Карманный атлас женщин - читать онлайн книгу. Автор: Сильвия Хутник cтр.№ 35

Дитятко, девочка, знаешь ли ты, хорошая моя, кто они такие? Господи, ведь это, сама даже не знаю, стоит ли говорить, может, ты уже слышала, ну, такие люди, они клей нюхают и травку… На вокзалах спят, ну, обоссанные. Наркоманы, что тут говорить, к сожалению. Совсем не учатся, живут кучей, все в одной постели. Не знаю, дитя мое, кто тебе велел о них разузнавать, забудь об этом. Сходи в библиотеку, там есть что почитать. Сенкевича, например.

Марыся не могла заснуть. Переваривала информацию. В одной постели спят, вместе живут, не учатся? Так это ж здорово! Боженька милая, к тебе молитву свою обращаю, Дева Пресвятая, потому что у меня к Тебе огромная просьба. Можно мне познакомиться с такой девушкой-панком? Прошу Тебя и обещаю больше не запирать бабушку одну в квартире без еды, не плевать в суп и причесываться. Умоляю Тебя, Мария, я каждый день буду молиться, знаешь ведь, как я Тебя обожаю, честное слово. У меня должна, должна быть такая замечательная подружка!

И стало по молитве Марысиной. Не зря она столько времени провела за чтением молитв. В один прекрасный день она снова увидела эту девушку. Та ехала на велосипеде. Что делать? Подбежать? Спросить, который час? А, ладно, была не была. Чтоб я и не спросила?!

— Простите, э, это… который час?

Девушка остановила велосипед и полезла в сумку на поясе. Достала видавший виды мобильник, облепленный наклейками. «Какая красота, сил нет, о боже», — простонала Марыся.

— Почти пять.

— Ага. Ну спасибо большое. А еще, ну, это, короче, вопрос у меня, только не знаю, можно спросить?

— Само собой, можно.

— Где ты живешь?

Живу в вагоне

На перегоне

В автомобиле

Пока не сбили

На лавке на вокзале

Пока не прогнали

Везде меня сыщешь

Где ветер свищет

В парке, в кустах, на чердаках

Не жизнь — малина

Клево быть одной

Нет господина

Над тобой

Марыся почувствовала, что дольше не выдержит. Обалдеть. Стояла как вкопанная, уставившись на весело рэпующую велосипедистку, восхищенная девушкой, ее внешностью, свободой речи и взрослостью. А потом ноги сами понесли ее куда-то. Обдумать все это.

У каждой девочки, как правило, есть подружка. Та, которой она поверяет свои секреты, неразлучница, сторожащая дверь в публичном туалете. У Марыси такой подружки не было.

«Дорогая Подружка из Дневника!

Я не люблю таких оборотов, как, например, “дорогой дневник” или “дорогой мой”. Это все искусственные словечки, а я люблю настоящие слова, близкие сердцу. Так что я буду говорить… нет, не говорить! То, что я написала, пишу и буду писать, — это вроде как письмо подружке, которой на самом деле у меня нет. Так что я смело могу говорить “котенька”. Если бы у меня была подружка, я бы тоже так говорила ей или мужу, если бы был муж. У меня сейчас нет подружки, только знакомые, да и те только в школе, в классе. Они на меня обижаются, сама не знаю почему, просто они глупые.

Утром я поехала на дачу. Взяла с собой две купленные в Варшаве книги Люси Мод Монтгомери (“Аня в университете” и “Эмилька”), точилку для карандашей, шариковые ручки, блокнот фирмы “Фломо”. Все с картинками в розовых тонах. Красиво!! Раньше я писала в тетради разные истории, но мне надоело. Сейчас я дома, время — 21.44, но пока не сплю. Постараюсь не заснуть до часу ночи! Не знаю, удастся ли. Когда у меня последний раз была Агнешка, моя двоюродная сестра, мы хотели в полночь вызвать духов и даже поставили будильник в русской игре с волком и зайцем на 23.58, но мы не проснулись, потому что крепко заснули. Наутро мы были в плохом настроении. А теперь уже 22.10, и мне хочется пить, но в темноте идти на кухню страшно, потому что там баба-яга. Она, в общем, ничего, но ненормальная».

Вот если бы я смогла познакомиться с загадочной девушкой на велосипеде, то ей можно было бы рассказать о новых точилках. Собирать с ней желатиновых мишек, а потом, прихватив их, тихонько выходить в город. Только захотела бы она водиться с такой малявкой? Ох, Матерь Божья, помоги мне! Плииз, плииз!!

Девочки должны сами справляться со своими трудностями. Жить либо как бог на душу положит, либо по написанному сценарию. Откуда им знать, как играть свою роль? Какие интонации придать голосу, как двигаться, кем быть. Ведь надо всем вокруг нравиться: и учительницам, и родителям, и знакомым.

Рецепт простой: прежде всего надо избавиться от себя. Окоротить свои представления о жизни и приспособиться к требованиям окружения. Чтобы ничего не торчало, чтобы все гармонировало. И если что-то не укладывается в шаблон, это следует немедленно уничтожить. Например, свое тело. Маленькие девочки прячутся от взрослых в шкафах, обматывают животы бинтами или стягивают их корсетами, взятыми тайком из гардероба старших сестер. Глубоко засовывают себе в рот два пальца, а если не получается, то думают о чем-то отвратительном или глотают уксус, горькие сиропы. Их рвет. Чем-то розовым. Они анорексируют или булимируют в своих тюлево-кружевных платьицах. И опять нехорошо, а вскоре они узнают, что у них неполадки с пищеварением на нервной почве и что им необходимо пройти курс лечения. Если родители их били, тогда все пройдет гладко. Если же ничего плохого в их жизни не было, то они услышат вопрос: «Ну зачем ты так назло всем вокруг, ты ведь делаешь больно и мамочке, и папочке, и своей собачке, и своему мишке».

Марыся Козак часто выходила по ночам. Чтобы не задерживаться в темной прихожей, выходила босиком, с туфлями в руках. Тихо открывала дверь на лестничную площадку. Часто встречала там Черную Маньку, которая нервно курила свои сигареты, спрятанные за газовым счетчиком.

— Угостишь?

— Да пожалуйста, девочка, закури, малышка.

Две женщины: одна маленькая, вторая чуть больше — стояли на лестничной площадке и пускали клубы дыма.

— А ты умеешь делать колечки?

— Нет, научи меня, научи!

— Вот так, делаешь губы таким круглым клювиком и пускаешь дым изо рта. Видишь? Фокус!

Манька и Марыся какое-то время смотрели на свои колечки, после чего гасили с шипением сигареты о заплеванный пол. Манька возвращалась в квартиру, а Марыся Козак шла в темноту ночи. Ведь ночь создана для женщин, не так ли?

В кармане мяла специально на эту экскурсию припасенных желатиновых мишек. Сворачивала к перекрестку и обходила киоск печати. На улице Варшавской Битвы был банкомат: любимый ящик с деньгами в стене. Марыся одним движением вдавливала мишек в щель для карты и шла дальше. В доме неподалеку, в подвале, было выбито окошко; она проскальзывала через него внутрь. Спотыкаясь о разбросанный хлам, она искала ощупью выключатель. Включала свет и начинала сбивать замки на дверцах чуланов. Некоторые были старыми и ржавыми и отлетали очень быстро. Открывались двери, а за ними — санки, банки с заготовками и старое шмотье. Марыся вытаскивала весь этот хлам наружу, закрывала деревянную дверцу и навешивала замок. И так с каждым чуланчиком, который удавалось открыть. Не брала ничего. Просто устраивала традиционный сюрприз жильцам: пусть порадуются, что вор ничего не украл.