Могила тамплиера - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 17

Мигуля шел знакомой улицей, держа курс на ближайший гастроном. Путь его лежал мимо забегаловки, где не так давно он неплохо провел время в компании археолога Гены и этого чудика, корреспондента из "Экспресса"... Как бишь его?.. Ну, неважно, чудик – он и есть чудик. Вот ведь бывают такие люди! Мигуля на них насмотрелся – и в зоне, и на воле, – которые про себя думают, что умнее да хитрее их на всем свете никого нету, а сами, что им ни скажи, всему верят. Вот и этот корреспондент такой же – развесил уши, машинку свою включил, чтоб ненароком чего-нибудь не пропустить, дурак-дураком. А Гена-археолог и рад – соловьем разливается, вешает этому олуху на уши отборную лапшу...

Честно говоря, Мигуля и сам далеко не сразу сообразил, что веселый и хлебосольный Гена давно перестал говорить по делу и, что называется, гонит порожняк. Момент, когда это произошло, Мигуля, грешным делом, прохлопал и только потом, заметив, что археолог украдкой посмеивается в бороду, смекнул, что к чему. А корреспондент, тот и вовсе ничего не учуял. Ну, так ведь жизнь его не била, откуда ж ему взяться, чутью-то?

Возле шалмана Мигуля притормозил, раздумывая, не промочить ли ему горло прямо тут. Вообще-то, когда у него водились хоть какие-то деньжата, он предпочитал не отираться среди людей, ловя на себе презрительные взгляды и рискуя в любой момент схлопотать по чавке, а затариваться спиртным в магазине и пить дома. В данный момент деньги у него были; были они у него и вчера, и именно по этой причине Мигуля сейчас колебался, не зная, то ли продолжить путь в магазин, то ли все-таки зайти в бар и хоть немного поправить здоровье.

Эти сомнения разрешились сами собой, когда сквозь пыльное стекло витрины Мигуля разглядел около одного из столиков широкую спину археолога Гены. Парень он неплохой, даром что москвич, однако встречаться с ним сейчас у Мигули не было ни малейшего желания. Про себя порадовавшись тому, что археолог сидит спиной и не может его видеть, Мигуля заторопился своей дорогой.

Шлепая разбитыми полуботинками по корявому асфальту тротуара, Мигуля размышлял о причинах, в силу которых ему было неприятно видеть симпатичного археолога. Гена ему ничего плохого не сделал, а вот Мигуля ему – таки да, сделал. Еще как! Ну, так куда ж было деваться при таком раскладе? Археологи сами же и виноваты! Правильно их дразнят: архи-олухи. Олухи и есть, да еще какие! Разве ж можно ценности так хранить? Школа – проходной двор, замок в комнате ногтем открыть можно, а ящик, где находки лежат, так и вовсе стоит на самом виду. Незапертый, что характерно. Это ж, если разобраться, прямое подстрекательство к совершению кражи! Со взломом, понял? Хотя какой это к чертям собачьим взлом! Спокойно пришел и взял, что надо, как в этом... в супермаркете.

Правда, шума это дельце наделало много – почитай, на всю Россию. Менты будто с цепи сорвались; дошло до того, что позавчера Мигулю скрутили прямо на улице, как какого-то уголовника, отволокли в отделение и без малого сутки продержали там, пытаясь выбить признание. Что за жизнь! Уж полтора десятка лет, как завязал, а они все никак отцепиться не могут. Правильно в зоне один умный человек говорил, когда Мигуля с ним своими планами насчет честной жизни поделился. Дурак ты, сказал, и уши у тебя холодные. Они ж только на словах твердят: на свободу, мол, с чистой совестью! А на самом-то деле они же первые тебе честно жить и не дадут. У нас в стране закон такой: если разочек оступился, получил судимость, значит, все, пиши пропало. Меченый ты теперь, так и будут до самой смертушки всех собак на тебя вешать...

Мигуля тяжело вздохнул. Полтора десятка лет в завязке... Ведь сколько возможностей было, сколько соблазнов! Пятнадцать лет продержался, копейки, да что копейки, гвоздя чужого не прикарманил! А теперь, значит, начинай считать с самого что ни на есть начала. Сколько там у тебя честной жизни после последнего дела набралось – неделя-то будет или нет еще? А? То-то, брат. И нечего на ментов волком глядеть, правильно они тебя замели, только вот расколоть не сумели. Что ж, и на том спасибо. Ну, Шлык, ну, тварюга! А с другой стороны, что Шлык? Водка виновата, и не водка даже, а сам Мигуля и виноват, что выпивки ему всегда мало, покуда мордой в землю не воткнется...

А вышло-то как? После того разговора в шалмане, где Гена-археолог про своего крестоносца рассказывал, Мигуля отправился искать, где бы еще добавить. Добавлять ему, строго говоря, было уже некуда, он и так еле-еле на ногах держался, и пиво с водкой пополам из него разве что через ноздри не выплескивалось. Но ведь такие вещи человек понимает только до первого выпитого стакана. Да и то в основном про других. Про себя-то всяк говорит: я, дескать, свою норму знаю! Вот тебе и норма, бараньи твои мозги...

Словом, кто ищет, тот всегда найдет. И видать, у Ми-гули на роду было написано наткнуться в этот день не на кого-нибудь, а именно на Шлыка, который сидел на скамеечке в сквере, где детские качели, и попивал "Клинское".

Шлык был, что называется, парень с винтом. Толком про него никто ничего не знал – кто такой, чем занимается, на что живет и сколько чего за ним числится. Верней всего, промышлял он то тем, то этим, ничем не гнушаясь. Однако ж менты его ни разу не повинтили, и судимостей он не имел – так, во всяком случае, сам говорил. Насчет судимостей Мигуля ему верил, а вот насчет отношений Шлыка с ментами малость сомневался. Наверняка, конечно, ничего не знал, но сомневался, ох как сомневался, что Шлык так уж и не имеет с ментами никаких дел. Похоже было на то, что на свободе Шлык гуляет только до тех пор, пока может хоть чем-то быть полезным оперсосам из уголовного розыска и лично их начальнику, майору Стрешневу Василию Ивановичу.

Короче, зная, что за птица этот Шлык, Мигуле лучше всего было бы пройти мимо и попытать счастья где-нибудь в другом месте. Но рядом со Шлыком, на той же скамеечке, стоял пластиковый пакет, сквозь который рельефно проступали округлые бока еще как минимум четырех бутылок. А Шлык, хоть и старательно корчил из себя крутого, никогда не отказывал, если у него просили глоток или затяжку; такая вот была у него странность, и странность эта, между прочим, отлично подтверждала догадки Мигули по поводу отношений Шлыка с родимой ментурой. Ведь неспроста же всякий раз, угощая Мигулю пивом или дешевой плодово-ягодной бормотухой, Шлык интересовался последними новостями: где, кто, с кем, почему и что им всем за это было? Так расспрашивает, словно неделями в городе не бывает и заскакивает сюда только затем, чтоб выпить с Мигулей и, как говорится, потрещать за жизнь. Нальет на червонец, а информации пытается вытянуть на сто баксов...

Мигуля, хоть и бывший, а все-таки зэка, стукача чуял за версту. Но именно поэтому в тот злополучный день он и не смог пройти мимо Шлыка: знал, что пиво у того даже просить не придется – сам предложит и даже бутылку откроет, чтоб Мигуле не мучиться.

Так оно, разумеется, и вышло: Шлык обрадовался Мигуле, как будто тот был его богатым дедушкой из Америки, предложил дернуть холодненького и собственноручно откупорил бутылку открывалкой, которую таскал на кольце с ключами вместо брелока.

Вот тут-то Мигулю бес и попутал. Как обычно, уже после пары глотков Шлык завел свою шарманку – мол, не слыхал ли Мигуля, что это за отчаянные ребята в районе завелись, которые что ни вечер у телок сумки да мобильники отнимают? Мигуля про это слыхал, да и помимо этого знал много всякой всячины, про которую ментам слышать было вовсе ни к чему. И вот, чтоб не сболтнуть лишнего по пьяному делу, он решил отвлечь Шлыка от интересующей его темы и пересказал ему разговор археолога Гены с этим припыленным корреспондентом из "Экспресса".