Химера - читать онлайн книгу. Автор: Джон Барт cтр.№ 15

- В первый раз выслушав этот план, я счел его совершенно нелепым; через несколько ночей - уже не столь, возможно, даже и выполнимым; к концу недели, когда мы с ней страстно взвесили все альтернативы, он показался ничуть не безрассуднее прочих. Мой ангел, в соответствии со своим "трагическим взглядом", она и не ждала, что новое общество заработает в наивном смысле этого слова: разве такое бывало хоть с одним из людских учреждений? В нем проявятся пороки его добродетелей; ежели, не пресеченное в зародыше мародерствующими насильниками, оно вырастет, то и изменится и утвердится в формах и ценностях, весьма и весьма отличных от задуманных его основателями, кодифицируя, институционализируя и извращая свой исходный дух. Тут ничем не поможешь.

- Видывал ли свет подобную женщину? С уважением, потом в последний раз пылко расцеловал я ее. Поутру мы напоследок отлюбили друг друга, и пока моя рука замешкалась на ее левой груди, она преспокойно объявила о своем намерении из символических соображений ампутировать по прибытии в свое девичье царство эту самую грудь и убедить своих сподвижниц последовать ее примеру в качестве своего рода обряда посвящения. "Мы найдем этому практическое оправдание, - сказала она, - Чтобы лучше натягивать наши луки и т. д. Но на самом деле смысл будет тот, что с одной стороны мы всецело женщины, а с другой - всецело воины. Может статься, мы назовем себя Безгрудыми".

- "Это выглядит крайностью", - заметил я. Она отвечала, что для выживания всего непримиримо новаторского необходим определенный экстремизм. Последующие поколения, полагала она, войдя в колею и разнежившись, сочтут обычай предков варварским и отдадут честь его символизму разве что символической маммектомией, - возможно, декоративным шрамом или косметической отметиной. Не важно, все преходяще.

- На том мы и порешили: с тысячью благодарностей, что она открыла мне глаза, тысячью добрых пожеланий успеха ее дерзкому предприятию и многими тысячами динаров, чтобы его поддержать (ради портативности и безопасности она обратила их в фиал с бриллиантами, который носила во влагалище), я, посвятив в наш секрет ее отца везиря, объявил о смерти девушки, а сам тайно отправил ее в один из своих замков на далеком озере, где она и готовилась к экспедиции на запад, пока вокруг нее собирались будущие компаньонки, показные жертвы моей новой политики. Примерно треть из них, извещенные о своей судьбе, выбирали сохранить свое девство - с негодованием, сожалением или благодарностью; остальным двум третям, каковые, кто ведает в каком настроении, выбирали вступить в новое сообщество обесплевенными, я даровал подобные фиалы драгоценных камней. Чуть меньше пятидесяти процентов из их числа оказались в результате проведенной со мной ночи беременными, и, таким образом, когда первый отряд из двухсот пионерок отправился через западные пустыни, в действительности их было около двухсот шестидесяти. Поскольку я продолжал эту политику на протяжении почти двух тысяч ночей, общее число пилигримш и не родившихся еще детей, отправленных из Самарканда на запад, составляло примерно две тысячи шестьсот человек; с учетом того, что среди новорожденных обычная пропорция младенцев мужского пола чуть превышает пятьдесят процентов, более, вероятно, высокого, нежели обычно, процента самопроизвольных выкидышей и детской, как и материнской, смертности, что обусловлено тяготами путешествия и освоения новых территорий, и пренебрегая - не нужно терять головы - возможностью массового обращения в рабство, насилия, бойни или стихийных бедствий, число первопроходцев Страны Безгрудых, как минимум, равно числу прошедших ночей, пока наконец с островов Индии и Китая до меня не дошло известие Шахрияра о твоей сестре.

- Об успехе или провале матерей-основательниц мне ничего не известно; я сохраняю неведение по собственной воле, дабы ненароком не узнать, что посылал их в конечном счете к Разрушительнице удовольствий и Разлучительнице собраний. Самаркандский люд так никогда против меня и не поднялся; в отличие от Шахриярова, мой везирь не испытывал никаких затруднений с вербовкой приносимых в жертву девственниц; более того, хотя официально моя дань вдвое превышала потери моего брата, около половины девушек оставались добровольцами, - исходя из этого я заключаю, что их истинная судьба ни для кого не оставалась секретом. Судя по тому, что я знаю, моя первая любовница никогда на самом деле и не собиралась основывать свою ганократию; весь ее план был, чего доброго, простой уловкой; возможно, все они украдкой пробрались обратно на родину со своими фиалами самоцветов в качестве приданого, повыходили замуж и живут в отрытую прямо У меня под носом. Какая разница: ночь за ночью я укладывал их в постель, объяснял, какой им предстоит выбор, и затем либо хмуро раздевал и прободал их, либо проводил ночь в непорочном сне и беседах. Высокие и малютки, смуглые и блондинки, стройные и пухленькие, холодные и пылкие, смелые и застенчивые, умные и недалекие, хорошенькие и дурнушки - я переспал со всеми, со всеми переговорил, всеми обладал, но мною владело только отчаяние. Хотя, по их согласию, я и овладел многими, ни одну из них я не хотел. Новизна потеряла для меня свое обаяние, а потом и новизну. Я начал ненавидеть неведомое: чужое тело в темноте, чуждое прикосновение и голос, бесконечную выставку. А жаждал-то я всего лишь того, с кем мог бы продолжить историю своей, то есть нашей совместной жизни: любящую подругу, любящую жену, которую я хранил бы как сокровище, жену, жену.

- Когда от моего брата пришло второе послание, оно оказалось чудесным повторением того фатального первого шесть лет тому назад; я препоручил царство своему везирю и тут же отправился в путь, полный решимости встретиться с Шахразадой, которая так уломала и заболтала Шахрияра обратно на путь жизни, что он собрался на ней жениться. "Возможно, у нее есть младшая сестра",- говорил я себе; если так, не стану ни о чем разузнавать, не потребую никаких рассказов, не поставлю никаких условий, а смиренно передам свою жизнь в ее руки, расскажу ей все о двух тысячах и двух ночах, которые привели меня к ней, и упрошу ее закончить эту историю так, как ей заблагорассудится, - либо последним всему "доброй ночи", либо (что я могу лишь смутно предвидеть, словно зарю иного мира) каким-то ясным, чудесным и свежим "доброе утро".

Дуньязада зевнула и поежилась:

- Не представляю, о чем это ты говоришь. Неужели ты ожидаешь, что я поверю во все эти нелепицы о безгрудых пилигримах и "трагическом взгляде"?

- Да! - вскричал Шахземан, откидывая голову на подушку. - Они слишком существенны, чтобы быть ложью. Вымысел - возможно, но тот, что истиннее фактов.

Дуньязада прикрыла рукой с зажатой в ней бритвой глаза.

- И чего ты ждешь? Что я тебя прощу? Полюблю?

- Да! - вновь вскричал царь, блеснув очами. - Покончим с ночной тьмой! Со всеми этими страстями и ненавистью между мужчиной и женщиной; со всей этой чересполосицей неравенства и различий! Примем истиной трагический взгляд на любовь! Возможно, она и вымысел, зато самый глубокий и лучший из всех! Храни меня, Дуньязада, как сокровище, - и ты станешь моим сокровищем!

- Умоляю, прекрати!

Но Шахземан пылко настаивал:

- Давай обнимемся; давай не спешить; давай любить так долго, как только сможем, Дуньязада, - потом обнимемся снова, не будем спешить и полюбим снова!