Таблетка - читать онлайн книгу. Автор: Герман Садулаев cтр.№ 53

Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик…

Было, дом, люди вокруг. А теперь я один. Один. О'дин, дин-дин.

Так, наверное, звучали бы часы, если бы они были большие, размером со шкаф. Один. В моей жизни так тик-так тик-тик даже лучше. Лучше, когда один дин-дин-дин-дин…

Я вспомнил позапрошлую работу, когда мне, или это был другой человек, приходилось часто путешествовать по стране. Распаковывать и снова запаковывать чемоданы, меняя самолёты на автобусы и поезда.

Жизнь. Нет, жизнь – это не театр. Это не игра. И не сон. Жизнь – это командировка. Вот только командировочное удостоверение потеряно, задание помнится смутно, и живёшь ты в чужих местах, пытаешься что-то сделать, не будучи уверенным, что это именно то, для чего ты был послан. И ждёшь, когда руководство, наконец, выйдет на связь. И боишься этого. И ещё больше боишься, что этого никогда не произойдёт.

Командированному и так не сладко. А тут ещё эти сумки, чемоданы. Путешествовать лучше налегке, но сам не замечаешь, как обрастаешь скарбом: жена, дети, родственники, друзья.

И коротаешь время, ища развлечений по вечерам. Привыкаешь к новому месту, окончательно забывая, кто ты, кем, откуда и зачем был послан.

А потом объявляют обратный вылет…

Поэтому – лучше, когда ты один. Дин-дин.

Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик…

И решимость что-то менять тает с каждым годом. Раньше я мог остановить время. Но теперь просто лежал, не вставая, не пробуя даже убить часы – я знал, что их смерть не поможет, я всё равно не сумею заснуть.

Эти часы подарили мне на ежегодном приёме, который проводит для своих партнёров Санкт-Петербургское отделение морской контейнерной линии. OOCL. Аббревиатура – лого компании – выгравирована на металле крышки. Часы стилизованы под какой-то морской прибор, может, особый морской хронометр, я не знаю, я никогда не плавал на больших кораблях – не ходил, так правильно говорить, потому что моряки не плавают, а ходят на кораблях.

А ещё сортир называют гальюн, а кухню – камбуз. Это я точно знал. Хотя не помнил, откуда. А главное, не помнил – зачем.

OOCL – компания из Китая. Приём открывали гости из центрального офиса, невысокие азиаты в европейских костюмных парах и строгих тиснёных галстуках. Главный из китайских гостей коротко провозгласил достижения компании за прошедший год: на 40% вырос объем контейнерных перевозок в Россию. Да, их бизнес процветает. И как ему не процветать, когда импорт из стран Юго-Восточной Азии увеличивается с каждым годом, в Россию везут всё – еду, одежду, технику. Кажется, что в самой России уже больше ничего не растёт, кроме зданий торговых центров, ничего не шьют, кроме уголовных дел, ничего не изобретают, кроме новых способов отъёма денег у населения.

Но какое мне до этого дело, мне, маленькому голому созданию, которое не может заснуть в тёмной квартире и слушает: тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик…

На том приёме я был приставлен к человечку с лицом, покрытым кожей щербатой, как поверхность Луны, и таким же круглым, как небесный спутник, с лицом, как будто бы изуродованным оспой, – но это только метафора, ведь оспа давно побеждена европейской медициной. Человечка звали, кажется, Ник, и он работал в европейском офисе китайской компании. Я перемолвился с ним парой фраз по-английски, и его русские коллеги поспешно и с облегчением избавились от него, сдав гостя на мои руки на весь вечер.

Ник рассказал о своём офисе в Англии, который расположен, конечно, не в Лондоне – нет, там тесно и шумно, – а в маленьком городке, практически в сельской местности. Ник рассказал о своей жене и двух маленьких детях, о своей собаке Лесси и машине «Тойота». Ник предложил продолжить вечер где-нибудь в баре, где играет музыка, есть немецкое пиво и красивые русские девушки. Его глаза засветились, как две болотные гнилушки во тьме, но я вежливо отказался.

На приёме я съел килограмм красной рыбы и выпил четыре бутылки лёгкого, белого итальянского вина. Обихаживая Ника, я успел завести ещё несколько полезных знакомств, я восхищался отелем, делал комплименты принимающей стороне, жал руки директорам, строил глазки девушкам-менеджерам и приветливо улыбался немолодым директрисам сотрудничающих и конкурирующих с «Холод Плюс» компаний.

Я воплощал комильфо, или мне только так казалось, плавал в волнах красиво одетого и празднично пахнущего общества, как рыба в воде, та самая красная рыба, и чувствовал себя выброшенным на берег, горячий песок, пузырящуюся раскалённым маслом сковороду.

Мне всегда было плохо с людьми.

Я вышел из отеля, шатаясь, я добрёл до входа в утробу метро, и в вагоне меня окружили другие люди, голодные, серые, злые, пахнущие пивом из пластиковых бутылок и усталостью. Я понял, что с этими людьми мне ничуть не лучше.

Просто я всегда чувствовал себя как пришелец с другой планеты. Может, из параллельного мира или других времён. Со временем я научился улыбаться и поддерживать разговор. Я немного читал о футболе и спортивных автомобилях, побывал на паре курортов и каждый день слушаю прогноз погоды. Поэтому тема для беседы у меня всегда есть, и я вовсе не кажусь нелюдимым.

Я научился притворяться, вот как произошло.

Во всём мире есть только несколько человек, или я знаю только нескольких, с которыми я на одной волне. И могу впаривать им любую ересь, которая зарождается в моей голове и от которой мои обычные знакомые впали бы в ступор.

Мы – тайная секта. Вычисляем друг друга по запаху.

Мы – потерявшие. Возможно, поэтому мы – ищущие.

А нищие духом – блаженны.

Но это не про нас. Мы в поиске, мы на пороге открытия духовных богатств, в наших карманах лежат золотые карты духовности с неограниченным овердрафтом; мы ждём только времени, чтобы активировать их.

Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик…

Интересно, какой он, этот Hakan? Наверное, тридцати с лишним (все годы, которые после тридцати – лишние) лет, полноватый, неаккуратно выбрит и просто пострижен. А может, он худой и носит очки с пластмассовыми дужками, как пенсионер.

Ещё когда я читал только его репортажи на злобу дня, я почувствовал – по запаху – что это тот человек, с которым я мог бы общаться. После я нарыл в интернете другие его тексты, совершенно безумные. И утвердился в своём ощущении.

В одном из блогов я увидел адрес его электронной почты и послал короткое письмо, прикрепив к нему эссе о Хазарии. Ответ пришёл только через неделю. Hakan писал:

«Здорово, бро! Воткнул в твоё крео. Сначала подумал – много букф, ниасилю. Если только па

диаганали. А концовка оказалась смачная, зачот. Аццкий отжыг! Пеши исчо.

Жму руку.

Hakan

P. S. Ты спрашиваешь, почему я называю себя хаканом? Ахуй знает! Так меня в ПТУ один армянский парниша (что он только там делал? До сих пор не догоняю) окрестил. За то, что у меня борода рыжая и плохо растёт. Сказал, как у хакана. Я тогда ему пизды вломил. А потом, когда уже хуярил вовсю в инете, нарыл, что это совсем не обидное слово. Даже наоборот, пачотное. Так звали вождя то ли у татар, то ли у викингов. В общем, бороду я не крашу и не брею и прозываюсь Hakan. Такая хуйня получилась.