Уничтожим всех уродов. Женщинам не понять - читать онлайн книгу. Автор: Борис Виан cтр.№ 2

Она покусывает нижнюю губу, но все же продолжает улыбаться. Кажется, ее невозможно задеть. На днях я приклею фальшивые усы и смогу спокойно ходить на танцы.

Гамильтон прекращает игру. Я отвожу девицу к ее законному владельцу Дугласу Тфраку. Что касается самого Дугласа, он достоин подробного описания. Это — высокий курчавый блондин с огромным, вечно растянутым в улыбке ртом. Он очень молод, пьет как лошадь и работает кем-то вроде журналиста. Обычно он пишет в какую-нибудь газетенку одну колонку кинохроники, а все свободное время посвящает произведению своей жизни — «Эстетике кино». Он полагает написать ее за десять лет и выпустить в десяти томах. А в остальном, повторяю вам, он самый что ни на есть натуральный пьяница.

— Привет! — говорит он мне. — Представить тебя?

— Конечно.

— Это — Рок Бэйли, — объясняет он хорошенькой брюнетке, которая только что покушалась на мои чувства. — Санди Лав, — говорит он мне, указывая на нее. — Надежда «Метро Голдвин Майер».

— Рад познакомиться, — я изысканно кланяюсь и пожимаю ей руку. Она смеется — славная, в общем-то, девушка. Надежда «Метро».. Боже мой, если бы я был на месте «Метро», я бы без колебаний сделал ставку на эту крошку вид у нее самый многообещающий.

— Она к тебе неравнодушна, — с обычной тактичностью заявляет Дуглас. Невежества ему не занимать. Мне не в чем ему позавидовать, но я все же ставлю его на место.

— Она сказала это, чтобы отделаться от тебя.

— Вы догадались, — говорит Санди Лав.

И придвигается ко мне. Черт возьми, до чего же надоедливы эти самки. Где это она выискала себе этакое низкопробное имечко — Санди Лав… Странная мысль. Звучит несколько по-деревенски. И совсем, надо заметить, ей не идет. Я просто убежден, что эта девица не удовольствуется любовью только по воскресеньям.

— Потанцуем еще, — предлагает она, так как Лем Гамильтон снова усаживается за рояль.

— Нет, — возражаю я, — кончится тем, что вы меня соблазните, а мои тренировки не позволяют мне предаваться затеям подобного рода. Если хотите что-нибудь выпить, я весь к вашим услугам.

— Тренировки позволяют вам пить? — метко парирует она.

— Ну да, — уверяет ее Дуглас, который не упускает из нашего разговора ни единого слова. — Слушай, Санди, не пытайся обольстить старика Роки. Он неприступен: многие девушки уже пообломали об него свои коготки. Впрочем, ты же знаешь этих спортсменов — у них нет ничего святого. В том, что тебя интересует, никто не сравнится с интеллектуалами.

Это он себя имеет в виду, естественно.

В конце концов я заказываю выпивку. Дуглас тоже. Между делом я танцую с Верил, с Моной и опять с Санди Лав. С ней танцевать забавно, потому что, несмотря на все ее старания, я остаюсь совершенно холодным. Она это поняла, но откровенно продолжает заигрывать. Сегодня я в прекрасной форме и знаю, что большинство присутствующих здесь женщин попались бы на мою удочку. Все-таки приятно иметь смазливую рожу.

— Послушайте, — неожиданно говорит мне Санди Лав.

— Да.

Она прижимается ко мне. От нее хорошо пахнет. Запах ее волос и губной помады гармонируют друг с другом самым замечательным образом. Я говорю ей об этом.

— Да ладно вам, Роки, вы ведь совсем об этом не думаете.

— Да нет же, моя прелесть, я думаю как раз об этом.

— А что если мы поедем в другое место?

— Зачем? Вам не нравится музыка старого Лема?

— Да нет же, нравится, но вам она нравится чересчур. Не большое удовольствие танцевать с типом, который вовсю слушает музыку.

— Я знаю, что некоторые танцуют ради партнера, а не ради музыки, — отвечаю я ей, — но я люблю эту музыку и повторяю вам еще раз, что женщины меня не интересуют.

— Так что же? — глядя на меня с упреком, она щупает мои бицепсы. — Значит, вы не такой…

Я понимаю, что она принимает меня за психа, и начинаю просто умирать от смеха.

— Да нет же! — говорю я ей. — Не бойтесь, я так же не люблю и мужчин, если вы это имели в виду. На что я действительно обращаю внимание, так это на свое здоровье, а для этого важен только спорт.

— О, — гримасничает она, — я не причиню вам вреда.

Она дьявольски мила, и, глядя на нее, я почти уже готов нарушить свой распорядок. Но, черт возьми, я решил… черт, признаюсь вам, я решил остаться девственником до двадцати лет. Что может показаться полным идиотизмом, но в молодые годы подобные причуды неудивительны. Это все равно что ходить по поребрику вместо тротуара или плевать в раковину так, чтобы не задеть края… Но не могу же я ей так все это и выложить. Что же делать?

— Я доверяю вам, — говорю я, слегка сжимая ее руку, —..но по некоторым причинам, которые я не могу вам открыть, я вынужден быть очень серьезным.

— Вы совершили какую-нибудь глупость?

Черт! Ну вот, пусть уж она думает что угодно, только не это.

— Даже не знаю, как вам объяснить, — говорю я, — но если вы хотите, чтобы я назначил вам свидание в день своего двадцатилетия, вы будете первой…

И что же, если я надеялся охладить ее пыл, — ничего подобного! Она смотрит на меня глазами мужчинопожирательницы и учащенно дышит.

— О! Роки… Это ведь шутка, мой малыш.

И вот девица, которой едва исполнилось семнадцать и которую я мог бы поднять на вытянутой руке, называет меня своим малышом. Да, это редкостный экземпляр.

— Слово мужчины, — говорю я ей, — и я сдержу свое обещание.

— Я могу ответить вам тем же, — говорит она, глядя мне прямо в глаза.

По-моему, я оказался в довольно затруднительном положении. К счастью, старина Гари приходит на помощь. Он хлопает меня по плечу: «Дай-ка мне потанцевать с крошкой».

Я кланяюсь и предоставляю ему свободу действий. Санди строит недовольную гримасу, но не сердится, так как Килиан, что ни говори, — красивый парень. Она улыбается мне, слегка опустив веки. Теперь она напоминает этакую цыпочку перед камерой, вроде Линды Дарнелл.

Я возвращаюсь к стойке. Кларк Лэйси болтает с Берил, Мона танцует с Дугласом. В «Зути Сламмер» собираются только симпатичные парни. Почти всех присутствующих я знаю в лицо. Как все-таки хорошо жить, имея деньги и хороших приятелей. Я смеюсь от удовольствия. Сигара Дугласа лежит на пепельнице прямо передо мной и воняет, словно святая вода. Это одна из отвратительных итальянских штуковин, узловатая, как кость старого ревматика, и воняющая хуже, чем сточные канавы преисподней.

Я ощущаю потребность подышать свежим воздухом и говорю об этом Лэйси.

— Сейчас я вернусь. — Выйду на минутку.

— О'кей, — отвечает он.

Я направляюсь к выходу. По дороге делаю знак Лему, и его черная физиономия расплывается в улыбке.

Погода великолепная. Ночь светлая и душистая, в небе дрожит марево городских огней. Я облокачиваюсь на свою машину неподалеку от «Сламмер». Какой-то тип выходит следом за мной. Коренастый, плотный, он смахивает на хама, но ведет себя прилично.