Пепел и песок - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Беляков cтр.№ 66

ВТОРОЙ РАБОЧИЙ Пойдем, мужики, отсюда побыстрей…

КОМИССАР Стоять! Надо вызвать подкрепление. (Сторожу.) Вы тут никаких контрреволюционных штук не задумали, а?

Бледный сторож мотает головой.

КОМИССАР Черт с ним, с подкреплением. Сами разберемся!

Он снова подходит к гробу, осторожно склоняется, прислушивается. Полная тишина, доносится только тяжелое дыхание рабочих. Комиссар кладет руку на гроб. Страшный треск. Крышку гроба изнутри проламывает рука, костлявая, в истлевшей белой перчатке, на одном из пальцев крупный перстень с вензелем «А». Рука вцепляется в кожанку Комиссара и с дьявольской силой тянет его к себе. Комиссар визжит. Сторож падает на каменный пол. Рабочие бегут к выходу, с грохотам бросая ломы.

Я, обожженный увиденным, отскакиваю к окну, влажные руки кладу на стекло, смотрю на здание Университета. Что это? Что я прочитал? Отдышавшись, поворачиваюсь лицом к бюро, склонив голову, издали разглядываю ноутбук, ищу гада-фокусника, который затаился. Кто написал всю эту мистическую дрянь? Подонки из «Союза Б» проникли, когда я спал? Порнографические смс им уже кажутся не столь эффективным оружием против меня? Впрочем, этим умникам необязательно влезать в квартиру доисторическими домушниками. Есть способы проще — по кабелям, по шнурам, по сетям проползти мелким бесом. Этими шалостями меня не сбросить с площадки под звездой, не дождетесь. Я отключу все сети, вай-фаи, я отменю все волны и излученья.

Очистив свою атмосферу от нечистот, я снова встаю за бюро. Начинаю с другого, надо отвлечься. Император встречает Елизавету Алексеевну на почтовой станции Коровий Брод. Вот новый поворот. Пишу.

…Вернувшись вечером из магазина с сырным пакетом, жуя случайную булку, подхожу аккуратно к бюро. Прикасаюсь к долгой клавише, монитор озаряется. Перечитаю сцену встречи, а потом вручу себе приз — бесценный кусок сыра.

АЛЕКСАНДР (подавая руку Елизавете) Lise! Как я счастлив вас видеть! Сильно ли утомила дорога?

ЕЛИЗАВЕТА Нет, mon cher! (Ступая на землю) Ведь я провела ее в мыслях о вас. (Целует мужа.)

АЛЕКСАНДР (улыбаясь) Ах, Lise, я так надеюсь, что вам понравится ваше новое пристанище в Таганроге.

ЕЛИЗАВЕТА Я совершенно уверена, что понравится: мне докладывали еще в Петербурге, что вы лично устраивали это гнездо.

АЛЕКСАНДР (немного смущенно) Истинная правда. Я очень скучал по вам.

ЕЛИЗАВЕТА (с нежностью) И я. Позвольте спросить — а как там насчет клуба?

АЛЕКСАНДР Английского?

ЕЛИЗАВЕТА Нет, ночного. Где можно реально зажечь!

АЛЕКСАНДР

Все круто. Я выписал лучших диджеев.

ЕЛИЗАВЕТА

So cool!

АЛЕКСАНДР И люблинский диджей Игорек уже сделал отпадный ремикс «Боже, царя храни», камердинер Егорыч плясал, словно обдолбанный.

ЕЛИЗАВЕТА Жесть. Так погнали быстрей!

Распахнув испуганные дверцы секретера, я выдвигаю Брунгильду. Она упрямится. Давай, подруга, пора. Пробил час твоего бенефиса. Все будет, как при бабушке. Ты не предашь, ты ждала до последнего. Ты у меня одна заветная, другой не будет никогда.

Ноутбук похоронен в углу, засыпанный песком из таджикского пакета.

Водружаю Брунгильду на бюро, трогаю ее черную ленту, на пальцах остаются два пятна: она еще сочится былым вдохновеньем. Сейчас я буду писать свой сценарий, оглашать ночную Москву древним лязгом тевтонской каретки — так, что вздрогнет Требьенов, зарыдает Вазген, протрезвеет в «Ефимыче» Йорген.

Сентябрьское солнце освещает лист, туго заряженный в Брунгильду. Утро. Рассвет. Немного тошнит от чайной ночи.

Ложусь на тахту, глажу левую ногу (молодец, молодец, отдохни!), подношу к глазам строчки, написанные во время бессонницы.

ЖАНДАРМ (приготовившись записывать показания)

Имя, возраст, откуда взялся в Пермской губернии?

ФЕДОР КУЗЬМИЧ (жандарму) Ты спрашиваешь, кто я такой? Откуда взялся? (Молчит, оглаживая бороду.) Мне надо тут кое-кого найти. У меня счет не закрыт. (Вытаскивает из-за спины самурайский меч.) Ия найду этого ублюдка, прости господи!

Такой щемящий полет надо снимать с трех камер. Сверху, снизу и с отдаленья. Последние песчинки моего бюджета я вложу в эту съемку. Не жалко.

Брунгильда летит вдохновенно, как это умеют делать только красивые старухи. Переворачиваясь в рассветных лучах, сверкая литерами, приветствуя новый день сентября.

И пустой тротуар.

Упала без грохота, грузно, но благородно.

— Карамзин, зачем ты это сотворил со мной?

— Что такое случилось, бычок-песочник? Что тревожишь меня? Я отца схоронил позавчера.

— Зачем ты это сотворил?

— Не повторяйся, я слышал. Но хотелось бы знать, что я вдруг сотворил.

— Ты запустил свой вирус.

Мы сидим за столом в ресторане «Клио» около таганрогского вокзала. Перун и Ярило, чудом выжившие в перестрелках, теперь здесь хозяева, носят костюмы и занялись йогой.

— Какой еще вирус?

— О котором ты мне рассказывал, когда приезжал в Москву.

Нам приносят две кружки пива. Карамзин берет первую, пьет и пьет, пена струится по подбородку, капает на стол.

— Карамзин!

Он вытирает бледные губы, смотрит на меня сквозь мутное дно, улыбается:

— Какой ты смешной, все вы смешные в Москве.

— Твой вирус проник в меня, в мой мозг.

— Неужели? Какой я гениальный, однако.

Берет вторую кружку. Я отнимаю ее, затопив все вокруг:

— Карамзин! Прекрати!

— Ты сбесился, бычок? Закажи мне другое.

Звонит мой телефон, я долго ищу его по карманам, в дальних углах, в пустых закромах. Он все звонит, Карамзин наблюдает за моей пантомимой. Нахожу.

— Слушаю!

— Папа, привет! А ты где?

— Далеко.

— А когда, а когда ты зайдешь?

— Не знаю. Я занят. Пока. — прячу трубку под мягкой салфеткой. — Карамзин, ты должен это остановить.

— Хорошо, сейчас я все сделаю. Но закажи еще пива.

ФЛЕШБЭК. ТО, ЧТО БЫЛО В НАЧАЛЕ. НАТ.

Я еду на велосипеде между трамвайных рельсов, смеюсь от вибромассажа колес. Вазген кричит мне радостно из своего кабриолета:

— Кстати, есть идея. У меня сын младший все просит. Что-нибудь про компьютерный вирус. Про хакеров. Такое — пострашнее. А?