Пощечина - читать онлайн книгу. Автор: Кристос Циолкас cтр.№ 51

— Гектор меня изнасиловал.

Всхлипы заглушили ее слова, и ей пришлось их повторить. Шокированный Ричи невольно снял с нее свою руку, но потом неловко вновь положил ладонь ей на плечо. Ее всхлипы стихли. Это было как в кино. Будто она плыла над ними обоими, смотрела вниз, руководя действием.

— Когда? — Вид у Ричи был потрясенный; он побледнел. — Как, то есть… — Он помедлил, сдавленно сглотнул. — Кон, расскажи, что произошло.

Она пришла в замешательство. Ей не хотелось больше ничего говорить. Не хотелось, чтоб ей задавали вопросы, к которым она не была готова.

Она судорожно вздохнула:

— Примерно год назад. Он подвозил меня домой с работы. Это было в его машине…

Едва она заговорила, воспоминание возникло само собой. Она просто дала волю словам. Это случилось прошлой зимой, лил дождь. Он приехал за Айшей, а потом вызвался подвезти домой и ее. Сначала он высадил Айшу, а потом повез ее, только не домой, а к эллингу. Припарковался и стал целовать. Я хотела закричать, но он зажал мне рот рукой, а после его ладони поползли по ногам — выше, выше. И вот он уже в ней. Было больно, но она не могла кричать. Нужно было укусить его за руку. Жаль, что не укусила. Она сама не знает почему. Он овладел ею, и это было больно. Он целовал ее шею и груди. Он кончил, а потом закурил. Даже штаны не застегнул. Трусики на ней все еще были спущены до колен. Из нее шла кровь. Но она попросила у него сигарету. Он сказал, что любит ее. Предупредил, что если она скажет кому-нибудь, для них с Айшей это будет конец. И все твердил, что любит ее. Она сказала, что, если он еще раз прикоснется к ней, она обратится в полицию. Сказала, что он сволочь последняя. Сказала, что ненавидит его.

— А он все твердил: «Я люблю тебя». Снова и снова. Это было так противно.

Рука Ричи — горячая, потная — лежала на ее ладони. Девушка, что парила над ними, девушка, наблюдавшая все это, девушка, руководившая съемкой… это все случилось с той девушкой. По-настоящему.

Конни хотелось вытащить руку из-под ладони Ричи, но она не знала, как это сделать. Мальчик сам убрал руку, и она вздохнула с облегчением.

— Ты кому-нибудь говорила?

— Нет. Не могу. Не хочу, чтобы Айша знала.

— Она должна знать.

Он ничего не должен говорить. Не должен.

— Я даже заикнуться об этом никому не могу. Только тебе сказала. — Перепуганная до смерти, она едва не вопила. — Ты должен молчать, Рич. Никому ни слова. Никому. Никогда. Слышишь?

Мальчик молчал.

— Рич, пообещай. Ты должен. Должен. — Она сорвалась на крик. Так кричал Хьюго, когда хотел то, чего не мог получить. Она была в отчаянии. — Обещай!

— Обещаю. — Голос у него был сердитый.

— Обещаешь?

В лице его застыли испуг, печаль и смятение.

— Обещаю.

Они пошли домой рука об руку.

— Какая же ты красавица.

В ответ на слова тети Конни поморщилась. Ванная в их доме была крошечная — небольшая старая каморка, пристроенная к основному зданию, — и безжалостный яркий свет горевшей на потолке лампочки, казалось, подчеркивал каждый изъян на ее коже. Она поджала губы и кончиком языка осторожно коснулась свежего слоя помады на губах. Таша стояла в дверном проеме. Конни, с еще мокрыми после душа волосами, была в нижнем белье. Чтобы не замерзнуть, она натянула на себя старую спортивную фуфайку.

— Вовсе нет. Я — уродина.

Рассмеявшись, Таша вошла в ванную, встала за спиной у Конни:

— Если я сказала, что ты красавица, значит, так оно и есть. Что наденешь?

— Джинсы. Какую-нибудь футболку, наверно.

— А по-моему, тебе нужно принарядиться.

— Таша, — простонала Конни. — Это же обычная вечеринка.

— Вот именно. Вечеринка. Возможно, последняя до самых экзаменов и окончания школы. А ты много работала и заслужила праздник. Джинсы прибереги на потом, когда будешь оттягиваться в конце года. А сегодня, думаю, ты должна быть нарядной.

Конни рассматривала отражение тети в зеркале. Таша была одета в изъеденный молью вытянувшийся джемпер ядовито-зеленого цвета и выцветшие серые тренировочные штаны. Лицо без макияжа, волосы распущены, не чесаны.

— А ты чем сегодня займешься?

— Дома посижу. Куплю что-нибудь поесть и буду смотреть «Чисто английское убийство».

Конни прикусила нижнюю губу. Помада размазалась, и она аккуратно подправила макияж.

— Не очень веселая перспектива.

Таша рассмеялась:

— Дорогая, поверь мне, я ждала этого всю неделю.

Конни ей не поверила. Она была убеждена, что тетя предпочла бы пойти в бар с друзьями или на свидание. Таша давно ни с кем не встречалась. Уже несколько лет. Конни повернулась и крепко обняла тетю. Та, удивленная, в ответ крепко стиснула племянницу.

— Спасибо, Таша, — глухо произнесла Конни, уткнувшись лицом в джемпер тети. Мягкая теплая шерсть щекотала ей щеки. От джемпера исходил запах Таши, сигарет, которые она курила, терпкий яблочный аромат ее духов.

— За что?

Конни не отвечала. Ты полюбишь Ташу, сказал ее отец, лежа на больничной койке, незадолго до того, как впал в кому, в один из тех дней, когда его сознание прояснилось. Всех остальных кретинов в моей семьей будешь ненавидеть, а Ташу полюбишь.

Он был не совсем справедлив к своим родным. Ни ее дедушка, ни бабушка, ни даже дядя не походили под определение «кретин». Есть другие слова, которыми их можно охарактеризовать, папа. Консервативны, сварливы, немного трусливы. Ведь даже теперь у них языки не поворачивались, чтобы произнести слово «СПИД» или «бисексуал». Даже теперь они не могли заставить себя сказать, кто он был на самом деле, как умер. Но «кретинами» они уж никак не были.

— Я не слышу ответа, мой ангел.

— Спасибо, что заботишься обо мне. Спасибо, что отказалась от полноценной жизни ради меня. — Произнося эти слова, она уже знала, что тетя придет в ярость. Знала, что она жалеет себя, ищет подтверждения тому, что любима. Знала все это и все равно произнесла эти слова. Ей хотелось, чтобы ее обняли, успокоили.

— Я не отказывалась от полноценной жизни, Кон. Что за бред ты несешь?

— Я просто имела в виду…

— Я знаю, что ты имела в виду. Тебе это может показаться странным, невероятным, но и в твоей жизни наступит такое время, когда ты захочешь провести субботний вечер перед телевизором. В горизонтальном положении, как говорят. Я тебя воспитываю. И мне это доставляет удовольствие. Так-то вот.

Ее тетя повернулась и стремительно вышла в коридор.

— Твои слова оскорбительны, — бросила она через плечо.

Конни не сдержала улыбки, глядя на себя в зеркало, висевшее в ванной. Она прошла в гостиную, где ее тетя, плюхнувшись на диван, включила телевизор. Конни села на подлокотник: