Смерть и возвращение Юлии Рогаевой - читать онлайн книгу. Автор: Авраам Бен Иегошуа cтр.№ 18

Он застывает на месте. При всем его атеистическом отношении к смерти как явлению окончательному и абсолютному, ему все-таки кажется немного безответственным оставлять такую дверь совершенно незапертой. Ну, хорошо, он прошел армию, приступы болезненного воображения ему не свойственны, и психика у него устойчивая, но ведь окажись на его месте более чувствительный человек — ударился бы в панику, а то и вообще хлопнулся, чего доброго, в обморок. А потом мог бы подать на них в суд за душевное потрясение…

Он не двигается с места. Закрывает глаза и делает глубокий вдох, удивляясь, что не ощущает никакого тяжелого или даже странного запаха. Потом искоса глядит на ближайшие носилки. Труп имеет цвет желтоватой глины. Из-за мутной пленки нельзя даже различить, женщина это или мужчина. Постепенно первое впечатление отступает, и он чувствует, что может уже рискнуть, предпринять небольшой обход и по биркам на носилках поискать тело своей работницы. Но он тут же решает, что его пребывание в таком месте, да еще без сопровождающего, — это, скорее всего, нарушение порядка, поэтому лучше не затевать самостоятельных поисков, а выйти и подождать снаружи. Дверь за ним захлопывается с неожиданным и звучным щелчком. Ага, все-таки… Ну, что ж, если даже никто не придет, он может теперь со спокойной совестью сказать себе, что добрался до самой последней инстанции. Доказал, так сказать, свое служебное рвение. А искать ее, пожалуй, и впрямь не стоит. Что за странное любопытство его вдруг одолело? Всё равно он не смог бы опознать мертвую женщину, которую так и не рассмотрел толком при жизни. И вообще, он пришел сюда не для опознания, а для передачи сведений. Если никто так и не придет, завтра нужно позвонить и заменить повторный визит простым телефонным разговором. Впрочем, если они будут очень настаивать на его личном присутствии, он может и вернуться, корона у него с головы не упадет. Выберет время и съездит еще раз. Не посылать же сюда Секретаршу или, того пуще, пожилого Мастера. Тот еще, чего доброго, захочет бросить, что называется, последний взгляд на свою возлюбленную. Но мы этого не допустим. Нет, мы не позволим этому растерянному и подавленному человеку идти в мертвецкую. Верно, я обещал ему защиту от повторного выговора со стороны Старика, но повторную встречу с этой женщиной я ему не обещал. Тем более что с точки зрения закона эта женщина всё еще на нашей ответственности, то есть на ответственности моего отдела, — во всяком случае, до того времени, пока государство не заберет отсюда ее тело и не вернет его родственникам.

И ему вдруг вспоминаются гигантские залы пекарни, и перед его мысленным взором опять проплывают бесконечные конвейерные ленты, на которых медленно ползут, покачиваясь, сложные конструкции из сырого теста. В конце пути они будут проглочены печью, чтобы стать завтрашним хлебом, но покамест, на этих лентах, они тоже имеют цвет желтоватой глины, удивительно похожий на цвет того мертвого тела, которое он только что рассматривал. И он неожиданно сознает, что не хочет уходить отсюда с пустыми руками. Начатое дело нужно завершить. Дождь моросит снова, его уже знобит от холода, но он продолжает идти дальше по скользкой тропке, которая выводит его, через узкий проулок, к еще одной пристройке, что-то вроде небольшого вагончика или барака, маленькая табличка на двери которого извещает, что здесь находится редакция научных публикаций. Ну и ну! Умудрились люди! Разместили мертвых рядом с центром обычной издательской работы, сделали трупы частью привычной рутины. Неизвестный коллега, отвечающий за человеческие ресурсы больницы, похоже, человек талантливый — сумел одним удачным ударом успокоить страхи сотрудников и приглушить их возможные протесты. Он обходит барак кругом и идет немного дальше, чтобы проверить, действительно ли мигавшие ему раньше в ночи огоньки принадлежат каким-то далеким зданиям. И, постояв немного в полном одиночестве, медленно поворачивает обратно. Холода он уже не чувствует, но неожиданный туман поглощает всё кругом — и деревья, и очертания построек. А темнота сгущается настолько, что разлетающиеся в стороны крылья халата на торопливо идущем навстречу человеке кажутся ему издали развевающимися белыми крыльями ангела, заблудившегося в дождливой ночи.

Оказывается, дежурная в секретариате все-таки сумела найти сотрудника патологоанатомической лаборатории, который согласился объяснить посетителю из пекарни, о ком у них в мертвецкой недостает сведений и каких. Это кругленький человечек лет пятидесяти, в белом халате и в щегольски надвинутом на голову берете неясного назначения — демонстрирующем то ли некоторую религиозность, то ли некую богемность, а может, то и другое одновременно. В его глазах светится живой интерес к позднему посетителю, и он явно обуреваем желанием поговорить. Уже в коридоре, в полутьме, он хватает Кадровика за рукав и тут же обрушивает на него поток торопливых слов. Хорошо, что вы пришли именно сегодня, завтра вашей покойницы уже не было бы в Иерусалиме, вам пришлось бы искать ее на побережье, под Тель-Авивом, в Институте судебной медицины в Абу-Кабире, потому что только там знают, что делать с трупами, которые никто так и не опознал. Вам повезло, мы немного задержали ее отправление, в надежде, что появится хоть кто-то из родственников или знакомых и захочет узнать, как мы тут боролись за ее жизнь и пытались ее спасти и почему это в конце концов не удалось. Вообще-то в нашу больницу не направляют тяжелых раненых, наверно, в полиции считают, что она для этого слишком мала или плохо оборудована, даже обидно, а вот эту женщину почему-то привезли именно сюда, — возможно, потому, что сначала трудно было определить, насколько тяжелое у нее ранение: она хоть и была без сознания, но не имела видимых телесных повреждений, только несколько маленьких отверстий в ладонях и в ступнях, да еще голова рассечена, но не глубоко, на вид совсем не смертельно, только потом выяснилось, что как раз в эту рану проникла инфекция — может быть, еще там, на рынке, — ну, а когда уже заражение охватило мозг…

— Мозг? — удивляется Кадровик. — Разве мозг тоже может заразиться?

— Конечно. Почему бы и нет? Заражение, воспаление каких-то тканей, два дня, и всё было кончено. Она тут всем запомнилась, потому что ни разу не пришла в сознание и так и осталась не опознанной никем. Хоть бы на миг очнулась, — может, тогда удалось бы узнать, кто она такая. Вот поэтому мы и решили не отсылать ее тело сразу в Абу-Кабир, — может, кто-нибудь еще отзовется… Чтобы не всё было забыто… Очень хорошо, что вы не стали ждать до утра. Хоть вы ей и не родственник, и не друг, а всего лишь, как вы говорите, из отдела кадров, но вы, наверно, сможете нам что-нибудь рассказать о ней, когда опознаете. Только сначала я хочу заполнить с ваших слов небольшую анкетку, для Управления национального страхования, потому что там уже удивляются, как это никто до сих пор не заметил такого долгого отсутствия человека…

Он вытаскивает связку ключей, открывает какую-то дверь, вводит Кадровика в комнату — видимо, преддверие мертвецкой, — усаживает возле пустых носилок, вытаскивает из металлического шкафа истрепанную сумку и достает из нее голубую папку с уже подготовленными к отправке документами — медицинским заключением и свидетельством о смерти, не хватает только имени. Потом снова сует руку в сумку, извлекает оттуда первопричину всей путаницы — рваную и окровавленную платежку и, не довольствуясь этим, привычным движением переворачивает сумку и сильно встряхивает ее. Оттуда выпадают два связанных веревочкой ключа.