Карманный атлас женщин - читать онлайн книгу. Автор: Сильвия Хутник cтр.№ 27

А пани Эля что скажет?

Значит, так, прежде всего я хотела сказать, что это личное дело каждого, спит он с женщиной или, извините, с мужчиной, и, по мне, так это никого не касается. Потому что какой он человек — хороший или плохой — ничего не имеет общего с его наклонностями. И мы, все как есть персонал «Фантазии», вместе взятые, все мы за пана Мариана и в огонь и в воду, потому что таких людей теперь больше не сыщешь, ни за что не сыщешь. Я очень извиняюсь, что так разволновалась, Кася, подай мне эти салфетки, что у мороженого… просто я так люблю пана Мариана… и чтобы так его обвинять, что он вроде как больной какой… У людей совсем совести нет. Он всегда на помощь придет, душевный такой.

На это откликнулся один из посетителей, сидевший у самого выхода.

Да кончайте вы, наконец, этот базар, хватит кости перемывать. Оставьте человека в покое, это что, следствие, что ли? Собой бы лучше занялись, а не лезли к людям с расспросами. Все, до свидания, сеанс закончен.

Хорошо сказал, нечего оговаривать человека, да и вообще непонятно, кому и зачем это нужно.

Возвращаясь из «Фантазии», пан Мариан заходил по дороге в гастроном. Брал йогурт ноль калорий и ржаной хлеб на ужин.

Нельзя допустить, чтобы брюшко выпирало, точно горб у верблюда. Следует позаботиться о себе, пока не поздно.

Склероз, ожирение, вредные привычки — вот худшие болезни цивилизации, потому что они, если можно так выразиться, по собственному желанию приобретаются, и человек вроде как и начитанный, и умный, а забивает организм токсинами, проще говоря, всяким мусором. Вот почему считается, что ты — то, что ты ешь, поэтому на тарелке все должно быть разложено как на полочке. Всего понемногу, скромно, без обжорства. А то за пять минут набросают в себя чего ни попадя, а потом целую ночь «скорые» только и возят на Банаха: инфаркт, давление, а все это из-за еды — слишком много, слишком жирно. Неумеренно.

Вот так-то. И пан Мариан на своей маленькой кухоньке отрезал два ломтика помидора, тоненький кусочек хлеба, и к этому масло лайт. И несколько ложечек йогурта с кусочками фруктов. Зеленый чай, но это уже после еды, для пищеварения. Обычно выпивал его под информационные программы телевидения. Три за раз, одну вслед за другой. Надо ведь быть в курсе, что творится в мире, каковы тенденции и проблемы. Потом, может, какой-нибудь интересный фильм, а если нечего смотреть, а только вой или дурацкие телетурниры, тогда радио. Лучше всего вторая программа с классической музыкой. Иногда и первая программа с дискуссиями или репортажами. Лампочка светила над головой, и пан Мариан приступал к работе. Доставал из мешочка челночок для фриволите, мулине, рамочные пяльцы или разноцветный бисер.

Как правило, он вышивал коврики на стену. То с каким-нибудь причудливым узором, то с поговоркой или мудростью. Предпочитал мягкие тона, серо-голубые, иногда пастельные. Сначала он вышивал рамку, чаще всего это был ажурный стиль, толедо, мережка или ришелье. Потом на заранее приготовленном наброске отмечал начало и конец высказывания. Вышивал его готическим или орнаментированным, украшенным вавилонами шрифтом. Все в зависимости от содержания фразы. Общие домашние мудрости, говорящие о жизни вообще или о чувствах, он вышивал как бы волнами накатывающихся друг на друга букв. Каждая точечка — произведение искусства, хвостики от «б» или «у» — словно лодочки, плывущие по ткани. Зато, если коврик должен был предостерегать или провозглашать непреложные истины, стиль был консервативным и жестким. Так вот, если «Возлюбите ближнего своего, как я возлюбил вас» писалось вавилонами, то «Чистота в доме — Бог в доме» — готикой.

Картинки, как правило, срисовывались со старых открыток или известных образцов. Пан Мариан мало что изменял, потому что, как сам признавался, не чувствовал тяги к приукрашиванию. Действительно, лица вышитых им женщин выходили напряженными, глазки маленькими, а волосы чересчур длинными, иногда залезавшими на вышитые изречения.

Что потом происходило с этими маленькими шедеврами? Он раздаривал их близким. В связи с отсутствием семьи как таковой пан Мариан создал себе свой личный список эрзац-родственников. Так, тетей у него числилась врач из поликлиники с улицы Скаржинского (для нее всегда были картинки на медицинские темы), бабушкой была Мария Вахельберская, соседка этажом выше, а двоюродной сестрой — некая дама, довольно часто встречавшаяся на прогулках в парке. Для нее у пана Мариана были коврики более высокохудожественные, с одним словом, например: «молитва», и руками, молитвенно сложенными и обвитыми четками. Разные были, настраивающие на размышления. Потому что дама с прогулок в парке когда-то изучала теологию и одно время преподавала катехизис.

Минуточку, минуточку, вы сказали «дама»? Так, может, пан Мариан был безответно влюблен в нее? А может даже, любовь была взаимной, только робкой?

Нет, та дама хоть и вдова, но поклялась мужу в верности до своей гробовой доски. Кроме того, пан Мариан и обходительный, и милый, но он ведь со всеми такой, всегда. И ничего особенного здесь не было. Ведь он в душе называл ее сестрой, так что ничего такого. Исключительно дружеские отношения. Впрочем, кого это вообще касается, какой он ориентации. Это личное дело пана Мариана.

Да будет вам, личное дело. Никакое не личное, а самое что ни на есть общественное. Мужик в пятьдесят с хвостиком вечерами, вместо того чтобы напиться или с женой в кино, вышивает коврики?! И услужливый такой, и милый, и обходительный?! Пусть мне кто-нибудь покажет нормального мужика, который так ко всем: а тю-тю-тю, а помочь, а поднести, починить. И к тому же кондитер. На кухне! Ни за что не поверю. Нигде на всем свете не сыскать такого. Прогуливается с живой привлекательной женщиной по парку и ничего от нее не хочет? Еще про мужа, царство ему небесное, спрашивает, помогает в мелких работах по дому и провожает домой. Ничего не хочет, никуда глазом не стреляет, а рука его как бы случайно ниже ее талии не съезжает. Не верю! Нет другого объяснения: гей, пидор, тетка, черт бы его побрал, а не нормальный мужчина, не настоящий поляк.

Да нет же. Мужчина он. Он — Панипан.

Это как это, два в одном? Гермафродит, что ли, какой, урод с двумя половыми органами?

Да нет же, не о биологии тут речь, не о своенравных частях тела. О мозге речь, о, грубо говоря, психологии. О человеческой природе, которая подвержена изменениям. Вот и пан Мариан: он мужчина, но у него так много женских черт, что получился как бы сплав. Это как в рекламе: два в одном. Теперь понятно? И завязывайте с этим вашим следствием, оставьте человека в покое, дайте ему жить. Его вся округа на руках носит и ничего худого ему не желает. Никогда. Если кто его не знает и придет, скажем, в гастроном, то сразу начинает таращиться, поначалу с любопытством, а после вроде даже с угрозой. И не знает, как поступить: сразу ли в морду дать за эти кошачьи движения или подождать развития событий. Дебилу не дано понять, что здесь у нас, на Охоте, такое многообразие типов и среди них такие попадаются, что в другом районе их давно бы послали известно куда. У нас тут даже негр есть. Не говоря уже о китайцах, этих теперь повсюду хоть пруд пруди. Нет, вы только не подумайте, что я против, боже упаси, скорее совсем наоборот. А так подъезжаешь к дому номер 25 по улице Банаха — и сразу будто ты в другой стране. Люди на улице все разные. Каждый встречный или цветом кожи отличается, или формой глаз. Каких тут только нет. И среди них пан Мариан, который мужчина, как я, это чистая правда, но и женщиной он тоже мог бы быть. Вот и все. Понятно?