Пощечина - читать онлайн книгу. Автор: Кристос Циолкас cтр.№ 86

Ты решился, думал про себя Манолис, нырнул с головой, не побоялся позора, скандала. Он посмотрел на Танассиса, и они криво усмехнулись друг другу.

Коула заметила, что мужчины молча ведут между собой разговор, из которого она исключена.

— Разумеется, ты сделал то, что должен был сделать, — чопорно, холодно произнесла она. — Но ты ведь не станешь отрицать, что дети всегда страдают при разводе родителей. — Она поджала губы, выпрямила спину — само воплощение благопристойности, благочестия и нравственной чистоты. Манолис уже в который раз спросил себя, как ему поколебать ее несгибаемую убежденность. Неужели она забыла долгие губительные годы между юностью и старостью, годы ссор, неприязни, разочарований и отчаяния?

— От проколов никто не застрахован, — ответил за него Танассис.

Дерзкое словечко их детей заставило всех троих рассмеяться.

Коула прикусила губу, покраснела. Она не забыла.

Она опять тронула Танассиса за руку:

— Артур, ты слишком много куришь.

Тот подмигнул Манолису:

— Приятель, вот почему еще я доволен, что опять стал холостяком. — Танассис озорно улыбнулся Коуле: — Никакая женщина не зудит мне в ухо, что я должен делать, а что не должен.

Коула сердито вскинула руку:

— Прекрати, Артур. Ты же знаешь, что я права. Бросай курить. Сколько тебе еще осталось? Так живи и радуйся. С внуками общайся.

— Эх, жаль, что не на тебе я женился, Коула, — с лаской в голосе отвечал Танассис. — С тобой я был бы счастлив. Прости, что этот мерзавец раньше к тебе подкатил. — Он вытащил руку из-под ее ладони и со всей силы кулаком ударил себя в грудь. — Черная смерть меня заберет, знаю. И жрать она меня начнет отсюда. — Он торжествующе выдохнул длинную спираль дыма. — А куда деваться? Черная смерть всех нас заберет.

Когда они прибыли в дом Тимиоса, там уже было полно народу. Гости тихо сидели в гостиной. Дверь им открыла юная девушка. Она провела их в дом — в удобный кирпичный дом. На стенах, не так давно освеженных белой краской, висели фотографии внуков, снимки, сделанные на свадьбах и крестинах, а также несколько памятных вещей о Греции: рельефная бронзовая гравюра с изображением Пантеона, небольшой эстамп с изображением черно-белой кошки, отдыхающей на белой террасе на фоне сапфировой синевы Эгейского моря, комболои — заморские четки с розоватыми бусинами размером с абрикос. Интерьер дома мало чем отличался от десятков греческих домов, в которых бывал Манолис, но ничто в нем не напоминало о Тимиосе, его давнем друге. В доме было много плюша, громоздких предметов мебели с вычурной обивкой; все фотографии были помещены в тяжелые позолоченные резные рамки. Тимиос всегда отличался простым, невзыскательным вкусом. А что ты ожидал увидеть? — пожурил себя Манолис. Убогое жилище холостяка? Это — дом дедушки. Юная девушка проводила их в гостиную.

Параскеви сидела между сестрами на длинном диване с высокой спинкой в стиле рококо. При виде Коулы и Манолиса она вскочила на ноги.

— Иди сюда, — велела она Коуле. — Иди сядь рядом со мной. — Одна из ее сестер послушно отодвинулась, освобождая место для гостьи.

Манолис и Танассис смущенно топтались перед телевизором.

— Афина, — распорядилась Параскеви. — Принеси стулья для своих дядьев.

Манолис, желая помочь девочке, двинулся следом за ней, но она отмахнулась от его услуг.

— Я сама.

Папули, думал он, во мне видят старика. Девочка вернулась из кухни с двумя стульями. Манолис и Танассис, поблагодарив ее, сели. Девочка устроилась на полу.

— Это моя внучка Афина.

— Ты дочь Стеллы или Джона? — спросила у девочки Коула.

— Стеллы, — ответила Афина и покраснела. По-гречески она изъяснялась не очень уверенно.

— Мы все были большими друзьями, — объяснила Параскеви, сжимая руку Коулы. — Очень хорошими друзьями. Что произошло? — обратилась она к Манолису. — Как случилось, что мы потеряли друг друга?

Эти вопросы снова и снова звучали в тот день. Гости прибывали, и Манолису казалось, будто он спустился в преисподнюю и бродит среди призраков. И сам он тоже был призраком. Что случилось? Где ты был? Где живешь? Твои дети женаты, замужем? Сколько у тебя внуков? Он встретил Янни Коркулоса, владевшего закусочной на Эррол-стрит. Встретил Ирини и Сотириса Волугосов. Коула работала с Ирини на текстильной фабрике в Коллингвуде, он — с Сотирисом на «Форде». Вечером того дня, когда пала хунта, они втроем — Тимиос, он и Сотирис — напились и отправились в бордель на Виктория-стрит. Напротив Манолиса в кресле сидел Эммануэль Цикидис. Его жена Пенелопа умерла два года назад, сообщил он Манолису, от «злой болезни» — от рака, поразившего сначала ее желудок, потом легкие. У нее так много всего вырезали, что перед смертью она походила на скелет. Рядом с Эммануэлем сидел Ставрос Маврояннис — спокойное благородное лицо, только располневшее. Волосы у него были густые и черные, как вороново крыло. Должно быть, он их красил. Его жена-австралийка стала абсолютно седой, но, в отличие от других женщин, находившихся в комнате, она и не думала это скрывать. Но она по-прежнему была красива. Когда они в молодости впервые увидели австралиек, те показались им богинями — высокие, стройные, белокурые, настоящие амазонки. Что стало с теми австралийками? Теперь они все толстые как коровы. Сандра все еще была грациозна, спину держала прямо. В семидесятых она удивила их всех, в совершенстве освоив греческий язык.

Поначалу беседа не клеилась: все сопереживали горю Параскеви. Спрашивали друг у друга о детях, о внуках, а потом умолкали, не зная, о чем еще можно говорить. Слишком много воды утекло с поры их далекой молодости. Дети, племянники и племянницы Параскеви заходили в гостиную, чтобы поприветствовать каждого нового гостя. Они были учтивы, подобающе печальны, но потом вновь удалялись на кухню, садились вокруг стола из полированного черного дерева и говорили о своем. Это все были молодые мужчины и женщины, смерть не дышала им в затылок, и потому они вскоре начинали шутить и смеяться. Внуки бегали во дворе: самые маленькие играли в прятки, постарше — в футбол. Афина со Стеллой время от времени приносили в гостиную кофе, чай, напитки, кешью и фисташки. Манолису хотелось выпить пива, но он знал, что на поминках неприлично просить столь нетраурный напиток. Поэтому он взял с подноса виски. Из кухни доносились голоса детей, по-английски обсуждавших какое-то путешествие. Один из племянников Параскеви недавно вместе с семьей вернулся из Вьетнама.

Катина, старшая сестра Параскеви, покачала головой.

— Я говорила им, что они сумасшедшие, — тихо сказала она. — Как можно было брать туда детей? — Она быстро стукнула себя в грудь и перекрестилась. — Болезни, нищета. Они не имели права увозить туда моих внуков.

Танассис громко фыркнул:

— Чепуха. Это красивая страна. Я был там в прошлом году.

Сотирис Волугос, откинувшись на стуле, подозрительно посмотрел на него: