Дети полуночи - читать онлайн книгу. Автор: Салман Рушди cтр.№ 97

ЗАЧЕМ ВАША ЖЕНА ИДЕТ НА НАБЕРЕЖНУЮ КОЛАБА В ВОСКРЕСЕНЬЕ УТРОМ?

Нет, я уже не горжусь тем, что совершил; но вспомните, что мой демон мести был двухголовым. Раскрыв перед всеми коварство Лилы Сабармати, я надеялся преподать хороший урок своей матери – поразить двух птичек одним камнем, наказать двух женщин, ужалить каждую одним из концов своего раздвоенного змеиного языка. По правде говоря, всем известное дело Сабармати имело свое подлинное начало в грязном кафе на северных окраинах города, когда некий тайком приехавший пассажир наблюдал танец кружащих рук.

Я действовал тайно; я напал из-за куста. Что двигало мною? Руки в кафе «Пионер»; звонки по телефону – вы-ошиблись-номером; записка, всунутая в ладонь на балконе и переданная под прикрытием простыни; лицемерие матери и безутешная скорбь Пии: «Хай! Ай-хай! Ай-хай-хай!».. Яд мой не сразу поразил жертву, но через три недели результат был налицо.

Впоследствии выяснилось, что, получив мое анонимное послание, командор Сабармати нанял знаменитого Дома Минто, лучшего в Бомбее частного сыщика. (Минто к тому времени постарел, ходил с трудом и поэтому снизил расценки.) Командор Сабармати ждал, пока Минто представит рапорт. А потом…

В это воскресное утро шестеро детишек сидели рядком в клубе «Метро Каб» и смотрели фильм под названием «Фрэнсис, Говорящий Мул, и Дом с Привидениями». Сами видите: у меня было алиби, я и близко не подходил к месту преступления. Подобно Сину, растущему полумесяцу, я издалека влиял на приливы и отливы мира… пока мул говорил с экрана, командор Сабармати посетил флотский арсенал. Он выписал себе хороший длинноствольный револьвер и патроны к нему. В левой руке он держал листок бумаги, на котором аккуратным почерком частного детектива был записан адрес, а правая сжимала револьвер без кобуры. Взяв такси, командор прибыл на набережную Колаба. Расплатился, с револьвером в руке прошел по узкому переулку мимо лотков с рубашками и игрушечных магазинов и стал подниматься по лестнице многоквартирного дома, что стоял в глубине бетонного двора, поодаль от переулка. Позвонил в квартиру 18-с; звонок был услышан в квартире 18-в англо-индийцем, учителем, дававшим частные уроки латинского языка. Когда Лила, жена командора Сабармати, открыла дверь, он дважды, в упор, выстрелил ей в живот. Она упала навзничь; командор переступил через нее и обнаружил господина Хоми Катрака в туалете: тот вставал с горшка, не успев подтереть зад и отчаянно пытаясь натянуть штаны. Командор Вину Сабармати выстрелил ему в гениталии, потом в сердце, а потом в правый глаз. Револьвер трещал не переставая, но когда он кончил говорить, в квартире наступила поразительная тишина. Подстреленный господин Катрак сидел на стульчаке и вроде как улыбался.

Командор Сабармати вышел из многоквартирного дома с дымящимся пистолетом в руке (его видел через щелочку в двери перепуганный учитель латыни); он шагал по набережной Колаба, пока не увидел полицейского-регулировщика на невысоком подиуме. Командор Сабармати заявил полицейскому: «Я только что убил мою жену и ее любовника из этого револьвера; вручаю себя в ваши…» Но он размахивал револьвером перед носом регулировщика; тот так перепугался, что бросил свой жезл и удрал. Командор Сабармати остался один на полицейском пьедестале среди скопившихся машин; и он принялся регулировать движение, размахивая револьвером, как жезлом. Там его и застал наряд из двенадцати полицейских, который прибыл десять минут спустя; там на него отважно накинулись всей гурьбой, связали по рукам и ногам и отобрали необычайный жезл, с помощью которого Сабармати целых десять минут весьма умело управлял уличным движением.

В газетах писали о деле Сабармати: «Имея перед глазами такое зрелище, Индия вспоминает, чем она была, и открывает, что она есть и чем может стать»… Но командор Сабармати был всего лишь марионеткой; я дергал за ниточки, и вся страна разыгрывала задуманный мною спектакль – но только я этого не хотел! Я не думал, что он… Я замышлял всего лишь… скандал, да, острастку, урок неверным женам и матерям, но только не это, нет, никогда.

Устрашившись дела рук своих, я торопливо разослал по всему городу мысленные волны… в объединенной больнице Парси доктор сказал: «Бегам Сабармати выживет, но все, что съест, будет видеть у себя в животе»… А Хоми Катрак умер… И кого же наняли адвокатом? Кто сказал: «Я буду защищать его даром, бесплатно и без всякого вознаграждения?» Кто, однажды выиграв дело о замораживании, стал теперь защитником Сабармати? Сонни Ибрахим заявил: «Если кто-то и сможет вытащить его, так это мой отец».

Командор Сабармати стал самым популярным убийцей в истории индийской юриспруденции. Мужья превозносили моряка за то, что он покарал гулящую жену; женщины, преданные своим мужьям, почувствовали, чего эта верность стоит. Даже в головах сыновей Лилы я нашел следующие мысли: «Мы ведь знали, какая она. И знали, что офицер флота не станет этого терпеть». Обозреватель «Иллюстрейтед Уикли оф Индиа» в рубрике «Человек недели» дал красочное, чуть карикатурное описание командора и сказал, в частности: «В деле Сабармати благородные чувства „Рамаяны“ сплелись с дешевой мелодрамой бомбейского кино; что же до главного действующего лица, то все как один считают, что это – человек честный и прямой; да и вообще, по правде говоря, он симпатичный парень».

Моя месть матери и Хоми Катраку вызвала национальный кризис… В Уставе флота значилось, что если человек побывал в гражданской тюрьме, он уже не может претендовать на звание адмирала. И вот флотское начальство, и городские политики, и, конечно же, Измаил Ибрахим потребовали: «Командор Сабармати должен находиться на военно-морской гауптвахте. Он невиновен, пока не доказано обратное. Его карьера по возможности не должна пострадать». И власти сказали: «Да». И командор Сабармати, благополучно запертый в военную тюрьму, обнаружил, сколь тяжко бремя славы – по самую макушку засыпанный телеграммами поддержки, он ждал суда; его камера была уставлена цветами, и, хотя командор просил держать его на рисе и воде, самом аскетическом рационе, доброхоты слали и слали судки, доверху наполненные бириани, писта-ки-лауз и другой роскошной едой. И, дабы не затягивать ожидания, процесс начался вне очереди… Обвинение гласило: «Убийство первой степени».

Стиснув зубы, глядя прямо перед собой, командор Сабармати заявил: «Невиновен».

Моя мать сказала: «Ах, Боже мой, бедняга, как это грустно, правда?»

Я сказал: «Но неверная жена – это ведь ужасно, амма…» – и она отвернулась.

Обвинение высказалось: «Дело яснее некуда. Перед нами мотив, возможность, признание, состав преступления и преднамеренность: револьвер выписан, дети отправлены в кино, в руке – рапорт частного сыщика. Что тут еще скажешь? Формулировка не изменяется».

И общественное мнение: «О Аллах, такой прекрасный человек!»

Измаил Ибрахим заявил: «Это – попытка самоубийства».

На что общественное мнение: «?????????»

Измаил Ибрахим заливался соловьем: «Когда командор получил рапорт Дома Минто, он решил убедиться, правда ли это, и если правда, то убить себя. Он выписал револьвер для себя самого. И отправился на Колабу по названному адресу, влекомый отчаянием; не убийца, мертвец! Но там, увидев там свою жену, уважаемые присяжные!.. – увидев ее полуодетой с ее бесстыдным любовником, уважаемые присяжные, этот добрый человек, этот великий человек утратил власть над собой. Утратил, совершенно утратил – и в состоянии бешенства сотворил то, что сотворил. Таким образом, не было умысла, и это – не убийство первой степени. Да, он убил, но не хладнокровно. Уважаемые присяжные, раз обвинение сформулировано таким образом, вы должны признать подсудимого невиновным».