Кислородный предел - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Самсонов cтр.№ 30

— Согласен, да. Спасибо.

— Ты это, тезка… ты не падай, в общем. Еще привыкнешь, понасмотришься — нам много предстоит. Эпоха. Пока мы не нашли, не получили однозначного ответа, смысл есть по-прежнему, ведь так?

— Вот это в точку, капитан.

— Не угадал — майор я.

— Тем более, майор, давай их всех за жабры там… — он отключается. «Смысл есть по-прежнему», и Сухожилов хочет, чтобы это продолжалось, и это продолжается и продолжается.

Он приглашает Кругель поужинать в «Венеции», где для него по старой памяти придерживают столик; когда-то он работал с ребятами из «Ваш финансовый обеспечитель», а ресторан принадлежит вот этим, с позволения сказать, «обеспечителям». Без четверти девять — он вяло сожалеет, что не может посмотреть сегодня четыре тысячи сто сорок пятый выпуск «ДОМа-2» и так не узнает до утра, присунул ли Гена Джикия новенькой блондинке Марине Невинчинной, — на входе их встречает осанистый, важный, с серебряными баками метрдотель. На Сухожилове все тот же костюм от Ermenegildo Zegna (из шерсти и шелка, с элементами ручной работы, с широкими лацканами и двойными врезными карманами однобортного пиджака), а на Марине — черное тугое, шелковое платье с открытыми плечами и туфли из черного атласа от Manolo Blahnik, на загорелой шее — нитка искусственного жемчуга, а матовые мочки слегка оттянуты такими же жемчужными сережками из Louvre.

Метрдотель сажает их за стол, и к ним подходит собранная, со сжатыми губами официантка: лицо — как у прыгуньи перед прыжком с пружинящего мостика пятиметровой вышки, а чаевые, выданные Сухожиловым, — как будто золотая олимпийская медаль. Смазливая мордашка, хорошая фигурка. Они здесь все, в «Венеции», как на подбор. За столиком напротив — четверо парней; узнав собрата по разбою, приветствуют кивками, салютуют бокалами с Cinzano Dry. Вообще-то Сухожилов практически не смотрит телевизор, но на «ДОМ» с недавних пор подсел — в последний раз (тогда они входили на большой сталелитейный в Денинске-Кузнецком) он наблюдал с таким же интересом за длинным сериалом о брачной жизни павианов на канале Animal Planet. К тому же он делает это — то есть смотрит «ДОМ-2» — в отместку Камилле, которая до полусмерти задолбала своим трындением о «бездуховности» экранных проституток, об омерзительности процветающего ныне культа вульгарного гедонизма. Ну что за ханжески настроенная — в свои двадцать один — старуха, однообразно причитающая над современной испорченностью нравов? Меняются не нравы, которые две тыщи лет как неизменны, но способы оправдания человеческих слабостей.

Марина выбирает на закуску салат романо с моцареллой, тунцом, томатами и базиликом с ароматом орегано, крепе с мясом краба и слегка припущенной соломкой цукини, из супов берет крем из белых грибов с трюфельным маслом, а из горячего — филе морского языка, запеченное с пармезаном и картофелем слайс в сливочном соусе. А он заказывает сразу две по пятьдесят привычной мягкой Kauffman, бокал Perrier, карпаччо из охлажденной говядины с зеленым соусом и рукколой, а из горячего, презрев супы, — филе, конечно, мраморной говядины в луковом соусе по рецепту из Колабрии и картофельный крем с пармезаном. Затем он три минуты изучает раздражающе куцый список десертов и останавливает выбор на карпаччо из маринованного ананаса с шариком ванильного мороженого, а в довершение распоряжается подать с десертом чайник «обычного черного» чая.

— Смотришь «ДОМ-2»? — говорит Сухожилов.

— Нет… сейчас уже нет, — обрадованно просияв, отвечает Марина. — А ты, Сухожилов? Никогда не подумала бы.

— Видишь ли, я нахожусь на достаточно высокой ступени интеллектуального развития. Я — человек огромной эрудиции. В «Что? Где? Когда?» я в среднем отвечаю на три — четыре вопроса за игру. И вот когда я наблюдаю за жизнью на вот этой свиноферме, я убеждаюсь лишний раз, насколько высоко я развит в интеллектуальном плане. Представь, в отличие от миллионов телезрителей я могу смотреть «ДОМ-2» без всякого ущерба собственным мозгам и вкусу. Я раньше думал: всех убить. А вот недавно осенило: зачем же убивать? На чьем же фоне выделяться-то тогда?

— Так что в «ДОМе» происходит, я забыла?

— В отношениях Степы и Саши наметился разлад, Саша, недовольная частыми любовными похождениями Степы, объявила о своем решении расстаться. Да и Надя Скороходова тоже заявила, что ее пути-дорожки с Мишей разошлись, потому что мужчина, который поднимает руку на женщину, не может называться настоящим мужчиной. Но главное не это. Ты заметила, что в нашем обществе вообще и в «ДОМе» в частности буйным цветом расцвели новые сорта двойных стандартов?

— Это как?

— Смотри, ты помнишь Палыча?

— Колоритный персонаж. Имелось подозрение, он — девственник вообще. Но вроде это опроверглось… он с этой Машей вроде бы сейчас… больная тоже.

— Он — бухарь, я сейчас об этом. И он за свой алкоголизм подвергся остракизму, был назван ничтожеством, нечеловеком, моральным уродом. Банальнейшая страсть — бухает каждый третий. А то, что каждая из тамошних бл…й в «ДОМе» меняет уже пятого-шестого сексуального партнера за полгода, так это ничего, нормально, строительство любви. Гвозди бы делать из этих… Так кто же больший греховодник-то в итоге — пьяненький Палыч или эти вот исчадия вечной женственности, на которых пробу негде ставить?

— Н-да, забавно. Тебе не такая, я вижу, нужна?

— Такая вот, как ты, Марин, такая вот, как ты.

— …Блин! — Марина вдруг как будто «замыкает руками слух» — на самом деле прикрывает щеки, снедаемая явным — не иначе — желанием залезть под столик. — Там, Маша. Шервинского Маша — какая?

— И что, и что? Боишься разговоров? Ну так мы это… обсуждаем дальнейшую стратегию по менделеевскому «Нижнекамску» — это что, нельзя? — и Сухожилов, улыбаясь, приветственно кивает нежданным посетителям.

Личный референт Шервинского, конечно, более чем совершенна, настолько совершенна, что Сухожилов, право слово, не уверен, встал бы у него или нет. Наверное, с полминуты Сухожилов пытается представить, как трахает Машу между тесно сдвинутых грудей — этих сфероконических надолбов, — но у него, признаться, ничего не получается. Ну-ка, еще раз: она сжимает их руками и будто преподносит Сухожилову, как дыни на базаре, тот с благодарно — изумленной гримасой ошарашенности чуть подается под его напором, едва удерживая равновесие… ну, нет, ребята, это нереально. Если есть на свете порноэталон, то это, несомненно, буфера шервинской секретарши. Если есть на свете женщина, к которой он физически не может подступиться, то это, несомненно, Маша. Ну, во-первых, она исполинского роста: Сухожилов — под два, но шервинская секретарша выше его на целую голову. А во-вторых, вообразите физкультурницу Дейнеки или, если угодно, мухинскую колхозницу с поправкой на новейший XXL-стандарт с его угодливой гипертрофией женских выпуклостей, и вы получите достаточное представление о Машиной убийственной телесной изобильности — не рыхлой и расплывчатой, как у кустодиевских купчих, а крепкой, налитой, — он бы даже сказал — немного резиновой. Добавьте ниагарский водопад пшенично-золотого конского хвоста, прорезанные косо татарские глаза, свирепые, пустые, как у языческого идола, и образ завершен.