Химера - читать онлайн книгу. Автор: Джон Барт cтр.№ 39

Сделай.

Мы с Пегасом летали все ниже - даже в восходящих потоках воздуха.

- По прямой линии лошадиных барышников-полукровок, - поведал я детям на тринадцатый день рождения Гипполоха, - вы восходите через Сизифа и Автолика к самим пройдошливым кентаврам.

Они сидели, вытаращив на меня глаза, репетиторы и гувернантки тут же сбежали, дабы призвать Филоною, та вошла со своим вязанием и, пока я говорил, пристально всматривалась в их лица, но не протестовала, не перебивала.

- Ваша бабушка Эвримеда заправляла коринфским культом дикой кобылицы, - провозгласил я. - Она утверждала, что как-то ночью, когда она плескалась голышом в бурунах прибоя - все это в рамках ежегодной оргии их организации, приуроченной к последнему перед осенним солнцестоянием полнолунию, - ее на манер жеребца покрыл Посейдон, морской конь и бог. Но Папаша - ваш дедушка Главк? - обвинил ее в прелюбодеянии с конюшим, ежели не с одним из жеребцов, и, проволочив оного до смерти за своей беговой колесницей, изгнал из нашего окружения всех конюхов-мужчин, равно как и всех коней с мудями.

- Ура! - закричал Гипполох, Исандр попросил, чтобы на его тринадцатый день рождения ему подарили пони. Лаодамия вскарабкалась ко мне на колени и принялась сосать палец. Снаружи, из загона, заржал Пегас. Филоноя вывязывала изнаночные петли.

- Лошади - один из главных мотивов моей биографии, - вроде бы так сказал я, - начиная с обстоятельств моего рождения. Если допустить, что мой отец - Посейдон, у меня в венах течет известная толика самой настоящей лошадиной крови - да и в ваших тоже. Поскольку мы - люди, конские признаки можно считать рецессивными, однако же нельзя сбрасывать со счетов шанс, пусть и небольшой, что кто-то из вас может ожеребиться кентавром или зачать жеребенка. Мой интерес к теме наследственности, каковой вряд ли нуждается в дальнейшем объяснении, побудил меня субсидировать научные исследования в этой области, некоторые из их результатов я доведу до сведения каждого из вас в день его свадьбы.

Лаодамия спросила, откуда берутся дети. Исандр решил, что у него будет всякой твари по паре: сыновей, дочерей, рысаков, иноходцев. Гипполох, недовольный, как часто свойственно подросткам, своей внешностью, надеялся, что сможет воспользоваться этими исследованиями, чтобы наградить своих отпрысков не гнедыми гривами, челками или хвостами, а черными. Филоноя улыбнулась и промолвила: "Гнедой - это так красиво". Испытанное мною не подпадает под рубрику кризиса личности. Чтобы испытать подобный кризис, прежде всего необходимо неким ощущением личности обладать. Традиция безумного гения в литературе. Традиция двойника в литературе. Традиция рассказа в рассказе, традиция безумного издателя текста, традиция ненадежного рассказчика. "Перехожу теперь - как великолепно все это укрощено и обуздано в "Персеиде" - к близнецовым заморочкам, к тому, как я более или менее убил своих отца и брата". Полиид, старый шарлатан, опять ты за свое? Ответа нет. Я же знаю, что ты здесь, между строк, среди завитков и выкрюков букв, ты расходишься по мне, как вода в половодье по болоту. Хвала небесам, что мне все же удалось прихлопнуть тебя - на самом своем пике.

- Беллер и Делиад, - говорю я детям, снова в Ликии, - Делиад и Беллер. С первого дня, как мы появились на свет, вся страна спорила, кто из нас должен унаследовать коринфский трон, спорили об этом - и в шутку, и всерьез - и мы сами, да и вы, мальчики, точно так же будете спорить об этом, когда прогоните меня из города.

О Беллерофон!

- Тогда это был Беллер, и прекратите крик. - Все вы. - Мы были близнецами; братья-близнецы - на одно лицо, а внутренне во всем противоположны; Полиид же был нашим наставником. Страстный, порывистый Беллер, еще когда под стол пешком ходил, пылкий баловень Афродиты; осмотрительный, благоразумный Делиад, во всем умеренный почитатель Афины. Полиид же был нашим наставником. Все считали Делиада законнорожденным, поскольку он унаследовал знаменитые серо-зеленые глаза Главка и его предков; мое же. самое раннее воспоминание - о том, как в соседней спальне из-за меня пререкаются мама и папа, Посейдонов ли я сын или слуги-конюха: внебрачный ублюдок, которого надлежит бросить на склоне горы, или же полубог, суждены которому звезды.

Сама Меланиппа, хотя она и любит своего любовника и, как считается, добросовестно записывает его историю, вполне может впасть по сему поводу в нерешительность, слушая, как он разглагольствует перед собственными отпрысками. Ну да ладно, свои сомнения есть даже у Беллера, но, хотя мы и дразнились и спорили, кто из нас законный престолонаследник, только Делиад никогда не сомневался, кто из нас смертей: мне, в общем-то, очень и очень нравился мой братишка, он меня обожал.

- "Полиид же был вашим наставником", - хором повторили детишки. Я отсылаю их без ужина в кровать: Исандр заявил, что не хочет слушать эту историю, потому что слова в ней слишком громки, а сама она слишком длинна. Гипполох поцеловал его и пообещал на скорую руку пересказать ее на сон грядущий. Моя милая, вся в кудряшках, Лаодамия мирно спит у меня на коленях; Филоноя ловко подменяет ее большой палец соской. Мертвы теперь - все до единого: мертвы, мертвы, мертвы! Так дозволь им, Беллерофон, еще немного не ложиться спать, пусть они выслушают то, что относится к Полииду.

- Полиид, Полиид… он стал нашим наставником после того, как побыл придворным прорицателем-лауреатом в Коринфе. Хотя и поминаемый в нескольких других мифах, повстречав в которых это имя его, собственно, и нанял отец, он объявил нам, что ничего не помнит о своем докоринфском прошлом или какой-либо юности. Кое-кто судачил, что был он когда-то учеником Протея, другие - что он оказавшийся на мели вариант самого Морского Старца. При таких россказнях Полиид только пожимал плечами и добавлял, что все оборотни приходятся ловкачу Протею пересмотренными версиями. Он, однако, отклонял общепринятые протеевские превращения - в животных, растения и т. п. - как чисто опереточные развлечения и никогда, сколько бы мы ни ныли, не ублажал нас грифоном или, скажем, единорогом, не снисходил он и до таких безыскусных предсказаний, как прогноз погоды на следующий день. Среди прочего также и по этой причине понизили его в звании до нашего наставника; он же настоятельно убеждал нас, совсем еще мальчишек, в более строгом взгляде на магию. С какой такой стати, настаивал обычно он, обязаны волшебники понимать собственное искусство, хотя личный опыт и натолкнул его на пару касающихся оного наблюдений. Например, каждый раз, когда он узнает что-то новое о своих способностях, способности эти уменьшаются и уж во всяком случае изменяются. Или еще: во что именно он "обращался", превращаясь в нечто иное, не было полностью в его власти. При некоторых обстоятельствах он, бывало, хмурился, чуть ли не всхрюкивал и превращался в нечто, что могло как напоминать, так и не напоминать имевшееся им, может статься, в виду. Иногда его магия изменяла ему, когда он к ней обращался, подчас же накатывала, будучи абсолютно бесполезной; то же относилось и к его пророчествованиям. "Будут утверждать, что Наполеон умер на острове Святой Елены в 1821 году, - мог он объявить, не больше нашего зная о человеке, месте и дате, которые упоминал, не говоря уже о значении этих новостей, - а на самом деле он ускользнет на восточное побережье Мэриленда, чтобы основать там опорный пункт для своей Второй Революции". К огромному нашему с Делиадом разочарованию, он обычно превращался в то, что сам позднее называл "историческими персонажами из будущего": в вышеупомянутого Наполеона, например, или в капитана Джона Смита, американского плантатора из Виргинии, - для нашего образования все это было абсолютно бесполезно. Но с этой своей особенностью он разобрался гораздо позже, когда уже потерял саму способность к подобным превращениям, - отныне он превращался только в документы, чаще всего - в эпистолярные: воображаемое письмо Наполеона от короля Теодора сэру Роберту Уолполу, составленное после капитуляции императора; седьмое послание Платона; письмо из Дании в Англию, переданное Гамлетом Розенкранцу и Гильденстерну; "Декреталии" Исидора; "Протоколы сионских мудрецов"; "Письма о Жан-Жаке Руссо" мадам де Сталь; "Письма Анри", приобретенные за пятьдесят тысяч долларов администрацией президента Мэдисона у самозваного графа де Крийона в 1811 году, чтобы развязать войну 1812 года; письмо тому же президенту от вице-адмирала сэра Александра Кохрана, командующего британским флотом при Галифаксе, предупреждающее, что, если американцы не возместят разрушение Ньюарка и Сент-Дэвидса в Канаде, британцы спалят в отместку Вашингтон, - письмо, то ли датированное задним числом, то ли сознательно приторможенное, поскольку оно достигло адресата, когда от столицы осталась груда пепла; поддельное письмо, описывающее массовое перемещение индейских и канадских сил по направлению к Детройту, подброшенное канадским генералом Броком, с тем чтобы генерал Соединенных штатов Холл, обнаружив его, запаниковал и сдал город; подобное письмо, датированное 11 сентября 1813 года, якобы от полковника Фоссета из Вермонта генералу Мак-Комбу, извещающее последнего о переброске мощного подкрепления, призванного поддержать его против канадского генерала Прево в битве при Платсбурге, - оно было доверено одной ирландке с верховьев Камберленда, о чьей лояльности британцам были осведомлены секретные службы Соединенных Штатов - истинный автор послания; Прево, когда ирландка, исполненная сознанием выполненного долга, передала ему письмо, принял его за подлинное и отступил в Канаду, хотя никакого подкрепления не существовало. И т. д. Поддельные письма. Не очень-то интересовавшие нас с братом.