Четыре сестры-королевы - читать онлайн книгу. Автор: Шерри Джонс cтр.№ 60

Глядя теперь на сестру, Беатриса совсем не уверена в этом. Разве не может Маргарита воспротивиться воле папы, если так хочет? Церковь поддерживает право перворожденного на все наследство. А она просила только свое приданое. «Иначе получается, что я ничего не принесла за собой, – говорит она. – Это вопрос уважения».

Уважение. Беатриса вдруг начинает понимать, почему королева могущественной Франции так печется о замке в маленьком Провансе. Получив Тараскон, она бы обрела уважение подданных. В ней больше не будут видеть безземельную дочь обедневшего графа, она станет наследницей части отцовских владений. Тараскон – это мощная крепость, которая защитит ее во многих отношениях.

Взглянув в глаза сестры, Беатриса впервые чувствует то, что чувствует она. И впервые в ней поднимается кое-что еще: желание помочь сестре. Семья прежде всего. Завтра, прежде чем войско отправится на Каир, она снова поговорит с Карлом. На этот раз она заставит его выслушать – и наконец завоюет любовь сестры.

Лондон, 1250 год

Возраст – 27 лет

Если бы ей это приснилось, точно был бы кошмар. Но, увы, этот суд – не сон, чтобы она могла проснуться и с облегчением рассмеяться. Симон де Монфор, пробыв три года наместником Генриха в Гаскони, перед советом баронов с улыбочкой похвастал зверствами, которые учинил над тамошними жителями. Однако сегодня судят не его, а ее кузена Гастона – который спас ей жизнь, когда она рожала в Бордо. Его обвиняют в противодействии Симону и, таким образом, английской короне.

Гастон, надо сказать, сам не безгрешен. Его жажда власти – и неразборчивость в средствах для ее достижения – проявляется в его самоуверенной заносчивости, его высокомерном тоне. Хотя он здесь пленник Симона, но не вешает носа, а даже подмигивает ей – подмигивает! При виде ее сурового лица он особым образом складывает губы, как будто они побывали в не очень чистом, но в высшей степени приятном месте. Его темные усы только усиливают впечатление. Рядом с голым подбородком они напоминают грязное пятно, которое Элеоноре так и хочется соскоблить.

– Он изменник, он предал Англию, – говорит Симон. – После его нападений на ваши прибрежные зам-ки их пришлось восстанавливать и укреплять. Это стоило больших денег.

– Гастон де Беарн, кому вы служите? – спрашивает Генрих. – Англии, или Кастилии, или Наварре, чьи короли замышляют отобрать у нас Гасконь?

– Я служу Гаскони.

Элеонора улыбается. Таким хитрым образом он умудрился высказаться, по сути не ответив на вопрос Генриха. Благодаря его увертливости несложно помочь ему в беде. «Я не забуду этого», – обещала она ему после благополучного рождения Беатрисы, когда в Бордо он спас жизнь им обеим. Она перед ним в огромном долгу, который теперь отдаст в надежде добиться его преданности Англии. Как виконт Беарна и патрон любимого Церковью ордена Веры и Мира, он пользуется в Гаскони большим влиянием.

– Зачем вы противитесь английскому правлению? – спрашивает она. – Неужели лучше зависеть от Белой Королевы, такой грубой и жестокой, чем от нас с Генрихом, давших вам столько свободы?

– Свобода живет в умах людей и их сердцах. Ее нельзя дать или отобрать.

– Тогда зачем же воевать против нас?

– Моя госпожа – моя дорогая кузина, – вы, конечно, сами знаете ответ. Народ Гаскони не отличается от жителей вашего родного Прованса. Посмотрите, как провансальцы воспротивились налогам француза Карла Анжуйского. Мы, гасконцы, тоже не хотим, чтобы нашей землей правил иностранец. И нам нет дела до ваших наместников – бестолковых и продажных, которые вымогают деньги у наших баронов, чтобы набить свои кошельки.

– Симон де Монфор безупречно честен.

– Может быть, и честен, моя госпожа, но также и жесток.

Королева качает головой. Она может поверить кое-чему о Симоне – что он честолюбив, упрям, что его нрав так же непостоянен, как и у Генриха, что он стоит одной ногой в Англии, а другой во Франции, где, говорят, изъявлял братскую любовь к королю Людовику. Но жесток? Элеанора Маршал наверняка бы упомянула это вчера ночью во время ужина с ней в ее покоях, когда они проговорили, как сестры, до утра.

– Мы уже слышали эти обвинения, – говорит Генрих. – Расскажите нам подробнее.

Теперь вульгарная ухмылка исчезла с лица Гастона де Беарна. Петушиная заносчивость в его голосе сменилась горестной дрожью. Элеоноре хочется заткнуть уши. Симон, говорит он, привязывал к рукам людей свечи, так что пальцы горели вместе со свечным салом. Он вводил уксус им в кровь и любовался, как они корчатся и кричат. Он связывал им руки за спиной и прикреплял к их ногам тяжелые железные чушки, а затем подвешивал несчастных к стропилам, вытягивая руки из суставов.

– Если эти рассказы – правда, то как же вы улизнули невредимым? – не выдерживает она, прерывая его перечень. – Ведь вы, в конце концов, предводитель гасконского мятежа.

Он склоняет перед ней голову:

– Не знаю, но могу высказать догадку.

Она снова обращается к Симону. Его глаза блестят, холодные, как кремень:

– Я избавил его от пыток из уважения к вам, моя госпожа.

Значит, он признает пытки. Элеонора откидывается на спинку трона. Что произошло с Симоном? Некогда благородный человек и верный друг, он утратил и то и другое, прибегнув к этим страшным – запрещенным – карам. И теперь ожидает, что ее кузена повесят за измену. Это испытание? Если так, то Симон его не выдерживает. И все же ей нужно сохранить его дружбу. Сейчас необходимо, чтобы он был на ее стороне. Он нужен ей как никогда.

– Вы хотели знать, что там происходит, – говорит Симон. – Вы хотели порядка. Вы хотели, чтобы собирались налоги. Вы получили все это, и к тому же к вам доставлен глава мятежников.

– Разве мы вправе удерживать его после всех этих рассказов о твоих бесчинствах? – орет Генрих. – Как ты не понимаешь? Таким обращением с почитаемым в Гаскони человеком ты вызвал к нам ненависть, какой не было раньше. Что же касается налогов, собранное даже не приближается к тому, что ты потратил без всякой пользы. Ты впустую занял наше время, растратил наши деньги и испортил добрые отношения с гасконцами.

– Гасконцы – лжецы и предатели. – Взгляд Симона обегает зал. Его глаза, пронзительно-голубые, как небо за грозовыми тучами, на мгновение ловят Элеонорин взгляд, прежде чем упереться в Гастона.

– Я их серьезно предупредил. Теперь они знают, что их ожидает, если они продолжат грабить и насиловать, если будут и дальше поджигать дома сторонников Англии. И я ничего не делал без одобрения парламента.

Он достает документ, подписанный главами совета баронов.

Элеонора чувствует облегчение: Симон действовал с санкции совета. Суду придется оправдать его.

– Смотрите! – с торжествующей усмешкой Монфор размахивает перед носом Генриха другим пергаментом – подписанным королем договором о назначении Симона наместником Гаскони на семь лет с обещанием возмещать ему расходы на укрепление замков герцог-ства.