Тысяча дней в Тоскане. Приключение с горчинкой - читать онлайн книгу. Автор: Марлена де Блази cтр.№ 33

Подхваченный ветром сухой листок коротко прошуршал по ветровому стеклу.

Подумать? Я уже видела все это, чувствовала запахи. Таверна, маленькая комната в каком-нибудь маленьком селении. Стены шершавые, штукатурка цвета спелой хурмы. Все освещено огромным чугунным канделябром на сорок свечей и пламенем камина. Перед очагом один длинный стол. Двенадцать стульев, может, пятнадцать. И все. Я буду подавать ужин — один ужин каждый вечер, из тех продуктов, которые в это время хороши и свежи. Да, суп и хлеб, дичь или барашек, тушенный в вине, приправленный дикими травами и моей радостью.

Я поставлю на стол пастуший сыр и нарезанный ломтями пирог — с ягодами или с сочными темными грушами. Еще теплый сок будет стекать по желтой кукурузной корочке и смешиваться со взбитыми сливками. Подумать? Еще как подумаю! Но сейчас нам с Фернандо время изобрести что-то на двоих. Таверна — моя мечта. Туристский проект принадлежит нам обоим.

Мы попросили Барлоццо высадить нас у бара, чтобы пешком пройтись на холм. Расцеловали его на прощание и просили не волноваться так из-за того, чем нам заниматься и чем не заниматься. В свое время мы сами решим. Он помахал нам, глядя полными горя глазами, и отъехал. Мы с Фернандо чувствовали горе старого Князя, понимали, что, при всей искренности, заботы о нашем будущем за ночь развеются как дым. А его боль пустила глубокие корни, как трава между камнями.

Раз уж Барлоццо не согласился ехать с нами, мы решили не откладывать пробный тур до следующей недели. На следующее утро поднялись с рассветом, упаковали свитера, книги и еще кое-что. Оба мы с волнением предвкушали путешествие. Закрыв дом, мы поехали по самой дивной в Тоскане дороге. Первая остановка была назначена в деревне у термальных источников, Баньи Виньони, потом в Пиенце и в Монтичелло, в Сан-Квирисо д’Орча, в Монтальсино и в Монтепульчано. Сразу за Пиенцей начался крутой серпантин вверх. По сторонам дороги выстроились на парад деревья-солдаты. Женские растения кипарисов с возрастом полнеют, становятся гуще и округляются в средней части. Мужские остаются подтянутыми и стройными. Те и другие несли свою вахту. Миллионы рук приручили и покорили дикую землю Тосканы. Здесь царствуют шелк и бархат, зеленая, розовая, коричневатая ткань облекает изгибы земли туго, как молодая кожа, которая перекатывается, морщится, ныряет в укрытые от солнца складки и вдруг успокаивается на склоне, поросшем дикими розами. Там и здесь холмы, даже зимой хранящие зелень, разрезаны меловыми утесами и расщелинами. Нежный тосканский свет играет на листьях олив, и они танцуют. Летом они танцуют, как танцуют маки, как колышется спелая пшеница, в ритм ветру и хлопанью птичьих крыльев. Но в тот день спелые плоды обременяли ветви, и листья двигались в медленном танце под песню декабря. Мы выходили в каждой деревне, запивали солдатскую трапезу простыми винами, потрясающими винами. Мы спали.

Каждый вечер около семи мы звонили в бар, узнать, кто собрался на aperitivi. Они толпились у телефона, по очереди выкрикивали в трубку новости дня, словно мы звонили не из соседней деревни, а из Патагонии. Чаще всего нам рассказывали, кто что готовит, кто подхватил грипп и какое холодное было утро. Нас постоянно спрашивали, есть ли приличная еда так далеко от дома. Предупреждали, чтобы мы были осторожнее. Полученные факсы всегда зачитывала Вера. Четким официальным тоном она произносила английские слова по своему усмотрению, делая паузы на знаках препинания и вставляя комментарии от себя. Я так и слышала, как прямо она держит спину, как высоко вздернула подбородок. Мы ничего не понимали, но слушали, как признание в любви. Она расшифровывала послания двум заблудшим овечкам в пустыне, которая начиналась в двух шагах от ее двери.

Однажды вечером трубку снял Князь и, не тратя времени на приветствия, проговорил в непривычной тишине:

— Torna subito. La raccolta е coinciara. Быстро возвращайтесь. Начался сбор оливок.

Кастаньяччо

1 фунт каштановой муки (продается в специальных магазинах и в любой итальянской бакалее);

1 чайная ложка мелкой морской соли; холодная вода;

0,5 чайной ложки морской соли;

1 столовая ложка оливкового масла «экстра вирджин»;

0,5 чашки сосновых орешков (по вкусу);

2 чайные ложки растертых в порошок листьев розмарина.

Предварительно прогрейте духовку до 400 градусов. Смажьте маслом 10-дюймовую форму для выпечки. Высыпьте муку и морскую соль в большую миску и, подливая воду тонкой струйкой, замешивайте вилкой или деревянной ложкой, пока тесто не достигнет консистенции густых сливок. Добавьте масло и взбивайте еще полминуты. Если хотите добавить орешки и розмарин, всыпьте их одновременно с маслом. Вылейте тесто в форму и запекайте 30 минут или пока оно не станет похожим на растрескавшийся шоколадный кекс. Подайте теплым, нарезав клиньями, как есть, или с ложкой рикотты и с поджаренными грецкими орехами. В любом случае с этим блюдом хорошо пойдет стаканчик vin santo.

— Неужто тебе правда хочется лазать по деревьям на адском холоде, с корзиной на поясе и по одной собирать эти оливки? Неужто тебе этого хочется? — всякий раз спрашивал Барлоццо, когда я напоминала, чтобы он взял нас на raccolta.

И вот мое желание исполнилось: я примостилась в трех метрах над землей в седловине столетнего дерева, обмотавшись чем могла от жгучего дыхания раннего декабря. Я собираю оливки. Под старым фетровым колпаком звенят уши, кончики пальцев побелели от холода, высовываясь из старых перчаток Барлоццо, снова одолженных у мужа. Из носу течет. Я то и дело посылаю проклятия Афине. Это она, поспорив с Посейдоном, прорастила на камнях Акрополя первое оливковое дерево, объявив его плодом цивилизации. С его плодами ничто не сравнится. По ее словам, мякоть оливки горька, как ненависть, и скудна, как истинная любовь, нужен труд, чтобы смягчить ее, выжать из нее золотисто-зеленую кровь. Олива подобна жизни, и борьба за нее освящает масло, которое будет утешать и питать человека от рождения до смерти. Масло богини стало эликсиром. Его мягкие медленные капли питают овечий сыр, ложка этого масла делает сытными тушенные над огнем дикие луковицы. В масляном светильнике оно освещает ночь, а согретое в руках целителя, ласкает кожу усталого мужчины и рожающей женщины. И по сей день младенца, рожденного в тосканских холмах, омывают в оливковом масле, втирают понемногу в каждую складочку. И на смертном ложе человека умащают тем же маслом, снова очищая его. А после его смерти зажигают свечи и проливают на него теплое масло в последнем омовении — это масло сопровождает его на всем пути, как и обещала Афина.

Барлоццо повез Флориану к врачу в Перуджу, а Фернандо сидел дома у огня, страдая от гриппа, так что на сбор оливок я пошла одна. Я поглядывала на сборщиц вокруг меня. В блестящей гуще ветвей они похожи на незатейливые украшения. Завернулись в платки и шали, в слои шерсти, передник поверх двух свитеров. Женщины походили на коренастых сильфов. Мужчины в зеленых с оранжевым охотничьих костюмах были не так красивы. Все они наверняка замерзли, промерзли до костей, но перекликались и перешучивались сквозь ветер, совершая, может быть, самый древний из крестьянских ритуалов. Золотисто-зеленый сок этого года будет таким же, как за тысячу лет до них. Правда, мне подумалось, что на сборе урожая в Акрополе бывало теплее.