Все оттенки боли - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Штурм cтр.№ 26

Та даже сказать ничего не успела.

— Ну-ка вон пошла отсюда, блудница! Каринин муж ей понадобился, да я тебе оба глаза выцарапаю сейчас! Ишь ты, проститутка!

Танька выскочила из двора на улицу и бегом припустила вниз под горку. Бежала, пока не увидела на остановке автобуса огромный портрет Брежнева с надписью: «Широко шагает Азербайджан!»

— Широко шагает, чтобы в говно не вляпаться. — прокомментировал пожилой дядя, проследив за взглядом застывшей Таньки. — Тебе куда, дочка? Заблудилась никак?

Таньке Брежнев показался единственно родным человеком в этом враждебном лагере. Жаль, что нельзя ему пожаловаться, как в местком, когда обижают. Но все равно, в лице генерального секретаря, пусть даже неживого, ей виделась поддержка.

— Дура я, — поделилась с Леонидом Ильичом своими соображениями Татьяна. — Надо было сразу с женой поговорить, а не с этими прачками.

Пообедала без аппетита в кафе «Босоножка», побродила по рынку в поисках «сама-не-знаю-чего» и на такси вернулась в гостиницу.

Пьяная съемочная группа уже закончила отмечать первый съемочный день и разбрелась по номерам, так ничего и не сняв. Перенесли на завтра.

— А всех уже разобрали, — едва ворочая языком, сообщил линялый оператор, с трудом выбирая свою кнопку в лифте. — Только я остался…

Таньке было неприятно, гадко и противно. Оператор тоже был неопрятный, жухлый и противный. Два физических состояния совпали в общее омерзение.

— Хочешь, я пойду к тебе в номер? — с отвращением предложила Татьяна.

— Хоч-чу, — икнул оператор и сразу полез к ней склизким ртом.

Лифт остановился, оператор, заплетаясь кренделями, шел к номеру, звеня над головой ключами. Типа Таня как собачка должна бежать на звук.

Не раздеваясь, оператор грохнулся на деревянную кровать с шерстяным одеялом неромантичного цвета и, как Буратино, протянул к ней прямые «деревянные» руки.

— Иди сюда. Чародейка!

— Почему я Чародейка? — зло прикопалась Таня, не двигаясь с места.

— Торт такой есть. Сладкий, как ты. Сладкушечка. Иди, моя сладенькая, ко мне!

Таня спросила себя, неужели ей настолько плохо? И ответила вслух:

— У меня аллергия на сладкое и на пошляков. Спасибо. Вы меня вернули к жизни. Можете не провожать.

«Буратино» так и остался лежать удивленным бревном. И утром на завтраке не поздоровался, значит, обидчивый и злопамятный. И правильно она ему, такому плохому, не дала.

За ночь Татьяна изменила сценарий, решив действовать нахрапом.

Нужно идти прямо к жене и все ей рассказать. Покричит, поплачет, глядишь, и смирится. У Таньки вон и квартира в Москве, и работа интересная, и родители важные, а в Баку никакой перспективы. Учитель в школе это не прораб на стройке — откат не выдают. Спасать надо Мухаммеда. А жена себе другого найдет, например взяточника участкового Вагита, поди, плохо?

Одежда у Таньки была из каталога, дорогая и модная, а вот прическа отсутствовала. Нельзя без экстерьера произвести правильное впечатление. В гостиничной парикмахерской Тане накрутили сумасшедшую халу в стиле «кассир семидесятых». С халой надбавился возраст для солидности. Это тоже плюс.

А текст заучила еще в школе. Это было письмо Веры Печорину, наверное, самое женское из всех любовных писем в русской литературе.

«Ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и однообразна», — повторяла про себя Таня, выверяя правильную интонацию.

Предназначались эти слова Мухаммеду, но до него так и не дошли. Все некогда было. А потом уже и некому. Сегодня Таня скажет эту фразу, заменив лишь «ты» на «он». Получалось складно и по-взрослому. Сначала она будет цитировать письмо, потом они с Кариной вместе поплачут, а вечером придет из школы уставший Мухаммед, увидит ее. может, даже разозлится, но на другой день будет «гнать лошадь», чтобы успеть в аэропорт и улететь вместе с ней навсегда.

В прекрасном настроении Татьяна зашла во двор, где вчера была несправедливо охаяна подружками Карины.

Мужики по-прежнему играли в нарды, бегала детвора, возле чана с бельем толпились женщины.

— Карина? — наугад окликнула Таня.

— Карина, — отозвалась невысокая молодая женщина с ровной челкой до карих глаз. — Вы ко мне?

По ровной уверенной походке и отсутствию улыбки Татьяна поняла, что Карине уже рассказали о ее вчерашнем визите. Вот и хорошо, будет легче объясняться.

— Меня зовут Таня. Или. помните, как у Пушкина: «Итак, она звалась Татьяной». Ну. вы поняли, — улыбалась Танька, легко жестикулируя правой рукой.

Она вдруг почувствовала необычайное вдохновение! Сначала Пушкиным жену заморочить, потом Лермонтова «вставить», немного от себя, и дело сделано.

Карина не мигая смотрела на Таню, а Таня уже гнала дальше:

— Вы понимаете, любившая его раз. не сможет без некоторого содрогания смотреть на других мужчин, и не потому, что он был лучше! В его природе есть что-то особенное, ему одному свойственное…

Ей не дали договорить.

Четыре женщины подбежали к ней и. гневно лопоча на своем языке, потащили ее за руки к пристройке. Кинули на деревянные ступеньки и принялись мутузить Таньку за волосы. Прическа распалась, высыпались шпильки, и это еще больше завело женщин. Косматая соперница возбуждает фантазию мстительницы. Откуда ни возьмись, появились садовые ножницы, и Карина скомандовала:

— Держите ее крепче!

Женщины прижимали ее к ступенькам, выплевывая нерусскую ругань прямо в лицо жертве. А Карина под корень срезала прядь за прядью и бросала себе за спину как фокусник.

Через пять минут Таня стала лысой.

Прохожие видели испачканную, дрожащую от страха молодую женщину, которая, прикрывая сумочкой изуродованную голову с проплешинами, брела по набережной. По ее согнутой спине скользили любопытные взгляды, и никто не предлагал помощь, уж слишком красноречиво она стыдилась своего позора. Плоскостопая неуверенная походка и затекшая к вискам тушь; испачканное в грязи пальто, из которого беззащитно торчала шея, без платка похожая на цыплячью. А платок потеряла, видимо, там во дворе…

Да бог с ним. с платком… Позор, стыд, куда идти теперь?.. В гостиницу? Вернуться в Москву к мужу и забыть Мухаммеда, как и обещала?.. Но что за жизнь рядом с нежеланным и нелюбимым? А может, лучше броситься в вязкое нефтяное море и утонуть? И все разрешится само собой…

Татьяна подошла к парапету и легла на него, чтобы вжиться в образ самоубийцы. Но задняя ее часть, та, что стояла на асфальте, перетягивала больше, чем верхняя, которая висела над высотой.

«Это у меня жопа такая тяжелая или мне жить хочется?» — промелькнула трезвая мысль, и Танька села на корточки.