Последняя ночь на Извилистой реке - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 85

— Помню, у Стряпуна корочка пиццы была тоненькая. Потому я никак наесться не могла, — углубилась в воспоминания Крошка.

Они вошли в зал. За столиком сидела семья: родители и двое детей. Ребятня с аппетитом уплетала пиццу. За другим столиком, невдалеке от двери на кухню, сидел приятного вида мужчина лет сорока. Он что-то писал в обычном линованном блокноте, какими пользуются школьники и студенты. Разумеется, тетки не узнали Дэнни. В последний раз они видели его двенадцатилетним мальчишкой. Повар тогда был на десять лет моложе, чем Дэнни сейчас.

Дэнни мельком взглянул на вошедших и вновь вернулся с своим записям. Вряд ли он помнил, как выглядели Крошка и Мэй почти тридцать лет назад. Естественно, он не имел ни малейшего представления, кто эти пожилые толстые тетки, ввалившиеся в отцовский ресторан.

— Леди, вы только вдвоем? — спросила их Селест.

(Крошке и Мэй всегда льстило, когда к ним так обращались.)

Им предложили столик у окна, под старой черно-белой фотографией лесосплава в Браттлборо.

— Смотри, раньше и по Коннектикуту лес сплавляли, — сказала Мэй. — Лесопилки тут стояли, бумажные фабрики. Может, и ткацкие были.

— Я где-то слышала про психушку в этом городе, — сообщила подруге Крошка.

Когда официантка принесла им минеральную воду, Крошка атаковала ее вопросом:

— У вас психушка еще осталась?

— У нас ее называют лечебницей для душевнобольных.

— Шикарное название, нечего сказать! — захихикала Мэй.

Селест спохватилась, что не принесла этим шумным дамам меню. (Внезапные слезы повара почему-то не давали ей покоя.)

В зал вошла молодая пара. Крошка и Мэй глазели, как другая официантка (то была Лоретта) провела их к столику. К этому времени Селест принесла голодным толстухам меню.

— Мы заказываем пиццу пеперони, — сказала Крошка, даже не заглянув в меню.

(Они запомнили это название, увидев его в витрине ресторана.)

— Одну на двоих или по одной для каждой из вас? — спросила Селест.

— По одной, — ответила Мэй.

(Впрочем, Селест достаточно было взглянуть на них, чтобы угадать ответ.)

— Не желаете ли салат или первое блюдо? — спросила Селест.

— Обойдемся. Я приберегу местечко для яблочного пирога, — ухмыльнулась Мэй.

— Зато черничный коктейль не помешает, — добавила Крошка.

Обе заказали по большому стакану кока-колы. «Настоящей», — уточнила Мэй, чтобы Селест ненароком не принесла им диетическую. Для дальнейшего пути, не говоря уже о шумной встрече с детьми и внуками, Крошка и Мэй нуждались в основательном впрыскивании в кровь кофеина и сахара.

— Знаешь, если мои детки и внуки будут и дальше плодить новых деток, я точно окажусь в этой… лечебнице, — хихикая, призналась Мэй.

— Я буду к тебе туда ездить. Если там будет вкусная пицца, — пообещала Крошка.

Возможно, повар слышал скрипучий смех, доносящийся из зала.

— Две пиццы пеперони, — сказала ему Селест. — Вероятно, дамочки из тех, кто любит запивать пироги черничным коктейлем.

— Кто они такие? — с несвойственным ему любопытством спросил повар. — Местные?

— Местные или нет, по-моему, просто две старые глупые задницы, — довольно резко ответила Селест.

Наступило время спортивного репортажа о матче бейсбольной команды «Ред Сокс» [148] . Бостонцы играли у себя дома, на стадионе Фенуэй-парк. Между тем Грег слушал другую станцию, где шла музыкальная ретропередача «Старые, но нестареющие». Сейчас передавали песни с «Surrealistic Pillow» [149] — альбома распавшейся группы «Джефферсон Эйрплейн».

Повар не особо прислушивался к музыке, но вдруг узнал голос Грейс Слик, исполняющей «Somebody to Love».

— Хватит, Грег! Я хочу послушать репортаж, — с непривычной резкостью бросил он помощнику.

— Ну дайте еще немножко послушать, — начал было Грег, однако Тони резко перестроил приемник.

(Все, кто был в кухне, заметили его раздраженный тон и порывистость жестов.)

— Терпеть не могу эту песню, — словно в оправдание пробормотал повар.

— Наверное, тоже воспоминания, — сказала Селест, пожимая плечами.

За тонкой стеной и двустворчатой дверью, раскрывающейся в обе стороны, сидели еще два давних воспоминания. К сожалению, повар не смог бы избавиться от Крошки с Мэй столь же легко, как он избавился от ненавистной песни.

На «полосе Кораллвил», сравнительно недалеко от «Мао», находилась пиццерия, называвшаяся «У греков». Пиццу там готовили с каламатскими оливками [150] и сыром фета. (Отец Дэнни как-то сказал: «Неплохо, но это не пицца».) В центральной части Айова-Сити была пародия на ирландский бар — «Паб О'Рурка» с бильярдными столами, зеленым пивом в День святого Патрика, жареными сосисками и сэндвичами с фрикадельками. По мнению Дэнни, это было место студенческих сборищ — посредственная копия бостонских пабов, что находились к югу от площади Хеймаркет, ближе к Ганновер-стрит. Старейшим из тех заведений был «Устричный союз» — устричный бар и ресторан. Впоследствии напротив него открыли мемориальный центр, посвященный Холокосту. На углу Юнион-стрит и Маршалл-стрит был другой паб — «Колокольчик в руке». Там юный Дэниел Бачагалупо познавал вкус пива в обществе мужской половины его родни из кланов Саэтта и Калоджеро.

Паб находился не слишком далеко от Норт-Энда, и прогулки сына не остались без внимания повара. Однажды он последовал за Дэнни и остальными юнцами в «Колокольчик». Увидев, что его сын пьет пиво, повар за ухо выволок его из заведения.

Сейчас писатель Дэнни Эйнджел сидел с блокнотом за столиком «Авеллино», ждал кулинарного сюрприза от отца и вспоминал ту далекую историю, и унижение, которое он испытал на глазах у своей более взрослой родни. Жаль, этого оказалось недостаточно, чтобы в самом начале отбить у него тягу к выпивке. Унижение, обида на отца — этого было мало. Чтобы бросить пить, Дэнни пришлось пережить сильный страх и куда более сильное унижение, чем в бостонском пабе. Для этого ему понадобилось стать отцом. («Если рождение ребенка не сделает тебя ответственным, тогда уже ничто не поможет», — как-то сказал ему повар.)