Шалинский рейд - читать онлайн книгу. Автор: Герман Садулаев cтр.№ 19

– Стоять! Выйти из автомобилей! Руки на капот!

«Жигули» и «Волга» остановились. Дверь «Волги» открылась и из нее неспешно вышел мужчина с небольшой бородкой и в берете. Мужчина сказал по-русски с сильным акцентом:

– Что за проблемы?

Лечи вышел вперед.

– Вопросы здесь будем задавать мы. Министерство шариатской безопасности республики Ичкерия, Шалинский район. По нашим сведениям, вы похитили человека. Отпустить заложника и сдать оружие!

Мужчина дерзко улыбнулся и перешел на чеченский.

– А ты, товарищ, не хочешь узнать, кто я?

Он достал из нагрудного кармана удостоверение и развернул его перед лицом Лечи. Я стоял рядом с Лечи и прочел, что предъявитель является бойцом отряда специального назначения «Борз».

На Лечи документ не произвел никакого впечатления.

– У нас на толкучке такую бумажку каждый фраер может купить за сто долларов, – сказал он и повторил: – Сдать оружие! Ты и все твои индейцы. Пока мы не сняли с вас скальпы.

Боец спецназа дернулся к кобуре. Дуло моего автомата было нацелено ему прямо в лоб. Я приготовился к стрельбе. Все ребята тоже держали на прицеле его и машины его группы. Двое наших навели гранатометы на автомобили.

Мужчина оценил ситуацию, и его рука замерла на полпути.

– Подожди, дорогой. Мы выполняем задание нашего командира. Человек, которого мы забрали, русский шпион. У нас проверенные агентурные данные.

– Он все врет, – закричал свидетель похищения. – Юсуп землю продал, хотел мать на лечение отправить. Эти собаки перерыли весь дом, денег не нашли и сказали его жене, что, если завтра она не соберет пятьдесят тысяч долларов, они пришлют ей отрезанные яйца ее мужа и голову на шампуре! А откуда она возьмет столько денег? Тот наш старый огород в десять раз меньше стоил!

Лечи сказал спокойно и твердо:

– Любые операции по захвату шпионов должны быть согласованы с Министерством шариатской государственной безопасности. В Шалинском районе – лично со мной. Я никаких указаний не получал. Из чего следует, что вы бандиты. Сейчас твои ублюдки выйдут из машин, и вы все сдадите оружие. Если мне покажется, что все идет не так, как я хочу, если мне не понравится хоть одно движение или взгляд – мы перещелкаем вас в одну минуту.

Мужчина медленно поднял руки. Я подскочил к нему и выхватил пистолет из кобуры.

– Теперь остальные!

Главарь дал знак, и его подручные стали вылезать из машин. Их было всего семь человек. Нас натолкалось в два уазика десять, считая свидетеля. Гранатометчики оставались на позициях, остальные парни в считаные секунды разоружили и обыскали банду. Головорезов собрали в кучу на обочине под прицелами автоматов.

– Вы пожалеете, – прошипел главарь, – вы не знаете с кем связались!

– Везем их к нам? – обратился я к Лечи.

Лечи смотрел на меня и молчал.

– Мы повезем их к нам и проведем расследование? – снова спросил я.

Лечи молча покачал головой.

– Но, Лечи, мы ведь не…

– Ты сам знаешь, что будет. Завтра мы будем вынуждены выпустить этих сволочей на свободу. А сами получим выговор. Это в лучшем случае. Что в худшем – я даже думать не хочу.

– А Асланбек? Асланбек же…

– Арсаев хороший парень. Но он не Аллах. Ему надо помочь.

Похитители растерянно переминались с ноги на ногу. Наши бойцы сверлили их взглядами и держали автоматы наготове.

– Командуй, – сказал мне Лечи и, повернувшись, пошел к уазику.

Я подошел к сотрудникам и отдал приказ:

– В линию!

Пятеро бойцов, державших бандитов на мушке, вместе со мной встали в ряд на дороге.

– Огонь!

Раздался громкий треск автоматных очередей. Тела, пробитые пулями, свалились на обочину, друг на друга, сотрясаемые конвульсиями. Это было похоже на грязный групповой оргазм или на насекомых в банке.

Не сговариваясь, мы не стали добивать расстрелянных контрольными выстрелами. Просто подождали, пока их предсмертные судороги прекратились.

Потом все трупы затолкали в одну машину, в «Волгу». «Волга» – очень просторная машина. Хорошая. Как будто предназначена для того, чтобы в нее закладывать много трупов. Мы отвели свои уазики и трофейные «Жигули» на безопасное расстояние и подорвали «Волгу» из гранатометов. Машину подбросило на дороге, во все стороны полетели куски железа и мяса. Разлился бензин, и заполыхало пламя.

Не чувствуя своего онемевшего тела, я сел на заднее сиденье уазика рядом с дядей. Лечи похлопал меня по коленке:

– Ничего, Тамерлан. У нас не было выбора.

Это была моя первая кровь.

Даже когда казнили насильников Лейлы, я не нажимал на курок.

После того, как Лейла покончила с собой, я продал свой модный «Стечкин». Купил АКМ, а оставшиеся деньги передал родственникам ее первого мужа, которые забрали сына, которого я уже считал своим.

Тот «Стечкин» уже нашел свою жертву. Теперь свою кровь нашел и мой автомат. Я нажимал на курок вместе с парнями, расстреливая арестованных. Мы убили их всех. Они все были мертвы.

Мы подорвали и сожгли их трупы. Их не смогут ни опознать, ни похоронить.

Мы сообщили в Грозный, что машина с неизвестными подорвалась на мине. Никто не стал ничего расследовать.

Может, так и было нужно. Только так мы могли пытаться остановить похищения людей.

Возможно, Лечи был прав и у нас не было выбора. Вот опять – не было выбора! Когда ты берешь в руки оружие, слишком часто у тебя не остается другого выбора, только стрелять и убивать.

Ты уже сделал свой выбор: когда взял оружие в руки.

Весь следующий день я просидел дома. Я читал книгу; кажется, это был какой-то советский писатель. Роман про домны, стройки и комсомольцев. Я даже не приготовил себе еды. Грыз черствую буханку хлеба и запивал сладким чаем.

Ближе к концу дня меня навестил Лечи. Он открыл дверь сам и прошел в комнату, не поздоровавшись.

– Почему тебя не было на службе?

Я приподнялся с лежанки. Когда заходят старшие, у нас принято вставать.

– Садись. Ты заболел? – дядя подсказывал мне ответ.

– Нет. Просто не хотел никуда выходить.

– Так не пойдет. У нас дисциплина. Это тебе не институт: хочу хожу, не хочу – дома сижу.

Я молчал.

– Давай выпьем?

Лечи достал бутылку водки.

– Не… я не хочу пить. Коран запрещает пить.

– Брось! Ты же не фанатик.

Это правда. Фанатиком я не был. Принятие ислама произвело переворот в моей душе. Я искренне пытался следовать хотя бы чему-то. Но в вопросах правил и ограничений не был к себе строг.