завидовала тем, кто оживленно и шумно праздновал, но хороводов она водить не могла. Люди разрывали кольцо, призывая ее присоединиться, но Ева неизменно отказывалась.

— Мне нравится смотреть, — уверяла она.

А Брайан, пролетая мимо, говорил:

— Ева не умеет веселиться.

И это было так. Ей даже не нравилось само слово «веселье». Оно ассоциировалось с натужной жизнерадостностью, клоунами и дешевым фарсом, с северокорейскими парадами, на которых неразличимые маленькие корейцы синхронно отплясывают с приклеенными улыбками.

А сейчас ей хотелось пить и есть. Очевидно, о ней опять забыли.

Ранним утром Брайан прошелся по улице, разнося по соседям листовки с приглашением на день открытых дверей. В листовке было написано (Еву передернуло от слова «заглядывайте»):

Милости просим, заглядывайте и веселитесь!

Давайте познакомимся.

Приносите выпивку с собой.

Закуски найдутся, но лучше подкрепиться перед визитом.

Воспитанные дети допускаются.

Наши двери открыты для вас с 9.30 вечера.

Р. S. Доктор Брайан Бобер проведет короткую экскурсию по обсерватории, и, в зависимости от ясности (или, как выражаются неастрономы, погодных условий/облачности), можно будет увидеть Сатурн, Юпитер, Марс и другие планеты поменьше или подальше.

Ивонн через интернет купила Еве очаровательный медный колокольчик с Бали — средство связи с обитателями дома, но Ева еще ни разу не позвонила в него. Ей казалось не вполне приличным призывать таким образом людей, чтобы те ее обслуживали. Лучше подождать, пока кто-нибудь о ней вспомнит и принесет еды. За стенкой близнецы что-то бормотали и со сверхъестественной скоростью барабанили по клавиатурам. То и дело раздавались взрывы смеха и выкрики: «Дай пять!»

Ева услышала, как по лестнице поднимаются Руби и Ивонн.

— Не знаю, идти с этим к доктору или нет, — бормотала Руби. — Это может оказаться безвредной кистой.

— Как тебе известно, Руби, — отвечала Ивонн, — я тридцать лет проработала в регистратуре. Уж я-то смогу отличить кисту от чего похуже.

Мать и свекровь, похоже, зашли в ванную.

Руби говорила без привычной уверенности:

— Мне снять жилет, блузку и бюстгальтер?

— Конечно, я же ничего не смогу определить сквозь несколько слоев ткани, верно? — отозвалась Ивонн. — Не стесняйся, я в своей жизни тысячи сисек повидала.

Минута тишины, а затем Руби промямлила:

— Думаешь, у Евы нервный срыв?

— Подними руку над головой и замри… — скомандовала Ивонн. — Да, разумеется, у нее нервный срыв. Я это с первого дня твержу.

Снова тишина. Потом голос Ивонн:

— Одевайся.

— И? Что думаешь? — спросила Руби.

— Думаю, тебе обязательно нужно на рентген. У тебя там опухоль размером с лесной орех. Как давно ты о ней знаешь?

— Я слишком занята, чтобы шляться по больницам. — Руби понизила голос: — Мне ведь необходимо приглядывать за ней.

Ева гадала, верно ли, что у нее нервный срыв.

Несколько лет назад Джил, работавшая вместе с Евой в библиотеке, внезапно начала разговаривать сама с собой, бормоча про то, как несчастлива в браке с Берни Экклстоуном. Потом она принялась швырять на пол все книги в красных обложках, выкрикивая, что они следят за ней и передают сведения в МИ-5. Если кто-то отваживался к ней приблизиться, она обзывала доброхота агентом Системы. Какой-то недоумок вызвал охранников и попытался выволочь Джил через запасной выход. Она дралась со сторожами как дикое животное — кусалась, царапалась и рычала, — а потом вырвалась и умчалась в университетский парк.

Ева и охранники помчались за ней. Грузные мужчины вскоре запыхались и отстали, и вышло так, что беглянку нашла именно Ева. Джил лежала на земле, вцепившись в траву и приговаривая: «Помоги мне! Если пальцы разожмутся, меня ветром унесет!»

Тогда Ева подумала, что лучше всего оседлать Джил и прижать ее к земле. При появлении тяжело дышащих охранников Джил снова начала кричать и вырываться. По парку на большой скорости неслась полицейская машина с включенной сиреной. Ева больше ничем не могла помочь коллеге. Полицейским и охранникам удалось скрутить Джил и затолкать в автомобиль, тут же умчавшийся прочь.

Когда Еве наконец разрешили навестить Джил в психиатрическом отделении, то в первый миг она даже не узнала ее. Джил сидела в безликой комнате на пластмассовом стуле и слегка раскачивалась. Другие пациенты пугали Еву. Телевизор вопил невыносимо громко.

«Это бедлам, — ужаснулась тогда Ева. — Самый настоящий бедлам».

Шагая к выходу с территории больницы, она говорила себе: «Лучше умереть, чем оказаться в подобном месте».

Несколько лет спустя она видела любительскую постановку «Марат/Сад» [21] в исполнении студентов и преподавателей. Брайан очень убедительно изображал лунатика. Несколько недель после спектакля Еву преследовала мысль, что безумие таится прямо за углом и выжидает, когда она крепко уснет, чтобы пробраться к ней в голову и поработить ее.

Ева немного подремала. Проснувшись, испугалась, увидев на заляпанном супом стуле свою многодетную соседку Джули.