Роман для женщин - читать онлайн книгу. Автор: Михал Вивег cтр.№ 26

1

Начинаю незаметно следить за Оливером, не пьет ли он?

Может, и пьет в течение дня, не знаю. Но с работы, за редким исключением, приходит трезвый (правда, две-три выпитые рюмки все равно определить по нему трудно). Если мы остаемся вечером дома, он обычно выпивает бутылку вина; поскольку я пью с ним, он часто открывает и вторую. В ресторане из соображений экономии мы заказываем всего одну, но доля выпитого Оливером значительно превышает мою, и, кроме того, он до и после еды еще пьет фернет.

Одним словом, не знаю.

Как-то вечером я не без задней мысли приглашаю его заполнить вместе со мной тест, помещенный в последнем номере «Cosmopolitan»: Вы алкоголик? Оливер отказывается. Дескать, пустая трата времени, он и так может мне точно сказать, что у него получится.

— Да? — говорю как бы равнодушно. — А что?

Он с улыбкой стучит ручкой по самой худшей заключительной оценке.

— Вот что, — спокойно говорит он.

Мы молча пронизываем друг друга взглядом.

— Все равно было бы неплохо, если бы ты заполнил тест, — говорю я.

— Зачем? — удивляется он. — Что нового ты хочешь узнать?

— Сделай это для меня.

Оливер смиренно пожимает плечами. Что ж, хорошо, он заполнит вопросник, но при условии, что мы откроем бутылку вина, дескать, это будет вполне стильно.

— Идет, — соглашаюсь я не без колебаний.

Мои опасения, что он не станет отвечать честно, вскоре оказались совершенно напрасными.

Вы пьете алкоголь:

а) менее четырех раз в месяц;

б) более четырех раз в месяц;

в) практически через день;

г) каждый день.

— Последний вопрос — в самую точку, — весело говорит Оливер. С холодным равнодушием он перечеркивает соответствующее окошко и с жадностью прикладывается к вину.

Когда он напивается вдоволь, я с ужасом заглядываю ему через плечо: его среднее недельное потребление вина составляет пять литров плюс двенадцать единиц крепкого алкоголя.

— Чему равна единица крепкого алкоголя? — спрашиваю я.

— Одной маленькой стопке, — говорит Оливер. — Спокойствие, золото.

Результат точно такой, какой он предсказал: сообразно сумме очков его алкоголизм в легкой или средней форме. Ему следовало бы продумать свой стиль жизни, равно как и найти возможность подходящего противоалкогольного лечения.

— Разве я не говорил этого? — улыбается Оливер довольно. Он хочет, чтобы я даже чокнулась с ним по поводу точности его прогноза.

И я чокаюсь.

2

Получается так, что в последнее время наши вечера в городе ограничиваются в основном ресторанами. Поэтому я делаю все возможное, чтобы мы чаще ходили в кино и в театр, однако Оливер всякий раз после спектакля предлагает еще зайти куда-нибудь выпить бокал вина, и я по большей части уступаю ему.

Неужто уже и мне это нравится?

Вечером накануне маминого прилета из Америки мы после кино заходим в «Блатницу», где, к моему удивлению, встречаем Ингрид и Губерта. Ингрид сидит у Губерта на коленях и болтает своими короткими ногами, но, как только увидела нас, — перестала.

— Привет, Губерт! — ликует Оливер. — Привет, Ингрид!

— Привет, — говорит Ингрид растерянно (чему я ничуть не удивляюсь). — Откуда вы?

— Здравствуйте, — приветствую их холодно.

Губерт, между прочим, женат.

— Привет, Лаура! Очень рад тебя видеть. Ты классно выглядишь, ей-богу! — Губерт явно издевается над моим недавним требованием элементарной вежливости. — Как ты поживаешь? Извини, забыл вас представить, но с Ингрид ты, кажется, знакома, не так ли?

— Поцелуй себя и одно место, — говорю я с улыбкой.

— Ну что ж, Лаура… Прошу тебя все-таки сесть. — Он встает и вежливо отставляет для меня стул. — Пожалуйста. Что предпочитаешь выпить? Красное или белое? Позволь дать тебе совет: у них здесь просто великолепное сильванское зеленое. Но подожди ради всего святого, не хочется ли тебе чего-нибудь съесть? Господи, не голодна ли ты?

Я показываю Губерту поднятый средний палец, но тем не менее про себя отмечаю, что мое недавнее критическое выступление определенно пошло на пользу нашим отношениям. В течение всего вечера он уже не позволяет себе игнорировать меня, подчас дает мне возможность вставить слово-другое и даже иной раз слушает, что говорю я.

Оливер сияет от восторга и гладит мне руку. Я прижимаюсь к его плечу и мечтаю поскорее залезть в постель.

3

Дома готовлю для нас романтическую ночную купель: наполняю ванну доверху горячей водой, добавляю пену и афродизиакальное ароматическое масло и по всей ванной расставляю горящие свечи. Приношу проигрыватель, включаю музыку, и мы раздеваем друг друга. Обнаженными, держась друг за друга, осторожно входим в ванну. Вода такая горячая, что у нас перехватывает дыхание. Мы медленно садимся, тела наши скользят друг о друга. Наконец мы усаживаемся, пена тихо лопается, зеркало затуманено, пламя свечей отбрасывает дрожащие тени.

«You are so beautiful…» [66] — поет Джо Кокер.

Я глажу мокрую грудь Оливера. Языком пробую пену на его волосках. Я возбуждена, мне хочется отдаться ему. Оливер наклоняется. Я целую ого. Замечаю, что правая рука Оливера под водой дергается. Неожиданно его лицо искажается от боли.

— Что с тобой? — ошеломленно спрашиваю я.

— Ничего, — говорит он. — Я сковырнул мозоль…

И показывает ее мне.

Я с отвращением отворачиваю голову. «Чешские мужчины», — думаю я. Мама права.

Оливер тщетно пытается исправить свою бестактность; я обиженно ухожу спать, поворачиваюсь к нему спиной и мгновенно засыпаю.

У Оливера на губах пена от пасты — Постоянное чувство — чистейший миф? — Она спустилась с облаков — Воспитание таможенников в Чехии — Антиамериканское выступление Оливера

1

Утром мы просыпаемся почти одновременно; Оливер поворачивается и осторожно дотрагивается до меня. Мне ужасно приятно, но я еще какое-то время притворяюсь спящей. Наконец, похныкав, прижимаюсь к нему всем телом; чувствую его обычную утреннюю эрекцию. Он целует меня в плечо и, слегка оттолкнув, тихо выскальзывает из постели и идет в ванную почистить зубы, потому что хочет любить меня. Я трогаю свою киску и представляю его голым перед зеркалом: вздернутый пенис, отекшие, слипшиеся со сна веки и на подбородке зеленая пена от пасты.

Я улыбаюсь, но одновременно меня это и возбуждает.

— Поторопись, любимый, — кричу я. — Я тебя ужасно хочу!