Жизнь, прожитая не зря - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Бойков cтр.№ 51

Торговка зябко поёживалась и прятала руки в карманы. Рядом с ней, на ящике лежала длинная палка с острым загнутым гвоздём на конце. Этой палкой с крюком она цепляла за куртки мальчишек, которые, прикинувшись, будто хотят что-то купить, заговаривали ей зубы и, внезапно схватив обеими руками несколько жвачек или кульков с семечками, бросались бежать. Но чаще всего проворного воришку поймать на крюк не удавалось. Тогда торговка истерично кричала, долго сыпля ему вслед проклятья и грозя сжатыми кулаками.

— Что б ты сдох, скотина! Чтоб у тебя руки отвалились! Что б ты упал и ноги переломал!

Она продолжала истошно кричать, хотя мальчишка уже давно скрывался в ближайшем дворе. Потом поправляла чёрные, жирно блестящие волосы, выпавшие из-под платка, и, сердито бурча под нос, садилась опять на ящик.

Но сейчас мальчишек рядом не было, и женщина сидела неподвижно, лишь некрасиво позёвывая во весь рот время от времени. Её тусклый взгляд упирался в забор из бетонных блоков.

Лебедев с неприязнью посмотрел на торговку.

«Вот сидит тут напротив КПП, всё подсматривает, запоминает, а потом у нас «Урал» с бойцами в трёхстах метрах отсюда на фугасе как по заказу подрывают», — подумал капитан.

Зло сплюнув, он перешёл улицу и зашагал по направлению к центру города. Общественный транспорт здесь уже год как не ходил. Железные остовы «Икарусов» с выбитыми стёклами и облезшей по бокам жёлтой краской лежали рядами во дворах заброшенных автопарков посреди куч мусора. Местные жители сняли и отвинтили с них всё, что только можно было снять и отвинтить. Оставили догнивать лишь мёртвые корпуса, изъеденные со всех сторон ржавчиной.

Лебедеву говорили, что где-то в центре ещё ходит старый, едва живой троллейбус с грубыми, исцарапанными гвоздями и ножевыми лезвиями деревянными скамьями вместо мягких сидений. Но и тот остался последним на одной-единственной ещё действующей троллейбусной линии — последним невымершим ящером ушедшей в небытие эпохи.

Улица, по которой шёл капитан, была пуста. Иногда мимо него проносились маршрутки — единственный оставшийся вид общественного транспорта в Городе Ветров. Но он не пытался их остановить: и полутора рублей было жаль, и просто пешком пройтись хотелось.

У Лебедева был выходной. Первый выходной день за последний месяц. Он жил на территории самой части, в маленькой каморке с единственным окном, в которой раньше была кладовка. Денег на съём жилья в городе у капитана не было. Да и боязно это было — жить здесь одному. Многие местные жители, особенно молодые парни в белых тюбетейках на остриженных головах, смотрели на военных волками. Солдаты, выходившие иногда в город поодиночке, пропадали.

Но сегодня капитан во что бы-то ни стало решил проветриться. Смотреть изо дня в день на серые бетонные блоки забора было невмоготу. Одно и то же, одно и то же: дистрофичные, ушастые, голодно зыркающие солдаты в грязных бушлатах, зло матерящиеся прапорщики, полупьяные уже к обеду, помятые и вечно подавленные офицеры, старающиеся отчего-то не смотреть друг другу в глаза.

Бесснежной зимой, с серыми туманными днями и свинцовыми сумерками, жизнь казалась пустой и бессмысленной. И сердце отзывалось саднящей болью, от которой ночами хотелось лежать неподвижно на койке и смотреть незрячими во тьме глазами в невидимый потолок.

Но сегодня Лебедев шагал бодро, отгоняя от себя хандру. Он хотел дойти пешком до центра города и там спуститься к морю. Отчего-то ему непременно хотелось увидеть именно море — его неспокойную тяжёлую воду. До перевода в Город Ветров он видел море лишь по телевизору.

А ещё, в памятном 91-м, он видел в Петербурге Финский залив. Лебедев тогда специально вышел на его берег, чтобы посмотреть, какие бывают моря. Он много читал о них в детстве в разных книжках и хотел увидеть, наконец, вживую. Но зеркальная гладь мелкого, почти пресного залива с растущим по берегу тростником на море была совсем не похожа. Вдали, сквозь дымку виднелся противоположный берег. Нет, не таким он представлял себе моря. И Лебедев ушёл разочарованный.

Здесь, в Городе Ветров море было настоящее. Солёное. Бескрайнее. С мягким песчаным пляжем и бурлящим пенным прибоем. Капитан, впервые увидев его прошлым летом, долго стоял на берегу, всматриваясь в горизонт. Это было ранним, но уже жарким и душным утром. Солнце, встающее прямо из воды большим красным шаром, слепило глаза. Ветра не было вовсе, и даже вялые, пропылённые листья тополей изнурённо повисли на ветвях, не шевелясь и не шелестя.

На море был накат. Гладкие валы, не спеша, катились к берегу и пенно, с глухим утробным гулом разбивались внезапно, обдавая песок брызгами. Поймав момент, когда пенный язык нахлынувшей волны остановился и с лёгким урчанием начал пятиться назад, капитан быстро зачерпнул рукой воду. Поднёс к лицу, пробуя на вкус. Она была тёплой и пахла странно. Совсем не так, как пахнет пресная вода рек и озёр. Лебедев глотнул и выплюнул, ощутив во рту мягкий солоноватый привкус. На ладони остались маленькие зелёные кусочки тины.

Капитан вышел на большую шумную улицу с оживлённым движением. По проезжей части беспрерывными потоками, громко гудя, в обе стороны неслись машины. Между ними проворно сновали пешеходы, быстро перебегавшие с одной стороны улицы на другую. Правил дорожного движения здесь почти никто не соблюдал.

На тротуарах, на ящиках, самодельных стульях или просто на корточках сидели бесчисленные торговцы. Продавали всё что угодно: одежду, семечки, жвачки, свежую зелень, шампуни и средства для волос. Бойкая уличная торговля была ещё одной отличительной чертой этого города.

Проходя мимо рядов торгашей, Лебедев задержался у книжного развала. Возможно, потому что тот был здесь единственным. Расстелив клеёнку прямо на асфальте, продавец разложил на ней свой товар и стоял тут же, прислонившись спиной к шершавому стволу тополя.

Остановившись, капитан скользнул глазами по замусоленным старым книгам. Взял наугад одну в руки. Поднёс к глазам, всматриваясь в выцветшую обложку, покрытую тонким слоём уличной пыли. Это был том Вальтера Скотта сразу с двумя романами. Он раскрыл книгу и перевернул несколько страниц. Те были ветхими, пожелтевшими. На некоторых виднелись коричневатые чайные разводы от когда-то кем-то поставленных на раскрытые страницы чашек.

— Возьмите, за пятнадцать рублей отдам, — сразу оживился торговец. — Скотт — хороший писатель. Здесь и «Айвенго», и «Квентин Дорвард» есть. Сейчас таких книг не выпускают.

— Не выпускают? А что сейчас выпускают? — спросил машинально Лебедев, всё ещё перелистывая страницы.

— А вон чего, — продавец кивнул головой в сторону газетного киоска, на внутренних стенках которого виднелись яркие пошлые плакаты с какими-то размалёванными полуголыми девицами. — Вон этого до фига сейчас. Это — пожалуйста!

Продавец досадливо сплюнул на землю, достал из помятой пачки сигарету, чиркнул спичкой и закурил. Он был щуплым невысоким мужчиной с нездоровым землистым цветом лица и седыми висками, одетый в заношенную синюю куртку и помятые джинсы. Чёрная кепка была сдвинута на затылок, обнажая высокий морщинистый лоб. На вид ему можно было дать лет сорок пять. Но капитану почему-то казалось, что тот значительно моложе, и только лишь осунувшееся лицо с запавшими тусклыми глазами старило его сильно. Он внимательно оглядел его, стремясь определить национальность книготорговца. Это качество — всегда и везде обращать внимание на национальность встреченного им человека — он приобрёл в Городе Ветров. Но лицо торговца не дало ему ответа на этот вопрос — оплывшее лицо потрёпанного жизнью, рано постаревшего человек.