Молодость - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Сегал cтр.№ 53

– Мне интересны старые газеты, – зачем-то сказал я, – у вас есть?

– Есть, проходите, пожалуйста.

Кира и Галя сидели неподвижно, глядя перед собой на стену со стеллажами.

– Мне… Мне что-то из газет, старое, – сказал я.

Кира отмерла и сказала:

– Вот, справа, видите? Там снизу за апрель – май.

Я вытащил пару газет. «Десятое апреля тридцать седьмого года, одиннадцатое…»

– Вы не подскажете, какой сегодня день? – спросил я.

– Десятое сентября тысяча девятьсот тридцать седьмого года, – хором ответили сестры.

– А вы… Вы чего-то… ждете?

– Ждем, – сказали они, – мы обещали.

Я уселся со стопкой газет напротив.

– Я… Как бы… С теми пионерами… Из кружка фантастики. Руководитель.

– А! – сказала Шура. – Здорово. Жюль Верн!

– Герберт Уэллс, – добавила Кира.

– Сейчас две тысячи десятый год, – сказал я, – это правда.

Сестры молчали.

– Хотите, расскажу?

– Война Миров, – сказала Кира, и я это расценил, как положительный ответ.

Я рассказал про Перестройку, про то, что Советский Союз распался, что страна была какое-то время во власти криминальной неразберихи, но теперь, слава богу, восстанавливается, структуризируется, благодаря позитивным силам, к которым я тоже имею непосредственное отношение, так как являюсь самым настоящим помощником депутата. Рассказал про чеченские войны, про то, как русские стреляли в грузин и – наоборот. Про то, что дружбы народов теперь нет, что, когда во время Великой Отечественной войны русским было плохо, их приняла и дала выжить Средняя Азия, а теперь, когда плохо людям из Средней Азии, русские обо всем забыли и не очень-то их гостеприимно встречают.

Помолчали. Через какое-то время Кира сказала:

– Вы не бойтесь, мы никому не скажем.

А Шура добавила:

– Руководитель…

А потом они вместе сказали:

– Честное комсомольское.

Прислоненные к хрустальной вазе, на столе стояли портреты родителей: папин – с шашкой и на лошади, мамин – с курсов Красных медсестер и совместный, свадебный – в овале. А рядом лежала фотография женихов: Коли, Пети и Вани. Непонятно откуда бивший луч прожег на карточке небольшое отверстие, и теперь над головами братьев, посередине паркового пруда, красовалась опаленная по краям черная дыра.

– Сколько же вы будете еще ждать?

Старушки не ответили. И я подумал, что, конечно же, это совсем другое поколение. Ведь они тоже были простые девушки, но когда поняли, что час пробил, что это их Ожидание, просто сели и стали ждать, и будут ждать столько, сколько нужно, и переживут и этот неподвижный дом, и меня, проходящего мимо, гордящегося своей возможностью проходить. Конечно, ни я, ни кто-то из моего класса так не смог бы…

– Мы вас через черный ход выпустим, – сказала Шура, – чтобы никто и ничего. Будете, как в фантастике – Человек-невидимка.

Я последовал за ней, но вдруг сказал:

– Да нет же! Зачем как невидимка? Что, сейчас тридцать седьмой год? – и пошел к обычному выходу. – Я хочу, как человек, нормально спуститься.

– А не боитесь? – спросила Шура.

Я подумал немного и ответил:

– Нет.

Я давно не говорил такого хорошего «нет».

Вышел на лестницу. Замерев, неподвижно глядя на дальние микрорайоны, у окна стояла женщина в синей юбке и белой рубашке с пионерским галстуком. Я стал рядом и тоже посмотрел вдаль. Желтая листва отражалась в стальных куполах цирка, пахло первыми осенними кострами, дул ветерок.

– Горохова? – спросил я, не поворачивая головы.

Я вдруг вспомнил испуг Анечки – тогда много лет назад, как она была готова ждать сколько угодно, лишь бы не идти в квартиру. И когда я спросил: «Ты ведь подождешь, Горохова?», – она посмотрела мне в глаза и пообещала ждать. Но она не сказала: «Обещаю», а просто сказала:

– Да.

2010

Давным-давно в одной стране, в небольшом белом городке у моря, жила самая красивая на свете девушка. В другом конце этой же страны, у подножия высоких гор, жил самый храбрый на свете юноша, и по старинному преданию они должны были встретиться, когда самый бывалый на свете моряк закурит волшебную трубку.

Волшебная трубка была сокрыта от людей в самом дремучем на свете лесу, ее охраняла злая колдунья, и заполучить ее можно было только в самую морозную зимнюю ночь, когда колдунья засыпала накрепко.

Но даже завладев трубкой, закурить ее можно было только от волшебного кремня, который раз в году рассыпал свои волшебные искры, воспламеняясь от поцелуя волчицы. Заставить же волчицу целовать кремень можно лишь тогда (вы, конечно, знаете об этом, милые дети), когда цветок василиска зацветет голубыми, красными и белыми лепестками, ну а для этого необходимо, чтобы король этой страны съел однажды на завтрак волшебную утку.

Как-то утром во дворец пришла бедная женщина.

– Я бедная женщина, – сказала она королю, – так что уж вы, Ваше Величество, купите волшебную утку, зажарьте и скушайте, а я пойду себе.

– Что ж, – ответил король, – куплю.

А поскольку был он королем жадным и скупым, то тут же начал торговаться.

– Я прошу за утку пять монет, – сказала женщина.

– Нет, – ответил король, – она и трех не стоит!

– Вы посмотрите, какая она большая!

– Маленькая!

– И красивая!

– Безобразная!

Так они торговались до вечера, а потом женщина решила, что уж если до сих пор ничего не вышло, то нечего и время терять. Взяла волшебную утку, положила в корзину да пошла к себе домой.

Так из-за скупости короля не зацвел василиск, волчица не поцеловала кремень, моряк не закурил трубку, и никогда не встретились самая красивая на свете девушка и самый храбрый на свете юноша.

1996

Чтобы случилось это всё в июне. И чтобы… Шестого-седьмого – не позднее… Потому что пятнадцатое – уже не то. Ну да разве объяснишь такое!

Неожиданно я должен получить путевку в дом отдыха. В какой-то такой, подходящий. С соснами и тишиной. В дорогу возьму очень мало вещей, чтобы влезло в сумку. Только не в эту мою, дурацкую, а, знаете, бывают такие, с металлическими каркасами. В магазине. Очень красивые. Билетов на нужный поезд не будет, и я поеду следующим, который приходит ночью. В вагоне высплюсь, в 23.00 сойду на перрон. Станция пусть называется… Ну этого я пока не знаю, еще не решил, а ошибаться нельзя… Никак пусть пока не называется…Встану на перроне легкий, молодой, и сумка с металлическим каркасом не будет тянуть меня к земле. Посмотрев вверх, увижу, как сумерки сменит ночь. Пусть она наступит только сейчас, чтобы длилась подольше. Первая дождинка капнет между носом и глазом, я опущу голову и сквозь вокзал выйду на дорогу. Пойдет дождь… Нет, рано! Сначала – старуха с козами!