Девятимечье - читать онлайн книгу. Автор: Влад Вегашин, Иар Эльтеррус cтр.№ 239

Не он один знал об этом. Присутствовала при разговоре Сияющего и Императора Сиана – прекрасная дочь правителя. Знала она своего отца и понимала, что недоброе замыслил он. И побежала принцесса за Сияющим, желая предупредить его об опасности, и нагнала его лишь в парке у дворца. Но Император уже отдал приказ личному своему телохранителю, человеку искуснейшему как в бою, так и в мастерстве, тихо подкравшись со спины, убить человека.

Выйдя в парк, увидела Сиана Сияющего. И бросилась к нему, желая предупредить, но уже летел нож предателя в сердце спасителя Империи. Увидела принцесса нож и поняла, что предал ее отец избавителя. И, не колеблясь, закрыла грудью своей Сияющего.

Горько улыбнулся Сияющий, ибо невыразимо больно было ему оттого, что предали его.

Подошел он к прекрасной Сиане, чье бездыханное тело распростерто было на земле, и сказал: „Эта девушка в сто крат больше любит свою страну, нежели отец ее. И она сто крат достойнее его, и жить должна“. Поднял он тело на руки и пошел к Императору.

Испугался Император, когда Сияющий вошел в тронный зал, ибо считал его уже мертвым. И ужаснулся он, увидев на руках Сияющего тело любимой дочери, а под левой грудью ее – рукоять ножа убийцы, ибо знал Император, чей это нож.

И положил Сияющий тело Сианы у ног ее отца, и сказал: „Дочь твоя более любит страну, чем ты. Ты предал меня и послал убийцу ко мне, но дочь твоя приняла на себя удар. Ответь мне, Император, кто из вас жить достоин? И тот, кого ты назовешь, будет жить“. И еще сильнее испугался Император, но и в то же время с облегчением вздохнул, ибо хоть и любил он дочь свою, но себя любил больше. И так он ответил Сияющему: „Люблю я дочь свою, но отвечу на твой вопрос: достоин я жить, ибо она уже мертва, а я еще нет“. И горько стало Сияющему при виде страха, исказившего черты Императора. И сказал он: „Что же, я сказал и сдержу свое слово. Ты будешь жить. Но отвечу и сам на вопрос, что задал тебе. Достойнее твоя дочь, и она будет жить“.

И склонился Сияющий над Сианой, и коснулся губами лба ее. И свет ослепительный залил тронный зал, а когда все обрели способность видеть, узрели они, что поднимается Сиана с пола живая и невредимая, а глаза ее полны того же света. Узрели они также, что Император их безумен. С криками дикими выбежал он из тронного зала, срывая с себя регалии императорской власти, и не видел его более никто. А Сияющий так сказал прекрасной Сиане: „Любишь ты страну свою и видишь, кто спаситель ее. Ты прекрасна, как свет, и мудра. Станешь ты женой моей, и потомки наши будут править Империей. И будет Империя со дня сего зваться – Христесар. Ибо я есть Свет, и Свет есть я, и имя мне – Христес“.

Изменилась с того дня жизнь Империи Христесар, ибо бог правил ею».

Так говорит летопись. И мне, судя по всему, предстоит еще не один день понимать, что же произошло тогда на самом деле. Не мог Христос, сын Божий, быть здесь, но кто скрылся под именем Его?

Из дневника Этьена де Каррадо, графа Нисселет.

Место действия: неизвестно. Время действия: неизвестно. Действующее лицо: неизвестно.

В этот раз песчаный смерч пришел с востока. Гигантская воронка, высотой около восьмидесяти квартов,[24] неслась над пустыней, закручиваясь смертоносным штопором, создавая новые барханы, вырывая из песка немногочисленные кактусы, и умчалась дальше на юго-запад.

Когда стих принесенный смерчем горячий ветер и пустыня вновь обрела спокойствие, продолговатый холмик на вершине одного из барханов зашевелился. Пытаясь вытряхнуть из одежды песчинки, ругаясь и отплевываясь, на ноги поднялся человек.

Во всяком случае, если бы кто-нибудь из местных жителей увидел его, то принял бы за человека.[25] Если бы, конечно, не стал приглядываться пристальнее.

Человек, выплюнув остатки попавшего в рот песка, посмотрел в ту сторону, где, по его мнению, находился север. И обнаружил, что пустыня вокруг него после смерча изменилась до неузнаваемости. Исчез прежний северный ориентир – зеленый оазис, видневшийся на грани зрения человека, которое, впрочем, превосходило человеческое в несколько раз. Был ли оазис очередным миражом, на которые богата бескрайняя песчаная пустыня, или же прекратил свое существование после встречи со смерчем, человек не знал. Впрочем, это значения уже не имело.

Он оглянулся, но напоминавшего черепаху, втянувшую голову в панцирь, бархана на предполагаемом юго-востоке не обнаружил. Тогда человек поднял взгляд на солнце – одно из трех, и единственное, в направлении движения которого он хоть немного разобрался. Багровый диск, расчерченный синими всполохами, застыл в зените. Человек перевел взгляд на остальные два – сцепившиеся краями, как сиамские близнецы, зеленый с желтым и фиолетовый с коричневым диски медленно, но все же заметно глазу, ползли над горизонтом.

Попытавшись вспомнить, который день сегодня багрово-синее солнце двигалось на север, человек выругался. Пятисуточный цикл закончился, и сегодня из зенита диск двинется совершенно в непредсказуемом направлении.

– Похоже, я заблудился, – тихо пробормотал человек себе под нос. Он попытался вспомнить, в какую сторону упал головой, когда налетел смерч – кажется, на север. Кажется.

Впрочем, ему не оставалось ничего, кроме как понадеяться, что направление избрано верно. Еды должно было хватить еще на день, воды – на два, и то при известной экономии.

Вздохнув, человек поправил рюкзак за спиной и двинулся в направлении предполагаемого севера.

Прошло три дня. Человек с сожалением отбросил в сторону рюкзак – нести его с собой и далее не имело смысла. Еда закончилась, но ему не впервой было обходиться без пищи долгое время. Хуже было то, что осталась лишь одна небольшая фляга с водой, и та не полная. Человек смочил губы – большего он себе позволить не мог – и побрел дальше. Он уже понимал, что направление, выбранное им – ошибочно, но надеялся хотя бы выбраться из пустыни, а после предпринять новую попытку добраться до ее сердца.

Когда его спрашивали, зачем он стремится к таинственному оазису, по легендам находящемуся в самом центре пустыни, он не знал, что ответить. Как обычно. Это был не первый мир, который он посетил в своих скитаниях и, вероятно, не последний. Он не знал, куда стремится. Просто шел. Шел, чувствуя, что ему надо что-то найти. Что? Зачем? Для чего? Он понятия об этом не имел. Что-то вело его вперед, к неведомой цели, и человек шел.

К полудню следующего дня во фляге оставалось два или три глотка. Человек сидел, прислонившись спиной к большому серому валуну, натянув капюшон плаща поглубже, и спал.

Вечером он сунул опустевшую флягу за пояс сзади. Оставалось лишь надеяться, что в течение суток он набредет на какой-нибудь оазис.