Не плачь, Тарзан! - читать онлайн книгу. Автор: Катарина Масетти cтр.№ 37

— Ага, все понятно. Я знаю, почему у тебя занавески с таким узором.

— Ну и почему?

— Прямые линии и углы, — пояснил он. — Тебе не нравятся неопределенные формы. Цвет тоже о многом говорит.

Я выдавила из себя смешок, словно это была неудачная шутка, но он посмотрел на меня с удивлением.

— Ты что, не понимаешь? — серьезно спросил он. — Ты синий человек. Это чистый цвет, цвет стабильности. Это один из тех цветов, которых я не боюсь.

Я промолчала, потому что не хотела развивать эту тему. Мике боялся некоторых цветов, а в узорах видел логику, понятную только ему. Он часто говорил о людях и цветах, Йенни, по его мнению, была желтой.

— Наверно, поэтому вы с ней подруги! — смеялся Мике, потому что это и вправду была шутка, хотя довольно плоская. Больше всего мне не нравилось, что он часто рассматривал Билли с задумчивым выражением на лице.

— Никак не пойму, какого он цвета, Мариана, ты только взгляни! — бормотал он. Затем обнимал Билли так крепко, что тот вскрикивал и вырывался.

В другой раз, когда мы все вместе вышли на улицу, Мике застыл, глядя на серебристый «сааб», припаркованный возле дороги.

— Мариана! Я вижу этот серебристый автомобиль в третий раз! — сказал он. — Что мне делать?

У меня волосы на голове зашевелились.

— Как что делать? — сипло переспросила я.

Потом он вроде очнулся и стряхнул с себя эту мысль.

— Не бери в голову! — сказал он. — Просто только что я видел женщину в серебристом плаще.

Но от этого мне было не легче.

В тот же вечер я случайно увидела то, отчего внутри у меня похолодело. Белла уронила в унитаз заколку и брезгливо канючила, что не будет ее доставать. Вместо того чтобы просто спустить воду, я наклонилась и попыталась вытащить заколку кусочком бумаги.

И тогда я увидела кое-что на дне унитаза.

Три маленькие белые таблетки.

Я ведь следила за тем, чтобы Мике регулярно принимал таблетки, и украдкой подсчитывала, сколько осталось в пузырьке. Я знала, как он не любит лекарства, но их количество уменьшалось в соответствии с нужными дозами.

Неужели он спускал их в унитаз?

Разве ей объяснишь? Я пробовал, но синие такие упрямые. Они не понимают, не видят ничего дальше своего носа. Я так сильно ее люблю, но она не может разделить со мной все, все, что я знаю. Стоит мне только начать говорить с ней об этом, она становится грубой и нервной, пытается вернуть меня к повседневности, где все углы абсолютно прямые, а линии ровные.

Недавно я чуть не проговорился. Ох уж эти серебристые, последнее время я на них насмотрелся. Человек в серебристой одежде, автомобили серебристого цвета на каждой улице — все это неспроста, нельзя это так оставлять. Сегодня утром, войдя в подъезд, я посмотрел на грязный пол, и у меня екнуло сердце. Там лежали целых три серебряные монеты! Я серьезно обеспокоен, но самое худшее ждет меня дома.

Билли. Господи, мой ненаглядный маленький мальчик с пухлыми щечками! Кто он? У него совсем нет ауры. Я долго искал; если у него и есть какой-нибудь цвет, то, наверно, белый — тот, что вмещает в себя все остальные цвета. И глаза у него совершенно пустые. Я всматриваюсь в них, и он не отводит взгляд, а иногда он хохочет. Другие избегают моего взгляда, не позволяют мне заглянуть им в глаза, а жаль, тогда бы я смог увидеть их цвет.

А у Билли глаза пустые, круглые и пристальные. Он смотрит на меня в упор. Он называет это игрой в гляделки. Пытается убедить меня, что он всего лишь ребенок. Только я в этом не уверен. Глаза у него не детские.

Я думаю об этом все чаще и чаще. И сегодня я понял все. Сердце мое переполнено скорбью.

Билли пришел ко мне, спрятав руки за спиной.

— В какой руке? — спросил он, пристально глядя на меня. Я шлепнул его по левой.

— А вот и нет! — захихикал он.

Тогда я дотронулся до его правой руки.

Билли раскрыл ладонь.

В руке он держал брошь, представлявшую собой ухмыляющееся лицо.

Серебряное лицо!

Вскоре случилась катастрофа.

Наша жизнь была почти идеальной. Потом, когда худшее осталось позади, я поняла: несчастье произошло потому, что я постоянно ждала его. У меня даже плечи сводило от боли, ведь я вся была в напряжении, словно готовилась уклониться от удара.

Это было через несколько дней после Рождества. Я с Беллой отправилась на распродажу, которая проходила между праздниками, чтобы купить ей пару дешевых ботинок. Билли остался дома вместе с Мике, они смотрели спортивную программу по телевизору.

Выйдя из лифта, я услышала на лестничной клетке жуткий детский крик. Мы с Беллой переглянулись. Кажется, крик доносился из нашей квартиры. Я бросилась к двери. Она была заперта, трясущимися руками я достала ключ, но уронила его. Белла тихонько всхлипывала от страха.

Раскрыв дверь, я ворвалась в квартиру.

Там было пусто. Затем я увидела на балконе Мике. Он держал в объятиях Билли, который кричал и вырывался, упираясь ногами в перила.

Я завопила от ужаса. Мике обернулся.

Он заговорил со мной увещевающим тоном, стал нести какую-то околесицу о том, что Билли не тот, за кого мы его принимаем, что он должен спасти нас от него. Он говорил что-то о серебре и о том, что скоро будет поздно. Каждый раз, когда я делала шаг навстречу ему, он пытался перекинуть Билли через перила.

Не помню, как мне пришла в голову эта трезвая мысль, но я нащупала в кармане мобильник, подаренный Янне, и не глядя нажала на кнопку срочного вызова. Я даже не осмелилась поднести его к уху и что-то сказать, поскольку ничего не соображала от ужаса.

По лицу Мике бежали слезы.

— Ты же понимаешь, что я люблю его! — говорил он. — Я люблю того ребенка, за которого его принимал. Как же мне объяснить тебе…

Белла обхватила меня за ногу, она тяжело дышала и всхлипывала. Я крикнула, чтобы он стоял смирно, не двигался, не шевелился, я сама обо всем позабочусь. Стоило мне немного приблизиться к двери, как Мике окончательно рассвирепел и сделал еще один шаг к перилам. Он покачнулся, как будто споткнулся обо что-то, и Билли издал дикий вопль. Потом мне показалось, что Билли потерял сознание, он как-то весь обмяк на руках у Мике.

Не знаю, сколько мы так простояли, пререкаясь друг с другом. Может быть, пятнадцать минут, а может быть, час. Я уже не пыталась подойти к балкону — каждый раз Мике со своей ношей делал шаг в сторону перил. Его речь становилась все более бессвязной, он говорил о каком-то человеке или о нескольких людях, которые преследовали его, о людях, которые вовсе не были людьми, но представляли угрозу всему человечеству. Их сразу можно узнать по ауре. И снова что-то о серебре. Слезы лились по его лицу, он перешел на хриплый крик.