Любовники - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Багиров cтр.№ 27

– Да какая разница-то, какой там рояль, Жень? Что до меня, то для меня они все одинаковые. Особенно при современных-то технологиях…

– Не скажи. Сейчас я тебе немного арифметики приведу, чтобы ты понял, что я имею ввиду. Итак, смотри: рояль – инструмент струнный.

– Да неужели?! – я сделал испуганное лицо. – Чёрт возьми, ты открыл мне страшную тайну!

– Не перебивай меня, это бесполезно. Я намерен вдолбить тебе это до конца, чтобы ты врубился, что я трачу столько денег на поездки не потому, что я лох, которому нечем заняться. Слушай дальше: рояльная струна – это такой толстый металлический прут, натянутый под очень сильным напряжением. Всё это держит деревянная дека, которая выгнута куполом, чтоб под таким напряжением она не треснула. А теперь – арифметика. У самых лучших «Стейнвеев» купол – пять миллиметров на метр деки. Это очень неплохой показатель, Рома.

– Ну, и чего дальше? Сам же говоришь, что это неплохо.

– Ну да, неплохо. Я и не сказал, что «Стейнвей» говно. Но цимес в том, что у «Фациоли» эти цифры составляют не пять, а семь миллиметров! – и Алиев торжествующе поднял вверх указательный палец.

– Алиев, и после этих двух сраных миллиметров разницы ты будешь мне лепить, что это не снобизм?!

– У тебя в школе было хреново с математикой, Образцов, – ничуть не смутившись, ответил Алиев. – Иначе ты обратил бы внимание не на сраные миллиметры, а на процентное соотношение. Между пятью и семью миллиметрами пролегает колоссальная пропасть в сорок процентов разницы. Врубись в эту цифру. Сорок процентов разницы в силе, глубине и продолжительности звука!

– Ничего себе, – только и сумел выдавить я. – Убедительно. То есть, выходит, звук намного лучше?

– Ты просто невероятно догадлив, Рома, – съязвил Алиев. – Разумеется! Ты просто прикинь, как это звучит вживую, да в хорошем-то зале! Причем, разница в звуке – это всего лишь маленькая деталь, которую я тебе привел в качестве самого простого объяснения. А таких моментов в «Фациоли» множество. И если, к примеру, поставить его в тот же Дом музыки вместо «Стейнвея», то за счёт этой разницы можно немного выправить говённую акустику. Но и здесь тоже всё не так просто. Дело в том, что самой важной особенностью «Фациоли» является тот факт, что на них нужно по-настоящему уметь играть. Это мощный инструмент с огромным потенциалом, который нужно уметь реализовать. С «Ямахой»-то справится и бездарная курсистка, лишь бы ноты умела читать. Но в России умеющих играть музыкантов можно пересчитать по пальцам одной руки, причем не только пианистов. Они здесь не концертируют. Потому что им, извини, западло играть на дровах и комодах, помноженных на унизительно плохую акустику. Большинство из них здесь, в России, даже не живут. Лучшие представители русской школы – Демиденко, Алексеев или великолепный виолончелист Горохов, к примеру, живут в Лондоне, а концертируют по всему миру. Потому что они – музыканты мирового уровня. А то, чем нас пичкают в Москве, годится лишь для того, чтоб вот так, как у тебя: «знакомая девка потащила, мужик играл, все хлопали». А потом сидят в своих задроченных офисах, и хвастают, что посетили концерт классической музыки. И не понимают, что им тупо насрали в уши.

– Ты чего это разошёлся-то? Не все же настолько серьезно разбираются в этих, блядь, роялях и музыкантах! Лично мне – вообще насрать, хоть и ни одного бы зала тут не было. У меня другие приоритеты. И таких, как я – большинство. Как ни крути.

– А мне плевать на большинство, Рома! Чё ты мне большинством в глаза тычешь? Большинство вон на метро ездит. А ты вот почему-то не ездишь.

– Я своё уже отъездил, Женя. Также, как и ты. Не кипятись.

– Вот о том-то и речь, что своё отъездил… А почему, например, я должен лететь чёрт знает куда, потратить несколько дней и тысячи евро, чтобы просто пару часов послушать музыку, которую люблю? Это учитывая то, что я не в деревне сраной живу, а в битком набитой баблом столице мировой державы! Ты вообще понимаешь, или нет? Четыре рояля на всю Москву! Мне стыдно и обидно, что столице России нет музыкантов и музыкальных инструментов, а есть только лабухи для лохов, играющие музыку на комодах. Почему я не могу просто выделить вечер, чтобы просто пойти в какой-нибудь хороший зал, и послушать того же Демиденко? Почему я должен для этого три часа лететь в Милан, или в тот же Ханты-Мансийск?! Почему, блядь? Мне кто-нибудь это объяснит?

– Ты, конечно, извини, Жень, – я сдержанно фыркнул. – Но меня и вправду смешит, когда ты ставишь на одну доску Милан и Ханты-Мансийск.

– Да чего смешного-то? Ханты-Мансийск тоже набит баблом, потому что это центр нефтяного региона. Но там, в отличие от Москвы, это бабло умеют не только пилить. Там построили один из самых лучших в Европе концертных комплексов. Московские ворюги, братан, такого не построят никогда. И «Фациоли» там давно уже есть. Выполненный по спецзаказу именно для этого зала. И мировые звезды выступают там постоянно.

– Для кого выступают-то, Жень? Для хантов и мансей? Чего толку от такого комплекса, если он находится в жопе мира?

– Он находится в России, Рома. И это главное. Руководила строительством женщина, между прочим. И при ней не украли ни копейки, как ни пытались. Там каждый винтик отчетливо показывает, что это сделано с душой и любовью. Это тебе не фантики московские. Ты отлично знаешь, что я за Москву костьми лягу, и если я говорю, что где-то что-то лучше, чем у нас, то это так и есть.

– Ты, Женя, уже совсем в какие-то дебри полез; извини, но про пианиста было куда интересней, а про акустику всякую уже нет, – я дотянулся до зазвонившего телефона. – Алло, да, Анечка, привет. Да, всё в порядке. Что, он тебе уже позвонил? Хватит плакать, успокойся, всё хорошо, я жив и здоров. В интернет выйти не могу, компьютер сломался. Да чёрт его знает, я в них не разбираюсь… Не включается. Ты извини, Анечка, мне сейчас не очень удобно говорить, у меня посетитель, – на этих словах Алиев сделал гнусную рожу, и глумливо ухмыльнулся. – Я тебе перезвоню. Целую. Пока.

– Ну что, Казанова лосиноостровский? Еврейская красавица уже выехала омыть своими слезами твои боевые раны?

– Иди в жопу, Алиев, – я смутился. – Давай сменим тему. Расскажи лучше, когда ты уже покатаешь меня на новом «Лексусе»? А то на твой сраный «Пежо четыреста шесть» уже жалко смотреть.

– А чем тебе «Пежо»-то не нравится? Ездит, да и ладно. Да и вообще, суета всё это. Хорошего человека узнают в лицо! Кстати, мне снова звонили эти гопники, о которых я тебе рассказывал. И снова угрожали всякой хернёй. Я вот уже всерьез думаю, как бы худа не вышло.

– Я тебе искренне удивляюсь, Евгений. У тебя кругом проблемы, тебя все грузят, все тебе угрожают, а ты сидишь тут у меня, и чешешь про какие-то рояли. Ты в своем уме?

– Увлекся, – улыбнулся Алиев. – Я об этом в любое время могу говорить, сколько угодно. Потому что плохая музыка, Ром, уродует душу. Деформирует. Убивает. А если по делу, то мне уже действительно пора ехать. Завтра с утра мне надо в Питер, а сегодня весь день забит плотно: сейчас в Окулово, на объект, а вечером на Знаменку, к Кошелеву.