Последняя ночь на Извилистой реке - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 146

И нам никогда не пройти здесь опять.

Когда Кетчум вывел пикап на окружное шоссе 16 и они поехали на юг, параллельно водам Андроскоггина, Дэнни протянул руку и выключил радио.

— Что это я должен узнать о твоей левой руке? — спросил он старого сплавщика. — Неужели ты до сих пор думаешь, как бы ее оттяпать?

— Черт тебя подери, Дэнни! Не проходит и дня, чтобы я об этом не думал.

— Боже мой. Мистер Кетчум… — закудахтала было Кармелла, но Дэнни быстро ее перебил:

— Но почему левая рука? Ты же не левша?

— Отстань, Дэнни. Я обещал твоему отцу, что ты об этом никогда не узнаешь. Хотя Стряпун поди и забыл про все.

Дэнни сжал в руках банку с отцовским пеплом и несколько раз встряхнул.

— Пап, что скажешь? — спросил он у молчаливого праха. — Кетчум, я что-то не слышу отцовских возражений.

— Отлипни! Я и твоей матери обещал ничего тебе не рассказывать! — крикнул Кетчум.

Дэнни помнил то, что когда-то рассказала ему Джейн. В тот вечер, когда утонула его мать, Кетчум задумал наказать себя. Спустившись в кухню, Джейн застала его с большим секачом. Левую руку он положил на разделочный стол, а правой занес над ней секач.

— Не смей глупить! — крикнула ему Джейн.

Но Кетчум молча глядел на свою левую руку. Возможно, он представлял, как она, отрезанная, валяется на доске. Джейн было некогда следить за ним — наверху рыдал повар и во все горло орал маленький Дэнни. Позже, сумев кое-как их успокоить, индианка вновь спустилась в кухню. Кетчум уже ушел. Джейн обшарила все углы в поисках отрезанной руки сплавщика.

— Думала, найду где-нибудь его оттяпанную руку. Мне очень не хотелось, чтобы ее нашел твой отец, — рассказывала Джейн маленькому Дэнни.

Иногда, особенно если Кетчум был пьян, Дэнни замечал его взгляд, остановившийся на левой руке. И точно так же он смотрел на гипсовую повязку в тот день, когда Эйнджел провалился под бревна.

Некоторое время они ехали молча. Невдалеке все также поблескивала вода Андроскоггина.

— Слушай, Кетчум, — наконец сказал Дэнни. — Меня не интересует, какие обещания ты давал моим родителям. Но я одного не могу понять. Если ты считаешь себя виновным, если ты так себя ненавидишь, что хочешь причинить себе вред, тогда почему ты не оттяпаешь себе правую руку?

— Да потому что я левша! — рявкнул Кетчум.

Кармелла начала кашлять. Возможно, ее доконало медвежье зловоние. Не поворачиваясь ни к кому из мужчин (казалось, она обращалась к приборной доске или молчащему радио), Кармелла сказала:

— Мистер Кетчум, пожалуйста, расскажите нам эту историю.

Кетчум отнюдь не собирался прямо сейчас, в кабине пикапа, начинать рассказ о тайне своей левой руки. Дэнни это не удивляло. К тому времени, когда они миновали Понтукское водохранилище и поехали в направлении Даммерского пруда (Дэнни узнал знакомые дренажные канавы на окрестных полях), стало очевидно, что у Кетчума имеется собственная «повестка дня». Естественно, Кетчум не вдруг стал называть свою левую руку «основной». Здесь была какая-то логика, хотя и странная. Но история, раскрывавшая эту логику, могла и должна была подождать. И еще Дэнни заметил, что Кетчум не свернул на бывшую лесовозную дорогу, ведущую в сторону Извилистой.

— У тебя есть какие-то причины заехать в Париж? — спросил писатель.

— В Западный Даммер, — поправил его Кетчум. — Точнее, на его развалины.

— Кто-нибудь еще называет это место Западным Даммером?

— Я называю, — отрезал Кетчум.

Они пересекли новый мост через Филипс-брук и поехали по дороге, по которой Джейн возила Дэнни в школу. Тогда поездка из Извилистого до Парижа казалась бесконечной. Сейчас Дэнни даже не успел заметить расстояния. А вот медвежье зловоние в кабине пикапа он замечал каждую секунду.

— Ты только не скрещивай яйца, Дэнни. Знаю, сколько зла ты видел в школе Парижской промышленной компании. Наверное, ты бы с удовольствием ее взорвал. Но представь себе, здание стоит до сих пор, — предварял встречу с прошлым Кетчум. — Поясняю для вас, Кармелла: там наш будущий писатель начал, как это говорят, путь к знаниям. И вдобавок насмотрелся разной малолетней швали.

Кармелла внимательно слушала. По некоторому недоумению на ее лице чувствовалось, что ей непонятно, зачем нужно скрещивать яйца. А может, Кармеллу это и не интересовало и сейчас она боролась с подступающей тошнотой. Сочетание тряски по грунтовой дороге и отчаянного зловония в кабине, должно быть, побуждало ее выйти наружу и исторгнуть из себя ранний завтрак. Дэнни самого поташнивало, и он старался не замечать медвежьи шерстинки, порхавшие возле его ног. Их поднимал ветер, который врывался в открытое со стороны Кетчума окно. Если окно закрыть, шерстинки перестанут порхать, зато зловоние станет еще сильнее.

Пикап имел ручное переключение скоростей, однако Кетчум все равно умудрялся держать руль одной правой рукой. Локоть левой руки выставлялся из окошка, а ее пальцы лишь слегка касались рулевого колеса. Кетчум крепко держал руль одной правой. Когда ему требовалось переключить скорость, правая рука опускалась вниз, примерно туда, где находились колени Кармеллы, и поворачивала рычаг. В эти моменты левой рукой он слегка придерживал руль, но тут же отводил ее, когда правая возвращалась на место.

Манера вождения у Кетчума была на редкость изменчивой и непредсказуемой — совсем как ветер, что врывался через окошко и трепал клочья его бороды. (Если бы окошко сейчас оставалось закрытым, Дэнни и Кармеллу наверняка бы уже не раз вывернуло.)

— А почему ты не запихал медведя в кузов пикапа? — спросил Дэнни.

Может, это был некий охотничий ритуал, требовавший, чтобы трофей ехал рядом с охотником?

— Ты не забыл, что я ехал через штат Мэн? Да, медведя я уложил в Нью-Гэмпшире, но мне пришлось ехать через территорию соседнего штата. У меня нью-гэмпширские номера. Если бы медведь лежал в кузове, меня легко бы мог остановить какой-нибудь егерь или патрульный и потребовать лицензию. Лицензия у меня имелась, но только нью-гэмпширская.

— А Героя ты куда дел? — спросил Дэнни.

— Затолкал назад. Его раны всю дорогу кровоточили. Живое зверье истекает кровью сильнее, чем мертвое, поскольку у живых продолжает биться сердце.

Эта фраза предназначалась Кармелле, усиленно подавлявшей позывы к рвоте.

— Короче говоря, я усадил медведя рядом с собой. Если не приглядываться — обычное зрелище: в кабине едут двое бородатых парней.

Должно быть, Кетчум сидел во весь рост, а медведя он опустил ниже. Издали зверь вполне казался задремавшим пассажиром. Издали волосы Кетчума и медвежья шерсть тоже воспринимались вполне одинаково (его седина замечалась лишь вблизи). Так что егеря и патрульные даже не остановили свой взгляд на быстро едущем пикапе. Проехали какие-то бородачи, велика важность!