Андерманир штук - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Клюев cтр.№ 106

Дополнительным эффектом может служить непогода – дождь или снег – на улице: спроецированные вами в подкупольное пространство, они окончательно разрушат представления публики о том, где находится цирк (искусство), где – окружающая действительность (жизнь), и полностью сотрут разницу между ними.

– Ну-ну…

Ничего другого по поводу Ратнера дед Антонио обычно не говорил.

Да Лев старался и не обсуждать с ним Ратнера – особенно теперь, когда Ратнер для Льва был уже не только грозным образом его последетства и растаявшим в воздухе духом с телевидения, не только кумиром Лизы, много лет назад загадочно возникшим в ее спальне и предсказавшим ей всю дальнейшую жизнь – в том числе и встречу со Львом, но и, видимо… другом.

«Позвольте мне быть Вашим другом», – так Ратнер сказал сам, просидев несколько часов со Львом и Лизой на Усиевича, и установив, что – вопреки опасениям Леночки – никакого паралича желаний и всего такого у Льва не наблюдается, а что глаза красные, это пройдет. Лев сначала сильно было рассердился на Леночку за вызов «психиатра», но потом в сердце своем даже поблагодарил ее: без Леночки эта встреча никогда бы не состоялась. Да и Ратнер сказал вдруг от всей души: «У Вас прекрасная мама, Лев. Вы уж поверьте мне».

Не поверить ему Лев не мог.

А в их с Лизой жизни после прихода Ратнера изменилось все.

Еще совсем недавно они сидели на кухне и пытались сообразить, как – хотя бы одному из них – заработать сколько-нибудь денег. Расформирование библиотеки лишило Льва пусть и постоянно менявшегося, но изредка все-таки вполне приемлемого заработка, перспектив найти что-нибудь похожее не было вообще: страна, как сумасшедшая, торговала и отказывалась содержать тех, кто не умел ничего продавать. Лиза в отчаянии решила было продавать свои картинки на Арбате, но Сэм объяснил ей, что так просто на Арбат с картинками не выйдешь, ибо «на Арбате все схвачено». Деньги у родителей Лиза, понятное дело, если и брала, то исключительно по крайней необходимости и считая, что скрывает это ото Льва. Хитрости ее были шиты ослепительно белыми нитками – и Лев все время жмурился…

Ратнер сошел на них, как ангел с небес.

Во-первых, он сразу купил всю Лизину «Марьину рощу», увидев только одну картину на стене в кухне. «Это же… это… у меня нет слов, Лиза! Сколько у Вас таких? Двена-адцать? Я покупаю все – простите за тон: конечно, не я как я покупаю, а как директор учреждения… у меня в академии стены голые. Кстати, я на днях об этом думал: в академии первый выпуск уже на носу – стыдно просто, что я все откладываю заняться… как бы сказать, не интерьером, конечно, упаси Бог, но – Вы понимаете, Лиза?»

Еще бы Лиза не понимала: у нее никто и никогда не купил пока ни одной картины, а тут сразу аж двенадцать – да в постоянную экспозицию, да в такое место!.. За деньгами можно было зайти в конце месяца, то есть дней через восемь. Денег этих им со Львом хватит на год, а скромно жить – то и на два. Впрочем, надо будет не медля обменять их на доллары – и уж тогда-а-а…

Во-вторых, Ратнер явно заинтересовался Львом, причем сильно. Волшебное ратнеровское я-в-таких-вещах-толк-знаю отозвалось – если и не в сердце Льва (о чем откуда ж узнать!), то определенно в сердце Лизы – звоном небесных колокольчиков.

– Но Лев! – взывала к нему она после ухода Ратнера. – Человек тебя лечить пришел, понимаешь? И если он, тем не менее, сумел увидеть в тебе «дар Божий»… это же его слова! Неважно, что ты сам про себя думаешь, даже и хорошо, что сам ты в себе ничего не видишь, – важнее, что он видит. Потому что он ошибаться не может.

– Ой, Лиз… хватит выделять каждое «он» курсивом, – попросил Лев.

Но, конечно, Лев и сам был ошарашен. Никто и никогда не говорил ему вообще ничего о его способностях – о просто способностях, хоть к чему бы то ни было! По словам же Ратнера получалось, что Лев… извините, может все. Ему, Льву, дескать, только немного не хватает «школы» (Лев не очень понял про «школу», но в подробности вдаваться не стал), а придет «школа» – и цены Льву, значит, не будет. Лев про «цену» тоже не понял, однако сосредоточиваться не стал и на цене.

– Вы, Лев… простите за пафос, конечно, но Вы феномен, понимаете? Вот Вы только что о нашей с Вами первой встрече так трогательно мне рассказывали, когда Вы на сцену ко мне поднялись… я помню Ваши глаза с тех пор! Потом я их у Вашей мамы увидел – и все гадал еще: откуда, откуда? Но дело не в глазах, конечно, а в том, что я помню Вас – мальчишкой, и энергию, от Вас идущую, чистоты необыкновенной – помню. А на днях, когда Ваша мама мне все про Вас сообщила – например, что Вы с дедушкой в постоянном контакте… я ведь еще не понял тогда, что Вы – это Вы, но ведь сообразил же: вот оно! У меня в академии на сегодняшний день человек семьдесят студентов – большинство случайные люди, которые, это мое мнение, ни на что не способны… а тут – нате вам: человек, который прямо сейчас, сию минуту, может! Экстрасенсорная перцепция в чистом виде…

В общем, Лев и опомниться не успел, как почувствовал себя другим Львом – и было это странно. Значило оно все для него что-нибудь или нет, он не знал, но значение определенно имел тот факт, что Ратнер предложил ему учиться, «прямо сейчас и начав», – страшно подумать, в Академии Тонких Энергий, о существовании которой ни Лев, ни Лиза и представления не имели! Причем учиться в этом платном, как выяснилось, заведении Лев мог даром – и, к тому же, Ратнер обещал назначить ему стипендию.

Проводив Лизу домой, Лев шел пешком по набережной.

И внезапно начинал ткаться – из кусочков, из обрывков, из клочков – узор его жизни, которого Лев не видел до сегодняшнего вечера, но который – вот же! – теперь проступал сквозь все его «не могу», все его «не знаю» и «не умею». Оказывается, во-о-он там – он немножко мог, там вот – немножко знал, а тут – немножко умел… интересно, интересно, м-да.

– Деда, – тихонько говорил он, – ты представляешь себе? Академия Тонких Энергий! Учиться я, правда, поздновато начинаю, но зато понятно теперь, почему я столько лет после школы не поступал никуда: некуда было, академии не было еще… А тут – ее как будто для меня создали, это ведь судьба.

– Ну-ну… – вздыхал дед Антонио.

Сегодня, на пути в академию, куда ему предстояло войти в первый раз, Лев поначалу тоже слышал только «Ну-ну».

– Как-то все оно немножко быстро случилось, львенок, не кажется тебе? – скучно спросил вдруг дед Антонио в ответ на какую-то очередную реплику Льва. Он давно уже не называл его «львенок» – и какое-то тайное значение имя это, видимо, в данный момент имело.

– Что – «немножко быстро»?

– Ну, сам посуди… чуть ли не тридцать лет – да вот же, вплоть до недели-другой назад! – ты ничего не знал, ничего не умел, не мог ничего, и вдруг – щелк: все можешь! И – всемогущий уже – идешь еще чуть-чуть подучиться… как-то оно смешно немножко: всемогущему-то учиться – зачем?