Акимуды - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Ерофеев cтр.№ 15

Над седой равниной птицы пусть летают до утра, над тайгой паро́м струится, мы перевернем страницы и проснемся в никуда. Надоели птицам байки, рвутся души в небеса, мы кровавые портянки обтираем у крыльца. Бог един, а крылья порознь, буря – вот она уже.

Ты пляши, отец Григорий, ты под юбки не смотри, мы с тобой, отец Григорий, поцелуемся взасос. И Алена тоже пляшет, с головой, без головы, и Кабан, Артем и Даша – это наши, это мы. Мы на площадь, мы за веру, мы в подъезд, мы на футбол, мы в любовь сыграем, люди, грянет страшное ура! Никого уже не будет – наша сыграна игра.

Спи, Кабан! Погибла лошадь. В нашем доме тишина.

По-собачьему хохочет и беснуется луна.

Вот встает заря Востока, это я вам говорю, вот Ахмет уходит в горы, обнимает мать свою. Вот Кабан, Артем и Вадик – драка есть, и драки нет, вот Назар глазами водит, оставляя жуткий след. Мент, Борис, отец Григорий – вы куда, зачем ушли? Мы так вымазались в горе, нету нас – одни ежи.

Нас уже не остановишь, красный Кремль, зеленый Кремль. Взрыв восторгов, взрыв молитвы, взрыв Алены – мой народ! Это витязи лесные отправляются в поход. Колья в руки, ноги в руки, встали быстро и пошли. Победителей мы судим. На полу лежим все кру́гом. Революция умов. Вы не бойтесь – мы убьем.

014.1

Я решил написать плутовской роман. Но плутом оказался не человек, а надмирное существо. Оно стало противиться появлению романа, заметать следы, посылать меня в командировки и путать карты. И вместо того чтобы писать плутовской роман о надмирном существе, которое нарушило свои обязательства или же не нарушило, а только обострило абсурд существования до состояния полного отчаяния, я стал мотаться из страны в страну, тонуть в сортире семейной жизни, наказанный за дерзновенную попытку. На своей шкуре я понял, что я сам и есть тот плутовской роман, у которого выросли короткие крылышки.

015.0

<СЕМЕЙНЫЙ ОТДЫХ>

С кем я жил до войны? Можно ли совместить любовь и разврат? Нет ничего более непредсказуемого, чем семейный отдых. Казалось бы, в нем нет никакой опасности. Но это всего лишь мнение доверчивых людей. Я имел счастье познакомиться с опасностями семейного отдыха в Коктебеле: приезжаешь семьей – уезжаешь распавшейся парой.

Ребенок становится мячом, которым перебрасываются родители, чтобы вырваться на свободу. Проигрывает тот, кто ловит этот мяч. Вокруг гульба, а тут ребенок – отбрось его своей половине и выходи на набережную.

Милый, я выпью пару коктейлей. Что значит пару коктейлей? А я? А ты посиди с нашей крошкой.

Проходит час. Ты звонишь ей на мобильный. Он странно себя ведет. То в нем слышится дикая музыка, то – пустота. То он в зоне действия, то вне зоны. Когда ребенок засыпает, ты бросаешься на поиски: набережная кишит народом. Продираясь по барам возле моря, ты натыкаешься на свою жену, которая сидит одна. Бросаешься к ней – она недовольна. Зовешь ее домой – она не идет. Она приросла к бару, ее не сдвинет никакая сила. Но ты сдвинешь страшной угрозой молчания. Она идет за тобой, сталкиваясь с прохожими. Она, кажется, немного пьяна. Ты входишь в свой отель, похожий на итальянский дворик, и тут она говорит: «Я не твоя собственность». Ты обращаешь ее слова в шутку: «Я тоже не твоя собственность». Но она произносит заклинание первой, и ты пролетаешь через дворик дураком. На самом деле, надо тут же паковать чемоданы и мчаться в Москву: одному, с ребенком или втроем. Но ты почему-то надеешься на лучшее и малодушно остаешься, давая повод жене считать тебя бабой и тряпкой одновременно.

На следующий вечер ты видишь, как она выносит стаканы из номера и опускается в беседку, где сидят молодые люди с высоко поднятыми, смеющимися лицами. Из беседки ее обратно уже не вытащишь – хотя все тихо-мирно, только смеется или даже хохочет она так, как это она умела в первый год нашей жизни. А ты – с ребенком, сидишь вспоминаешь, как она умела смеяться. Тогда надо сразу паковать чемоданы, но ты остаешься бабой и тряпкой.

На следующее утро она вскакивает ни свет ни заря, хотя обычно спит долго, и бежит к молодым людям есть арбуз, хотя ты знаешь: она по утрам никогда не ест арбузы. Она бежит есть арбузы в короткой прозрачной юбке, сквозь которую хорошо виден ее оптимистический лобок, а когда она свободно кладет ногу на ногу, то видно все сразу, и молодые люди обретают задумчивое выражение лица. Если ты скажешь, что у нее все видно, она этому только порадуется. На следующее утро она снова – ни свет ни заря, и когда ты идешь за ней, она удивляется: почему ты так рано проснулся? Она же идет на рынок купить с молодым человеком чачи. Ты вдруг замечаешь, что у него широкие загорелые плечи, но ты доверчив: ты пьешь на балконе утренний чай. У молодого человека оказывается иностранный акцент: не то француз, не то турок, – и ты ему приветливо улыбаешься, чтобы твоя жена не бросилась с ним немедленно целоваться. А он улыбается тебе – и ты спокоен, идешь с ребенком на пляж. Потом ты почему-то берешь напрокат моторную лодку с капитаном, который ей управляет почему-то правой ногой, и все смеются, и ты плывешь на ветру вокруг горы Карадаг, а твоя жена фотографирует, как молодой человек с французско-турецким акцентом ныряет и плавает в волнах. Поздно вечером она твердо целует тебя в губы жестким, как куриная попа, поцелуем, и говорит, что хочет пройтись по набережной. Ты знаешь, что там ее ждут молодые люди из твоей гостиницы, но ты небрежно говоришь: хорошо. Она возвращается сильно пьяной, веселой, ложится поперек кровати, и у нее все видно, и ты с ней трахаешься, а она смотрит слегка в сторону. Тебе бы завтра с утра уехать в Москву, но ты довольно урчишь, кончая над распростертым телом.

Наутро она уходит на рынок и проводит там три часа. Ну, хорошо. Любопытно лишь то, что на следующий день она уже не надевает юбку без трусов. Напротив, она одевается консервативно: то ли это брюки, то ли скромное платье до пят. Образумилась, думаешь ты. Но глубоко ошибаешься. Она не образумилась – она уже с ним трахнулась в его номере ранним солнечным утром. Ты проводишь дни с ребенком. Она неуловима. Только вечером с каменным лицом она подходит к тебе и говорит, что ей надо на набережную. На следующий день она вдруг проговаривается, что была на нудистском пляже и там хорошо видно луну. А ты купалась? – Конечно, нет. – Теперь тебе ехать уже никуда не надо – ты приехал. Если ты и вправду дурак, оставайся с ребенком, как с мячом. Если нет, лови в итальянском дворике веселую девушку в короткой прозрачной юбке. Они похожи с твоей женой, как два сладких персика. Предложи ей сходить на рынок, купи ей чачи, загляни в ее прохладный номер. На следующий день она выйдет в консервативном наряде. Жизнь станет фарсом – ты не унывай. Но, уезжая в Москву, твоя жена вдруг примет отсутствующий вид, и ты поймешь, что ни голова, ни сердце, ни ее оптимистический лобок тебе не принадлежат. Но ведь ты слышал, как она сказала тогда: «Я не твоя собственность». Надо верить ее словам.

016.0 – Мы – утки.

Акимуды – наше болото.

Этими словами я хочу закончить свое повествование. Мир прост; все остальное – интеллектуальные наросты, отрыжка умников.