Рома, прости! Жестокая история первой любви - читать онлайн книгу. Автор: Катерина Шпиллер cтр.№ 38

— Э, нет, — Макс моментально стал серьезным. — Мои дорогие родители! Этот вопрос мы решим сами, на свои средства. Мы уже большие мальчик и девочка.

— А сколько у вас «своих»? — поинтересовался Володя.

— На побег хватит, — храбро уверил их Макс, прекрасно знавший, что за две недели его шатаний по городу и крутых попоек в одиночку или черт знает с кем, у него остался практически нуль.

Все-таки сильно подморозило. Рита и Макс вынуждены были нырнуть в ближайшую кафешку, чтоб не замерзнуть насмерть. То была абсолютно несовременная, немодерновая, видимо, никем не приватизированная типично советская сосисочная. Они даже засмеялись, увидев грязноватые столы-стоячки, мокрые ложки-вилки (не ножи!) в сером пластмассовом поддоне, огромный металлический чан с «кофе» и грузную, мрачную тетку в грязном белом фартуке за кассой.

— Ух, ты! — восхитился Макс. — Экзотика! Рита с нежностью взглянула на него.

— Малютка! Я все студенчество в таких обедала. Тебе тогда было…

— Молчи! — он закрыл ей рот ладонью. — Эта тема исчерпана. Ты меня доведешь, ей-богу, я паспорт подделаю.

— Лучше я! — засмеялась Рита. — Только шестерка на семерку не переделывается.

— А на восьмерку? Запросто!

— Это ж сколько мне тогда? Ой, я несовершеннолетняя еще! А тебе уже исполнилось восемнадцать, тебя посадят за растление!

Так они весело болтали, выбирая на раздаче какие-то салаты, бульоны, соки… Потом, за столиком, прижавшись друг к другу, они тихонько обсуждали ближайшее будущее; дальше заглядывать пока не решались и осторожно, как саперы на разминировании, обходили тему.

— Насчет уехать, — задумчиво говорила Рита — это здорово бы! Только вдвоем, далеко от всех… Слушай, ты выглядишь, как покойник! Ты меня прямо испугал своим видом.

— Я сам себя каждый день в зеркале пугал, — глуховато ответил Макс, вздрогнув при воспоминании о последних неделях. Нет, даже не воспоминании: все тонуло в каком-то угаре, слезах, запахе водки, боли в затылке… Этих дней просто не было, они вычеркнуты, убиты. Что было? «Горе, — отвечал он сам себе. — И еще ужас и отчаяние. Вот как они выглядят.

Для меня, по крайней мере. А я, оказывается, легко ломаюсь».

— Знаешь, — сказал он вслух, — я, оказывается, легко ломаюсь. Стыдно признаваться, но какой же я сопляк.

Рита с силой сжала его руку.

— Нам надо быть вместе. И тогда мы будем сильными, никто и ничто нас не победит… Но давай о деле…

— Да, — оживился Макс. — О деле. Дело-то плохо: я нынче на бобах. Конечно, я мог бы занять…

— Погоди! Сколько у тебя бобов? У меня ведь тоже кое-что есть…

И они стали подсчитывать деньги, оставшиеся от накоплений Макса и в кошельке Риты. С учетом того, чтобы после возвращения из «бегства» не сесть на голодный паек.

— И что мы можем на эту сумму? — печально спросила Рита, когда вся арифметика была сделана. Макс хмыкнул.

— Два билета на поезд в Петербург и обратно и максимум дней пять в очень средней гостинице. Без удобств. Фе!

— Кошмар, — констатировала Рита. — Хотя Питер — замечательный город. Представляешь, я там никогда не была. И всегда мечтала…

— Значит — Питер! — твердо решил Макс.

Людмила Сергеевна приводила себя в порядок, восстанавливалась по частям после долгих дней кошмара. Она с упоением красила волосы новой крем-краской, делала всякие маски и примочки для лица, массировала шею. «К косметичке — потом, завтра или послезавтра. Сегодня — сама, в моем замечательном доме, в моей любимой ванной! Ах, вы, мои дорогие мисочки, ваточки, кисточки! Как я люблю вас всех!» Тихонько мурлычет магнитофон, в комнате Макса — образцовый порядок, мир и покой вернулись в их красивую квартиру. Люся гонит от себя одну-единственную мрачную мысль… Но та не отгоняется. «Я обещала ему обуздать Юльку. Как? Что я должна сделать? Как вообще говорить с ней? Ведь все уже тысячу раз сказано. Но ладно, ладно, не сегодня, пусть завтра с утра эта проблема встанет в полный рост. Сегодня надо расслабиться». И Люся вытягивается на диване, положив ноги чуть выше, на подушечки. На ее лице — грязевая маска, самая полезная, очищающая, омолаживающая… Из сладкой полудремы Люсю выводит мягкая трель телефона.

— Алло! — Как бы не запачкать трубку. — Да, Мася! Останешься у Риты… Хорошо, спасибо, что предупредил! Что вы решили? Куда? — Только благодаря коричнево-зеленому цвету маски не видно, как побледнела Люся. — В Ленин… то есть в Петербург? А почему туда? А… Понятно… Знакомых? Нет, у меня нет… Впрочем, погоди! — Люся так разволновалась, что заходила с телефоном по комнате. — Я кое с кем поговорю. Позвони мне завтра утром. Не за что, я ничего не обещаю. Ладно, пока. И… поцелуй от меня Риту… Я тоже люблю тебя, Мася!

Маска еще не досохла, а Люся уже бросилась в ванную смывать ее. То, что пришло ей в голову, надо провернуть до прихода Володи, чтобы он лишний раз не дергался. А то за последние недели ее «молодой» муж здорово сдал…

Еще промокая лицо мягким полотенцем, Люся уже нажимала кнопки телефона. Единственный человек, к которому в этой ситуации не стыдно было обратиться, кто был в курсе всего и, кроме того, имел в Питере хороших знакомых, — это Татьяна Николаевна, бывшая учительница…

Да, у Тани в Петербурге была одна знакомая. Людмила Сергеевна помнила, как пару раз слышала от Алены, мол, Татьяна опять в город на Неве подалась к своей одинокой подруге; снова училку в Эрмитаж потянуло, ха-ха. Непременно — ха-ха! Для Алены ехать в Питер ради Эрмитажа — блажь! Для бездельников. «Это могут, имеют право позволить себе богатые старые дамы с нажитым или оставшимся от мужа состоянием. Но тратить последние деньги на… черт знает на что! Просто стыдно даже! Ехать в Эрмитаж с голой задницей…» Люся только рукой махала на Алену: безнадега! Не Татьяна «безнадега», а Алена. Дай Бог, чтоб ее, Аленины, дети ездили в Петербург просто так, ради Эрмитажа, чтоб они были не «с голой задницей», пусть она им на это заработает. И тогда простятся ей все ее сегодняшние глупости и дикости. Так думала тогда Люся. Сейчас она не думала про Алену, старалась не вспоминать, ибо Алена нынче — это тоже очень больно… Кстати, как ее теперь в доме принимать? Может, у нее хватит ума больше сюда не приходить, какие бы ни были дела? И не звонить. Но ведь для нее дела — превыше всего… Ох, не о том сейчас… И Люся постучала себе кулаком по лбу.

— Татьяна Николаевна, простите Бога ради, что я к вам… Но вы, кажется, на нас обречены, — и она смущенно рассмеялась, а потом рассказала о последних событиях. Она не знала, не ведала, какую роль сыграла Таня в резком их развороте, а потому не благодарила, а просила. — Конечно, сейчас нет проблем с гостиницами, были бы деньги, но вот их-то у ребят и нет… А у нас они брать не хотят. А эти дешевые отели, ну, вы же понимаете… Они готовы заплатить за проживание каким-нибудь знакомым, но у нас в Ленин… ох, прости Господи, в Петербурге, нет никого. Мне кажется, у вас…

Татьяна Николаевна слушала Люсю и, с одной стороны, чувствовала громадное облегчение от того, что этот узел развязался, а с другой… Опять Ленинград, то есть Петербург, опять почти те же действующие лица. Мистика… И, словно вторя ее мыслям, говорила Людмила Сергеевна: