Прозрачные леса под Люксембургом - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Говорухин cтр.№ 53

– Почему вы не носите белье в прачечную?

– Я им не доверяю.

– А мне?

– Вам всецело.

На кухне робко и застенчиво готовила Тома.

Она подходила к плите, снимала крышку с кастрюли, осторожно помешивала ложкой, пробовала на вкус.

– Извините, у вас не найдется черного перца? – обращалась она к одной из соседок.

И та, отдавая перец и презирая Тому за непрактичность, елейно отвечала:

– Пожалуйста, пожалуйста.

И гадко-многозначительно переглядывалась с другой соседкой.

На кухне появился пьяный сосед-молдаванин. Пьян он был всегда, даже в часы непродолжительного отрезвления в нем непостижимым образом сохранялись остаточные явления алкоголя.

– Развеселые цыгане по Молдавии гуляли… – фальцетом пропел он и ущипнул соседку, ту, что помоложе.

– Дегенерат! Питекантроп! – завизжала соседка.

– Мишель, – представился он Томе. – Как сами?

– Нормально, – удивилась Тома.

– Да-а… – протянул Мишель, сел на табурет посреди кухни и задымил.

– Может, вы не будете курить на кухне? – брезгливо заметила вторая соседка.

– Угу! – отозвался Мишель. – Все брошу и не буду.

Кухня тяжело вздохнула.

Шипели кастрюли.

И где-то вдалеке, в мутном окне кухни были едва различимы купола Кремля. Золотые, величественные и недоступные.

Соседка в ванной спросила:

– Вы, кажется, закончили литературный институт?

– Кажется, – ответил Леха.

– Отчего же вы не сидите и не пишете? Мотаетесь по Северу, ищете какое-то золото, пропадаете месяцами.

– Так получилось.

– Не морочьте мне голову – я пожилой человек. Затянули деньги, привычка к хорошей жизни.

– Хорошая жизнь – не так уж мало.

– Так вы можете иметь эту жизнь, занимаясь своим прямым делом.

– То есть?

– Публиковаться, ставиться, что там еще…

– Вы уверены, что это кого-то заинтересует?

– Разумеется, если это талантливо.

– А кто определяет меру таланта?

Соседка посмотрела на него жалостливо, как на недоумка.

– Компетентные организации.

Она ушла, считая свою нравственную миссию законченной.

Леха закрыл глаза…

…Туман лежал на реке, острове, тайге, деревне. Покачивался бакен, скрипели уключины. Старик-бакенщик, положив на колени худые, пахнущие рыбой руки, дымил самокруткой, и дым тяжелого табака растворялся в тумане. Пахло прелой травой и хлебом. Потерянно мычали в тумане коровы, разматывалась колодезная цепь, где-то стучал топор.

И сквозь грязное, размытое дождем стекло виднелись законопаченные мхом бревна, старые фотографии на почерневших стенах, выскобленный стеклом стол в паутине изломанных трещин, тяжелая бронзовая лампа на столе, бумага, чернильница, перо…

Двери в редакцию, тяжелые, с фигурными бронзовыми ручками, поддались на удивление легко.

– К кому? – спросили на вахте.

– К Андрианову, – легко соврал Леха.

Он долго плутал по лабиринтам редакции, пока не нашел нужный отдел.

Мужчина в черной рубашке взглянул на него вопросительно.

– Я хотел бы показать два рассказа, – сказал Леха.

– Вы член Союза писателей? – спросил мужчина.

– Нет.

– Тогда вам на шестой этаж к Вере Николаевне.

Леха поднялся на шестой этаж – последний в редакции. Там располагались архивы, фотолаборатории и другие технические отделы. Ничто не говорило о присутствии здесь редакторских служб.

В угловой комнате, заставленной стеллажами, несколько женщин пили чай. Здесь Леха и спросил Веру Николаевну.

– Подождите, – с набитым ртом ответила одна из редактрис, толкая дверь.

Дверь поехала, пронзительно заскрипев, и хлопнула перед носом.

Леха присел у журнального столика с пепельницей, закурил в ожидании.

Наконец отворилась дверь и вышла немолодая литературная дама в спортивном трико, заправленном в резиновые боты. Бросила на столик пачку «Астры» и, сев на свободный стул, произнесла привычно и скучно:

– Я Вера Николаевна. Что у вас?

– Я хотел бы показать два рассказа, – повторил Леха. – Меня переадресовали из отдела литературы.

Вера Николаевна стряхнула с ладоней липкие крошки пирожного, взяла рассказы.

– До этого печатались?

– Немного, – опять соврал Леха.

Она закурила, поднесла к глазам висевшие на цепочке очки. Задерживаясь на каждой странице по несколько секунд, она через две-три минуты положила на стол первый рассказ и через тот же интервал – второй.

– Ну, первый – это вообще какие-то литературные сентенции, во втором, в принципе, неплохое вступление и концовка хорошая, но в середине – явный провал…

– То есть, как я понимаю, – перебил Леха, – печатать вы это не будете?

Вера Николаевна снисходительно улыбнулась, подавляя страдальческую гримасу.

– Вы член Союза писателей?

– Нет.

– Наша газета печатает только членов Союза.

– Зачем же вы взялись читать?

– Я полагала, что вы нуждаетесь в теоретическом разборе.

– Теоретическому разбору я шесть лет подвергался в институте. А потом, как вы собирались все это разбирать, если даже не дали себе труда вчитаться…

– Вы что, молодой человек, оскорблять меня пришли?

– Нет, – голос Лехи зазвенел, – это вы позволяете себе хлопнуть дверью, выйти перед автором в трико и галошах, но это дело привычное. Кто я для вас? Смешно и время тратить.

С Веры Николаевны постепенно слетал литературный лоск.

– Я вас не звала, – взвизгнула она, окончательно теряя в себе редактрису.

На этот визг распахнулась дверь, и несколько любопытных сотрудниц выглянули в коридор.

– Я к вам тоже не на крыльях летел, – устало сказал Леха. – Вершители судеб! Представляю, сколько надежд разбилось о ваши желудки, набитые пирожными…

– Да он просто хам! – взвилась одна из сотрудниц.

Он спускался этажом ниже, к лифту, а вслед ему, стараясь перекричать друг друга, голосили редакторши:

– Писатель!

– Кто его вообще пустил?!

Леха вошел в лифт и, когда закрылись двери, развернулся, коротко и сильно ударил в переборку дверей. Пластиковая стенка треснула, лифт дернулся и остановился.