Свободу медведям - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 7

— Эй! — закричал я. — Эй, Ванда!

— Оставь ее мне, Графф, — встрепенулся Зигги. — Я ее догоню. — Он бросил трусы Карлотте, а сам кинулся вдогонку за Вандой.

— Нет! — заорал я что было сил. — Зигги, я сам!

Но Карлотта придвинулась ко мне; когда я попытался встать, она забросила на меня свое бедро и придавила меня к папоротнику.

— О, не мешай ему изображать из себя клоуна. Милый мальчик, — протянула она. — У тебя есть понятия о приличиях. Ты ни капли не похож на него. — Когда я попытался сесть, она накрыла мне лицо трусами и не дала сдвинуться с места. Затем заглянула под свои потрясающие трусы и поцеловала меня нежными, персиковыми губами. — Тише, тише, — прошептала она, еще глубже вдавливая меня во влажную почву.

Мы катались в укромных, душных и пахнущих пометом зарослях папоротника; звуки зоопарка сливались воедино, и мы потерялись в длинных стеблях папоротника, а носорог сотрясал своим топотом землю.

Когда мы снова услышали птиц, их голоса звучали сипло и требовательно. Огромные рычащие кошки жаждали мяса и перемен.

— Время кормления, — опомнилась Карлотта. — А я еще не видела гиппопотама.

Я попытался идти впереди, и она последовала за мной, подталкивая меня к месту обитания гиппопотама, огромному, утопленному в земле чану в середине теплицы, огороженному перилами, чтобы дети не могли упасть в него. Поначалу, кроме темноты, в чане ничего не было видно.

— О, он в любой момент может вынырнуть, — произнесла Карлотта. Она почесалась и бросила на меня игривый взгляд. — Моя левая сиська чешется, — прошептала она. — В лифчик набились комки земли! — Она выгнулась и погладила меня, а я стоял и смотрел на волнующийся бассейн с плавающими в нем фруктами и длинной ботвой сельдерея. Неожиданно на поверхности появились пузыри.

Сначала мы увидели одни ноздри — две зияющие дыры, почти бездонные; затем появились глаза, прикрытые тяжелыми веками. Голова животного продолжала подниматься, а его огромный розовый рот открывался все шире и шире; я видел поверхность невообразимо огромной глотки; из его мокрого, пустого рта пахло как от целого балкона с гнилой геранью. Детишки бросали ему в пасть еду, которая застревала на каменном парапете бассейна; малыши кидали арахис, разные сладости и воздушную кукурузу в сахарном сиропе, они швыряли и бумажные пакеты, и купленные в зоопарке сувениры, газету какого-то пожилого господина и маленькую розовую теннисную туфлю. Когда гиппопотам решил, что с него довольно, он убрал голову с парапета и превратил бассейн во вздыбившееся море. Обдав нас брызгами, он опять погрузился в свой чан.

— Он покажется снова, — заверила меня Карлотта. — Господи, он мог бы проглотить меня целиком!

На крепкой ноге Карлотты сзади остался след папоротника — аккуратный отпечаток на смуглой, упругой икре. Я незаметно ускользнул из бассейна, оставив Карлотту ждать появления гиппопотама.

— Я просто не могу себе представить, как ты мог это сделать? — набросился на меня Зигги. — У тебя отвратительный вкус.

— Куда подевалась Ванда? — спросил я его.

— Я ее где-то потерял, Графф. Я только хотел отделаться от этой противной толстухи.

— Мы ходили смотреть на гиппопотама, — сказал я. — Через пару часов начнет темнеть.

— Это все из-за тебя, Графф. Честное слово. Я даже не мог себе представить, что ты окажешься способен на такое! Знаешь, всегда наступает момент, когда парню следует остановиться и подумать.

— Если мы двинемся сейчас, — перебил я, — мы выедем за город дотемна.

— Карлотта! — не мог успокоиться Зигги. — Вы только подумайте! С такой жирдяйкой! Не удивлюсь, если она наградила тебя какой-нибудь заразой!

— Ты просто бессовестный дурак! — разозлился я. — Напялил ее трусы на голову и кривлялся, как шут.

— Но я знал, где провести черту, Графф! О да! — И он принялся заводить мотоцикл.

— Можешь теперь этим гордиться! — сказал я. — Но если хочешь знать, все было не так уж и плохо!

— Я в этом и не сомневался, Графф! — откликнулся Зигги. — Опыт встречается куда чаще, чем красота.

Потом эта глубокомысленная строка появится перефразированной в его изречениях:

«Искусность не заменяет любви».

А там, у ворот зоопарка, он проигнорировал меня, надавив всем своим весом на педаль стартера.

— Ты просто доктринерствующий зануда, Зигги, — заявил я.

Но тут заработал мотор, и он погонял его туда и обратно, наклонив голову и вслушиваясь в его стрекотание. Я взлетел на сиденье позади него, и мы натянули на головы свои защитные шлемы. Затем я надел еще и пилотские очки времен Мировой войны, перекрашивая свой мир в желтый цвет — сдавливая и опустошая свой разум.

— Зигги! — позвал я, но он не услышал.

Он рванул прочь от площади у Хитзингерского зоопарка, в то время как вокруг нас рычали львы, требуя еды и свободы, и Карлотта, как я себе представлял, осталась позади, неуклюжая и восхищенная, полностью поглощенная кормлением гиппопотама.

Миновав несколько городков, мы не увидели ни одного гастхофа [4] с зажженным окном. В некоторых фермерских домах все еще горел тусклый свет, скорее всего, на чердаке, где его оставляют всегда, — сигнальный огонь, как бы предупреждающий: «Если вы собираетесь проникнуть внутрь, то в доме до сих пор не спят. У нас есть злобный пес, который вообще не думает спать».

Но города были погружены в темноту, и мы с ревом промчались сквозь них, не встретив ни единой живой души; только однажды нам попался какой-то тип, который писал в фонтан. Мы неожиданно выхватили его из темноты светом фары, оглушив шумом мотора, и он пригнулся к земле, пробормотав что-то, как если бы мы оказались выброшенной ночью мегатонной бомбой. Произошло это в городке, носящем название Крумнуссбаум; перед самым Блинденмарктом Зигги остановился. Он выключил мотор и фару, и на дороге воцарилась лесная тишина.

— Ты видел того типа, что остался позади? — спросил он меня. — А эти городишки? Должно быть, они выглядели точно такими во время светомаскировки. — И мы немного поразмышляли над этим, пока не стали различать осторожные ночные звуки и очертания предметов.

Когда Зигги снова зажег фару, деревья, казалось, отскочили от дороги; многовековые ночные сторожа стремительно попрятались в темноту вместе с хорьками и совами и привидениями из окрестностей Шарлемагна.

— Однажды, — сказал Зигги, — я нашел в лесу очень старый шлем, с наконечником и козырьком! — Его голос приглушил ночные звуки, и мы впервые услышали журчание реки.

— Она где-то впереди нас? — спросил я.

Он завел мотор, и мы медленно двинулись вперед. Сразу за Блинденмарктом мы пересекли Ибс, и Зигги взметнул мотоцикл на мост. В стороне от лучей фары вода в реке казалась совершенно черной, похожей на скомканную ветром простыню, но выхваченные светом места выглядели сухими; река была неглубокой и прозрачной, и мы видели на дне мелкие камни так ясно, как если бы они вообще не были покрыты водой.