Плагиат - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Пьецух cтр.№ 44

Итак, город пристрастился к чтению, и это повлекло за собой такие фундаментальные следствия, которые трудно, даже невозможно было в свое время предугадать; потом, конечно, Иван Осипович спохватился, но было поздно — Белинского и Гоголя мужик понес с базара гораздо раньше, чем об этом прознали власти. С некоторым припуском на диалектическое вдохновение, пожалуй, можно будет сказать, что разразившаяся вскоре первая русская революция во многом была следствием того, что широкое распространение в народе получила русская художественная литература, — мысль, правда, не первой свежести, но зато значительного накала. И это немудрено, потому что русская литература талдычила не про то, как сделать себе состояние на бросовых флаконах, и не про то, какие иногда встречаются скупердяи, а про то, что совесть нужно иметь.

Во всяком случае, на глуповской жизни повальная тяга к чтению отразилась самым непосредственным образом, как, например, может отразиться набег кочевников, или перемена климата, или неурожай. Со свойственной глуповцам горячностью и простодушием они всякое книжное слово принимали не просто за неукоснительно мудрое, а за прямо руководительное, и поэтому в городе то и дело случались чисто литературные происшествия: то жена одного купца бросится под маневренную «кукушку» из-за любви, то откроют на фарфоровом заводе ланкастерову школу взаимного обучения, то пройдет слух, что некие молодые люди с топорами наголо гоняются за старушками, то начинает спать на гвоздях целое отделение [45] гимназистов.

Но самым заметным следствием пристрастия глуповцев к литературе стало на первых порах вот какое неожиданное происшествие: владельцы хлебопекарни братья Милославские, как тогда говорилось, ушли в народ. В отличие от фантастического путешественника Фердыщенко, братья Милославские отправились не в праздное турне по выгону, а, продав хлебопекарню и переодевшись в самую что ни на есть рвань, двинулись к бывшим черносошным крестьянам в бывшую Болотную слободу. Хоть край этот и не так уж был отдален, грамотность до него еще не достигла, и братья решили пропагандировать чтение под видом забубённых хлебопашцев. Пора как раз была весенняя, страдная — конспиративная.

Для начала Милославские нанялись батраками к кулаку Печорину и стали кое-как боронить угодья. Делали они это настолько — как бы это выразиться? — вчуже, что ли, что общество было заинтриговано, и человек двадцать мужиков собралось полюбопытствовать, каким манером пришельцы управляются с боронами; мужики стояли и угрюмо ковыряли пальцами в бородах.

Братья решили воспользоваться скоплением народа и незамедлительно начали просветительную работу.

— А что, православные, — сказал старший Милославский, — есть ли у кого книги?

— Вот еще! — отозвался один угрюмый мужик. — Баловство какое!..

— Ну почему же баловство? — сказал Милославский-младший. — В книгах можно найти много полезных сведений… Вот, например: известно вам, мужики, почему у вас рожь дает только двадцать пять пудов с десятины?

Кто-то из мужиков ответил:

— Это нам действительно невдомек.

— А в книжках доподлинно прописано — почему; так прямо буковки и выстраиваются в ответ:

Среди цветущих нив и гор

Друг человечества печально замечает

Везде невежества убийственный позор…

Или:

В неведомой глуши, в деревне полудикой

Ты рос средь буйных дикарей…

— Помилуйте! — возмутился один угрюмый мужик. — Это за что же на нас такая мораль?!

— А за то, что вы темный, бессмысленный народ. Книжки надо читать, и жизнь сразу покажется в ином свете.

Тут в разговор вмешался кулак Печорин:

— Вы лучше вот что, братья, скажите: вы ко мне работать нанялись или слова разные говорить?

— Да чего тут толковать! — крикнул кто-то. — Братцы, они засланные к нам!

— Да от кого засланные-то? — в тревоге спросил Милославский-младший.

— Так надо полагать, что от староверов из Спасова согласия, — был ответ. — Они себя заживо в баньках жгут, и эти нас морочат про свет иной…

— Они точно засланные, — подтвердил кто-то из мужиков. — Вы только гляньте, как они изгваздали борозду!

— Засланные, засланные! — послышались горячие голоса, которые вдруг перекрыл чей-то могучий бас:

— Бей их, чернокнижников, братцы! Нам за это дьякон по два смертных греха скостит!

В общем, Милославских побили, да так еще крепко, что они только к вечеру отлежались. Всю ночь они брели куда глаза глядят, охая и кряхтя, а к утру набрели на какую-то деревеньку. Тут еще только вывозили в поля навоз, и братья подрядились за харчи разбрасывать его вилами, подумав, что на такой работе их трудно будет разоблачить. Хотя давешние мужики и огорошили Милославских агрессивным своим невежеством, братья решили не отступать — до того они были околдованы концепциями тогдашних олимпийцев художественного слова. С другой стороны, ребята они были настырные, и если за что брались, то до крови из-под ногтей.

Вечером, когда работы деревенька свернула и все, отужинав, повылазили на завалинки, братья прибились к наиболее многочисленной компании мужиков.

— А что, православные, — сказал старший Милославский, — есть ли у кого книги?

— А тебе на что? — спросил его древний старик, который, возможно, помнил еще первого фантастического путешественника.

— Почитать. Время досужее, можно и почитать — я этим делом сызмальства увлекаюсь. Если желаете, я и вслух могу почитать…

— Нету у нас книг.

— Ну, на нет и суда нет, — сказал Милославский-младший. — А то любопытные встречаются книги. В иных пишут о наших краях, в иных о заморских, то про простонародье попадется сочинение, то про явления атмосферы…

Вслед за этими словами вдруг наступила гнетущая тишина, и братья насторожились. Древний старик сказал:

— А вы, молодцы, случаем, не цыгане?

Братья от удивления выпростали глаза, а древний старик радостно ударил себя ладонями по коленям и сказал с таким выражением, точно он решил какую-то утомительную загадку:

— Точно они цыгане! И чернявые оба, и слова у них непонятные, какие-то кочевые!

— Ну, коли так, — добавил другой старик, — я ихней доли врагу не пожелаю.

Хотя и малодушно было так сразу ретироваться, Милославские бочком, бочком направились в сторону ближайшей околицы ввиду собирающейся грозы, а потом и самым откровенным образом бросились наутек, опасаясь повторения давешнего побоища.

В следующую деревню братьев попросту не пустили. Надо полагать, их опередил слух, что будто бы в окрестностях бродят опасные чернокнижники из цыган, и возле призаболоченного пруда, от которого брал начало порядок изб, Милославских окружили здешние мужики. Вполне вероятно, что дело опять кончилось бы драматически, кабы не деньги, вырученные от продажи хлебопекарни, — братья откупились и тронулись в обратный путь, на чем, собственно, и закончилось второе фантастическое путешествие.