Молитва об Оуэне Мини - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 185

Эх, Саймон, старина — никакой политической жилки. Пожалуй, ему и в голову не приходило, что я уезжаю в Канаду не за древесиной.

Я узнал арию из «Мессии» Генделя — «Я знаю, мой Спаситель жив». Мне также показался знакомым пухлый мужчина по другую сторону прохода напротив меня; он был примерно моего возраста и глядел на меня во все глаза. Но лишь когда он начал разглядывать высокий сводчатый потолок церкви Херда — верно, высматривая между мрачными опорами ангелов, — я понял, что лицезрю толстяка Харолда Кросби, бывшего ангела-благовестника, что все время путал свой текст и ждал подсказки и кого бросили на произвол судьбы в поднебесных высотах церкви Христа в Рождество 53-го. Я кивнул Харолду, и он грустно улыбнулся мне в ответ. Я слышал, миссис Хойт успешно натаскала его, как заработать освобождение 4-Ф — по психиатрическим показаниям.

Я сперва не заметил нашу миссис Ходдл. В черном она выглядела особенно сурово, и, оттого что она сейчас не ругала Оуэна Мини — не требовала, чтобы тот немедленно спустился оттуда и вернулся на свое место! — я не сразу узнал в ней нашу мегеру из воскресной школы, которой хватало дурости вообразить, будто Оуэн Мини сам себя поднял в воздух.

Даулинги тоже пришли; они не стали использовать это событие, чтобы в очередной раз бросить всем вызов сменой половых ролей. Они так никогда и не обзавелись детьми, что, вероятно, даже и к лучшему. Пришел и Ларри О'Дэй, торговый агент «Шевроле»; он играл Боба Крэтчита в «Рождественской песни» в том самом достопамятном году, когда Оуэн Мини играл Духа Будущих Святок Вместе с отцом пришла и его бойкая дочь, Кэролайн О'Дэй; она сидела рядом со своей вечной подружкой, Морин Эрли, которая дважды обмочилась, глядя, как Оуэн Мини показывает Скруджу его будущее; та самая Кэролайн, что упорно отвергала мои ухаживания вне зависимости от своих нарядов — как в форменном платье школы Святого Михаила, так и в другой одежде. Пришел даже мистер Кенмор, мясник нашего местного отделения «Эй-Пи», вместе с миссис Кенмор и сыном Донни, — фанаты бейсбола, не пропустившие ни одной игры в Малой лиге. Да, все они пришли — даже мистер Моррисон, трусливый почтарь, даже он явился! Присутствовал и новый директор Грейвсендской академии; он никогда не был знаком с Оуэном Мини и все же пришел сюда — вероятно, отдавая себе отчет, что никогда не стал бы новым директором, если бы Оуэн Мини, проиграв сражение, не выиграл войну с Рэнди Уайтом. И будь жив старый Арчи Торндайк, я точно знаю, он бы тоже пришел.

Бринкер-Смитов не было; я уверен, они бы тоже пришли, если бы не уехали обратно в Англию, — их неприятие войны во Вьетнаме оказалось столь непримиримым, что они не захотели, чтобы их двойняшки были американцами. Но где бы ни находились Бринкер-Смиты, я надеялся, что они любят друг друга так же страстно, как когда-то любили друг друга на всех этажах, во всех кроватях Уотерхаус-Холла.

И наш старый друг, слабоумный вахтер из спортзала Грейвсендской академии — тот самый, что преданно засекал нам время «броска», тот самый, что стал свидетелем, как мы впервые всадили мяч в корзину быстрее трех секунд, — тоже пришел выразить свое почтение маленькому Шляпмейстеру.

Потом за дыркой, пробитой в витражном стекле бейсбольным мячом, проплыло облако; золотая медаль Оуэна слегка померкла. Моя бабушка, дрожа, взяла меня за руку, когда мы все поднялись, чтобы присоединиться к гимну, — и нечаянно больно сжала обрубок моего пальца. Как только полковник Айгер и молоденький первый лейтенант подошли по центральному проходу к гробу, почетный караул застыл по стойке «смирно». Мы запели тот самый гимн, который пели на утреннем собрании, когда Оуэн Мини прикрутил болтами к трибуне сцены Большого зала обезглавленную и безрукую Марию Магдалину.

Господень Сын, сквозь огонь и дым

Ты снова идешь на бой.

Кровавое знамя над войском твоим,

Но кто идет за тобой?

Лишь тот, кто скорбную чашу пьет,

Поправши и страх и боль,

Кто ведает гнет,

Кто крест свой несет,

Кто утирает кровавый пот —

Лишь тот идет за тобой.

К «Ритуалу погребения усопших» в Книге общей молитвы есть примечание применительно к обиходу епископальной церкви. Это в высшей мере разумное примечание. «Заупокойное богослужение — сродни пасхальному, — говорится в нем. — Полное свое значение оно приобретает в связи с воскресением. Поскольку Иисус воскрес из мертвых, мы все тоже воскреснем. Поэтому служба отмечена радостью. Эта радость, однако, не означает, что человеческое горе противно христианскому духу», — заключает примечание. Итак, мы во все горло распевали для Оуэна Мини — оттого что «служба по усопшему отмечена радостью» и оттого что наше «человеческое горе» не «противно христианскому духу». Пропев гимн от начала до конца, мы сели и подняли глаза — за кафедрой уже стоял преподобный Льюис Меррил.

— «Иисус сказал… Я есмь воскресение и жизнь», — начал мой отец. В его голосе звучала небывалая, неслыханная до сих пор мощь и уверенность, и скорбящие это заметили. Прихожане обратили к нему все свое внимание. Разумеется, я знал, что в нем изменилось: он снова обрел утраченную веру — в его голосе звучала абсолютная вера в каждое произнесенное им слово, и потому он совсем не заикался.

Временами отрываясь от Книги общей молитвы, он жестикулировал так, что становился похож на пловца, отрабатывающего движения брасса, и пальцы его правой руки иногда пересекались с лучом света, что проникал через дырку от бейсбольного мяча в витражном стекле, отчего медаль Оуэна Мини то и дело мерцала.

— «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, — читал нам пастор Меррил, — послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, — восклицал мистер Меррил без тени сомнения в голосе; его сомнения начисто исчезли, они ушли навсегда! Он едва успевал переводить дыхание: — …утешить всех сетующих», — провозгласил он.

Но мистеру Меррилу этого показалось мало; должно быть, он почувствовал, что слова Исайи не смогут достаточно нас утешить. Мой отец решил, что дополнительным утешением для нас может стать Плач Иеремии, откуда он и прочитал:

— «Благ Господь к надеющимся на Него, к душе, ищущей Его».

А на тот случай, если и этот отрывок не сможет утолить нашу жажду утешения, пастор Меррил выбрал еще один — из Плача:

— «Ибо не навек оставляет Господь. Но послал горе, и помилует по великой благости Своей. Ибо Он не по изволению сердца Своего наказывает и огорчает сынов человеческих».

Бледные пальцы моего отца то и дело мелькали в луче света, словно маленькие рыбки, и Оуэнова медаль мигала нам с ритмичностью сигнального огня на маяке. Затем пастор Меррил предложил нам знакомый псалом:

— «Господь будет охранять выхождение твое и вхождение твое отныне и вовек».

Так он подвел нас к чтениям из Нового Завета и начал с небольшой ободряющей фразы из Послания к Римлянам:

— «Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас».

Льюис Меррил не знал отдыха; оттого, что с нами не было Оуэна Мини, мы испытывали почти физическую боль, и пастор Меррил не мог остановиться, не заверив нас, что Оуэн ушел в лучший мир. Мой отец на полном ходу перенесся к Первому посланию к Коринфянам: