Дом Якобяна - читать онлайн книгу. Автор: Аля Аль-Асуани cтр.№ 4

Таха проснулся, совершил два утренних коленопреклонения и еще два на удачу, вымылся, побрился и стал одеваться. К комиссии он заранее купил новый костюм серого цвета, ослепительно-белую рубашку и симпатичный голубой галстук. Когда он в последний раз бросил взгляд на свое отражение в зеркале, то показался себе элегантным. Он поцеловал мать на прощание, та положила ему руку на голову, пробормотала заклинание, а затем принялась так горячо за него молиться, что у юноши бешено забилось сердце. Выходя из дома, он увидел отца, сидящего на скамейке, скрестив ноги. Старик медленно поднялся, посмотрел на сына, положил руку ему на плечо и улыбнулся. Его седые усы задрожали, обнажив беззубый рот. «Заранее поздравляю, господин офицер…», — произнес отец с гордостью. Шел уже одиннадцатый час, и улица Сулейман-паши гудела от машин и народа. Большинство магазинов уже распахнуло свои двери, а Таха думал о том, что у него еще целый час до экзамена. Боясь испортить костюм в общественном транспорте, он решил взять такси. Оставшееся время Таха надеялся провести с Бусейной. Между ними была договоренность: он проходит мимо магазина одежды «Шанан», где она работает, а она, заметив его, отпрашивается у своего хозяина господина Таляля под предлогом принести что-либо со склада, а потом догоняет его в их любимом месте около нового парка на площади ат-Тауфикия. Таха сделал все, как условились, и вот уже четверть часа ждал Бусейну. С ее появлением его сердце забилось… Ему нравилась ее походка, то, как она медленно шла маленькими шажками, опустив взгляд. Казалось, она чего-то стесняется или в чем-то раскаивается, ступает осторожно, будто по хрупкой поверхности… Таха заметил, что Бусейна надела обтягивающее красное платье, облегающее фигуру, а из глубокого выреза виднеется ее пышная грудь. Он рассердился, вспомнив, что уже ссорился с ней из-за этого платья. Однако сдержал гнев, чтобы не портить важное событие. Она улыбнулась и обнажила ровный ряд ослепительно-белых зубов, на щеках нарисовались красивые ямочки, губы были накрашены темной помадой. Она села рядом с ним на выступ мраморной стены сада, повернулась в его сторону и удивленно посмотрела на него большими карими глазами: Какая элегантность! Он ответил ей горячим шепотом:

— Я иду на экзамен и хотел увидеть тебя.

— Да поможет тебе Аллах.

Она сказала это, явно сопереживая, и он осмелел. В эту минуту ему хотелось прижать ее к своей груди.

— Боишься?

— Я уповаю на Всевышнего. Все, что Он делает, я принимаю с благодарностью. Да будет так, — произнес Таха быстро, как будто ответ у него уже был готов, как будто он убеждал сам себя. Он помолчал, затем добавил, с нежностью заглянув ей в глаза:

— Молись за меня…

— Да поможет тебе Аллах, Таха! — громко сказала она, но потом опомнилась и смутилась, что дала волю чувствам:

— Мне надо идти, господин Таляль меня ждет.

Она засобиралась. Он пробовал задержать ее, но Бусейна уже протянула руку на прощанье. Избегая смотреть ему в глаза, она сухо сказала: «Желаю удачи. Да поможет тебе Аллах». Позже, сидя в такси, Таха думал о том, что Бусейна стала относиться к нему по-другому, и этого нельзя было не заметить. Он знает ее очень хорошо, и ему достаточно одного взгляда, чтобы понять, что творится у нее внутри. Он выучил наизусть все ее настроения: как ее лицо светится от счастья, как она грустит, как улыбается, смущаясь, а когда злится, краснеет и ее глаза сверкают от злости, выражение лица становится хмурым (но она все равно остается красивой)… Он любил смотреть на нее, когда она только что проснулась и лицо ее после сна было похоже на личико кроткого, послушного ребенка… Он любил и всегда хранил в памяти образ маленькой девочки, за которой он гонялся по крыше. Запах мыла от ее волос возбуждал его, и ему хотелось ее обнять. Он помнил ее ученицей торгового колледжа в белой рубашке и синей юбке, в белых школьных носках и черных ботинках. Она шла, прижимая портфель так, будто прятала за ним свою созревшую грудь. Какие воспоминания! Однажды они гуляли по мостам, а потом в зоопарке. В тот день они признались друг другу в любви, договорились пожениться. Она привязалась к нему и расспрашивала о подробностях его жизни так, как будто была маленькой женушкой, принимающей участие в его делах. Они продумали все детали — сколько детей она родит ему, как они их назовут, как обставят квартиру, в которой будут жить после свадьбы. Но вдруг Бусейна изменилась. Он больше не интересовал ее, а об «их плане» она говорила безразлично или с издевкой. Она часто ссорилась с ним и под разными предлогами убегала со свиданий. Это началось сразу после смерти ее отца… Почему она изменилась?! Была ли их любовь только ребячеством, из которого они со временем выросли, или она полюбила другого? Эта мысль терзала, резала его сердце как ножом. Он представлял, как сириец Таляль (хозяин магазина, в котором она работала) в костюме жениха берет ее под руку выше локтя… На сердце у Тахи было тяжело. Он очнулся, когда такси остановилось перед зданием полицейской школы, показавшейся ему в ту секунду страшной средневековой крепостью, где решится его судьба. Таху охватил ужас, и он стал читать аят «Трон», приближаясь к дверям.

* * *

О молодости Абсхарона было известно очень мало…

Кто знает, чем он занимался до сорока лет и при каких обстоятельствах потерял правую ногу? Мы можем проследить его жизнь только с того дождливого зимнего дня, когда двадцать лет назад черный Chevrolet привез его к дому Якобяна на встречу с мадам Фанус — богатой коптской [10] вдовой из Верхнего Египта с двумя детьми, воспитанию которых она посвятила себя после смерти мужа. Несмотря на привязанность к детям, время от времени она поддавалась зову плоти. Заки аль-Десуки познакомился с ней в автомобильном клубе и какое-то время ухаживал за ней. Чем большее наслаждение доставляла ей эта связь, тем сильнее чувство вины перед Богом не давало ей спать и часто после любовных утех она рыдала на груди Заки. Совесть вдова пыталась заглушить активной благотворительностью по церковной линии… И когда умер Борьи, старый уборщик офиса Заки, она настояла на том, чтобы аль-Десуки взял к себе Абсхарона (его имя было внесено в церковный список нуждающихся). И вот Абсхарон впервые предстал перед Заки, опустив глаза и сжавшись в комок, как мышь. Вид одноногого нищего на костылях, похожего скорее на попрошайку, разочаровал бея. Со смехом он обратился к своей подруге на французском:

— И все же, дорогая, у меня офис, а не благотворительное общество.

Она продолжала уговаривать и упрашивать, пока Заки в конце концов с большой неохотой не согласился испытать Абсхарона, посчитав, что нескольких дней хватит, чтобы того выгнать. Но не тут-то было. Абсхарон с первого же дня доказал, что он справится с делами: способен выполнять тяжелейшую работу без перерыва на отдых (он даже требовал у бея расширить круг своих обязанностей), обладает острым умом, учтив. Поражала находчивость, с которой он направлял дело в нужное русло, скрытность, доходившая до того, что он ничего не увидел бы и не услышал, даже если бы у него на глазах совершилось убийство… Обнаружив в нем такие незаменимые для слуги качества, уже через несколько месяцев Заки-бей не мог обходиться без Абсхарона и часа. Он даже оборудовал кухню в квартире дополнительным звоночком вызова, положил ему щедрый оклад и разрешил ночевать в офисе (что никому ранее не позволялось). Абсхарон в первый же день разгадал характер бея. Он знал, что тот был капризен, поддавался настроению, не владел эмоциями и почти всегда находился под действием возбуждающих средств. Мужчины такого рода (как показывал богатый жизненный опыт Абсхарона) вспыльчивы и резки, однако никогда не будут издеваться над человеком по-настоящему. Самое серьезное, на что они способны, — это грубые замечания. Абсхарон поклялся себе ни за что не спорить и не пререкаться с хозяином, наоборот, чтобы добиться его расположения, он всегда старался быть вежливым и предупредительным. Абсхарон не обращался к хозяину иначе, как «господин», вставляя это слово в каждое предложение. И если бей спрашивал его, например, который час, Абсхарон отвечал: «Господин, пятый час…» В каком-то смысле Абсхарон приспособился к своей работе в офисе. В затемненных днем покоях и в этом гнилостно-старом запахе древней, разбухшей от влаги мебели и едкого чистящего средства, которым бей приказывал чистить ванну, Абсхарон, появляющийся из угла квартиры на своих костылях, в вечно грязной галабее, с лицом несчастного старика и заискивающей улыбкой, казалось, находился в своей естественной среде (как рыба в воде или насекомое на болоте). А когда он выходил за чем-нибудь из дома Якобяна и шел по солнечной улице среди пешеходов и автомобильного шума, терял свой обычный вид и становился похож на летучую мышь, вылетевшую на улицу посреди бела дня. В себя он приходил, только вернувшись в офис, где провел уже два десятка лет, прячась в темноте и сырости… Не будем себя обманывать, полагая, что Абсхарон был простым послушным слугой. Напротив, за его внешностью слабого, покорного человека прятались конкретные желания и цели, ради которых он был готов неистово сражаться: воспитание и образование трех дочерей, а еще забота о младшем брате Маляке и его детях, которую он взвалил на свои плечи… Вот почему каждый вечер, уединившись в своей комнате, он вытаскивал из кармана галабеи весь дневной заработок — монеты и мелкие свернутые купюры, влажные от пота, полученные в качестве чаевых и те, которые ему удалось стянуть из денег на офисные покупки… (Бизнес Абсхарона был образцом точного и хитрого расчета: он никогда не завышал покупные цены, как это делали некоторые, ведь цены известны всем, при желании их можно легко проверить. Просто он ежедневно присваивал небольшое, незаметное на глаз количество кофе, чая, сахара, затем заворачивал украденный провиант в новую упаковку и еще раз «покупал» все это для Заки-бея, предъявляя настоящие чеки, которые получал по особому договору с бакалейщиком с улицы Мааруф)…