Принцесса из собачьей будки - читать онлайн книгу. Автор: Елизавета Ланская cтр.№ 15

Однако в великолепном воздушном замке, выстроенном Василием Егоровичем в собственном воображении, стремительно образовалась трещина. И звали эту «трещину» Оксаной. Выяснить имя девочки из будки, не дававшей покоя возлюбленной учителя вот уже несколько недель, помогла сердобольная бабушка-соседка Мария Степановна, громче всех кричавшая о мистике, происходящей вокруг.

Когда в ночи Валя одна кралась к дому, до которого они с Василием в прошлый раз провожали собаку-воришку, Василий, знай себе, мирно храпел, переворачиваясь с боку на бок. Когда же утром он, лениво почесываясь, зевая и потягиваясь, а потом делая все то же самое в обратной последовательности и вперемешку, пришел на кухню, под столом его ждал «сюрприз». Не то девочка, не то мальчик в каких-то лохмотьях, сидя на корточках, уплетал макароны из глубокой тарелки. При этом «оно» (других слов просто в собственном мозгу для определения существа Василий Егорович просто не отыскал), сперва ртом брало пищу, потом, при выскальзывании макаронины, помогало себе руками. Никакой вилки или хотя бы ножа! Ни-че-го! За ответом учитель обратился к Вале, которая сидела на табурете, немного дальше от стола, наблюдая эту странную трапезу.

— Что здесь происходит? Кто это?

— Это девочка, — с невинным видом, словно речь шла о таких обычных и очевидных вещах, как скажем, если бы вы воззрились с недоумением на мешок с мусором и стали спрашивать, а для чего он, а что в нем и тому подобные нелепости. Но тон подруги ничуть не прояснил ситуацию, скорее все только запутал.

— Выражайся пожалуйста яснее, — попросил Василий тоном учителя, который дома обычно никогда не использовал. Валя отреагировала моментально. Покинула наблюдательный пост на табурете, оправила фартук с прической, будто сейчас это имело важное значение, а потом неуверенными шагами приблизилась к другу.

— Понимаешь… — она запнулась, глубоко выдохнула ртом, потом также глубоко сделала вдох через нос, и весь вид ее говорил о том, что она готовится произнести какие-то важные слова, может быть самые важные за все тридцать пять лет своей жизни, — эта девочка. она жила в собачьей будке, и вот та собака, которую тогда мы выслеживали с тобой, приносила малышке коврики. Чтобы не холодно было, понимаешь? Все это время я думала о той собаке, потом решила поделиться сомнениями с Марьей Степановной и она рассказала мне историю про Оксану.

Женщина обратилась взглядом к дикой девочке, которая при виде Василия Егоровича, при звуках его громкого голоса, встрепенулась и сидела теперь, прицепившись за дальнюю ножку стола. Когда учитель посмотрел на нее, Оксана оскалилась на собачий манер.

— Ты хочешь сказать, что эта дикарка станет с нами жить, я правильно тебя понимаю?

Валя провела рукой по голому плечу друга, как бы успокаивая его.

— Но ведь она совсем никому не нужна… родители у нее пьют безбожно, того и гляди дочь за бутылку продадут. Мария Степановна рассказывала, что их лишили родительских прав и двоих сыновей отправили в интернат, а.

— Вот именно, — прервал Валины речи Василий Егорович, — мальчиков забрали в интернат. А кто? Органы опеки. Вот пусть они и занимаются этими вопросами, а тебе это ни к чему. Потом и тебя привлекут к какой-нибудь там ответственности. Хочешь проблем сейчас, когда жизнь у нас только начала налаживаться?

— Я не хочу. я хочу, — замялась Валя, растерянная от услышанных слов, — то есть если мы с тобой будем воспитывать эту девочку, то она ведь не помешает, а даже наоборот, у нас нет детей, вот пусть она и станет нам.

Василий и на этот раз даже дослушивать не стал, злость бурлила в нем и перехлестывала через края.

— Подожди-подожди! То есть, не спросив даже меня, ты решила за нас обоих, что мы станем воспитывать чужую девочку, которая неизвестно из какого леса вылезла, и не умеет даже со столовыми приборами обращаться? Ну, уж нет, дорогая, на это я не нанимался. Строить с семью с тобой — это всегда пожалуйста, но строить из себя благородного отца семейства выше моих сил, прости!

Выпалив все это на очень повышенных тонах в лицо обалдевшей от реакции мужчины, в которого она уже успела влюбиться, Валя даже не бросилась в комнату, чтобы остановить его, когда он собирал вещи в большую дорожную сумку. Хотелось упасть на пол, забиться в истерике, как делают маленькие дети, стучать ногами и руками, плакать, жаловаться. Но кому пожалуешься о том, что тебя не поняли? Твои добрые намерения отвергли и не приняли?! Даже малышка, которую Валя надумала приютить, вряд ли понимала, какая добрая и отзывчивая женщина сидит сейчас перед ней на табурете, покинутая и брошенная. От громко хлопнувшей в прихожей двери, тело непроизвольно вздрогнуло.

Оксана тоже испугалась, заскрежетала зубами, не решаясь вылезти из-под стола. Женщина с горечью посмотрела на маленького найденыша, проговорив не то ей, не то самой себе: «Вот и остались мы с тобой одни, Оксаночка. Сколько же нас ждет еще впереди трудностей. Но я буду любить тебя, и мы справимся».

Полная надежд и ожиданий, Валя с рвением принялась за воспитание маленькой дикарки. Давалось это конечно нелегко, даже сложнее, чем предполагалось в начале пути. А начинала Валя с того, что потихоньку приучала Оксану к себе. Подолгу разговаривала с ней спокойным голосом, не повышая тона. Говорить старалась с лаской. Причем, не только когда обращалась напрямую к малышке, но всегда. Называла предметы, которые были в доме, указывая на них при этом, чтобы Оксана понимала, о чем речь. Иногда казалось, что в глазках девочки появляется проблеск, что она понимает и слушает, а порой просто сил не хватало на то, чтобы достучаться до сознания, открыть двери во внутренний мир малышки. Валентина Викторовна честно старалась, пыталась найти подход к девочке. А однажды, попробовав дотронуться до Оксаны, была укушена и больше не подходила сама. Оставит на стульчике чистую одежду или еду и уйдет. Потом смотрит — из комплекта белья выбрала только трусишки и маечку, к платьицу даже не притронулась. Еду съедала, а миску при этом вылизывала прямо языком, как это делают животные. Впервые увидев такое чудо, Валя даже перекрестилась, так дико все это смотрелось. Чудная была и Оксана.

Время в заботах о малышке пролетало незаметно, но оно успевало делать свое нехитрое дело — сближать две одиноких души. Василий так и не появлялся больше, так что всю нерастраченную ласку Валентина отдавала девочке, своей названной дочке. И не могло не откликнуться детское сердечко на внимание и терпение женщины. Постепенно подпускала к себе, даже по головке теперь гладить разрешала. Когда удалось установить контакт эмоциональный и тактильный, Валентина Викторовна осмелела. Решила попробовать обучить девочку пользоваться ложкой.

— Оксаночка, деточка, посиди со мной за столом, — ладошкой постучав по мягкой обивке стула, женщина улыбнулась. Девочка подошла. Неуверенно села. Глазки ее при этом смотрели и недоверчиво, и любопытно. На скатерть Валя положила ложку.

— Вот, смотри, это ложка. Ею кушают обычно, — жест наполнения ложки и отправления ее в рот сопроводил слова. Малышка смотрела, не отрываясь, во все глаза.

— Ну, ты же помнишь, скажи? Знаешь ведь, что такое ложка? Ты ведь не всегда такой была?