Русская комедия - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Князев cтр.№ 44

— Кто теперь посмеет назвать нашу эпоху серым безвременьем? — вскричал он, ликуя. — Эпоха прославлена, эпоха спасена!

Ну все, угомонись, а то гидру шатает. Того и гляди, без чувств упадет и всю песню нам испортит.

— За тех, кто уже не придет никогда! — торжественно и скорбно провозгласил Юрий Цезаревич и вперил свой взгляд персонально в Краснощекова.

— До скорой встречи в братской могиле! — вторили колдыбанцы.

Стаканы взметнулись к небу. Щелкает прадедовский фотоаппарат. Есть кадр для семейных альбомов и всемирных энциклопедий! Мы сотворили еще одну удивительную колдыбанскую быль!

Ульк?

Да погоди ты, читатель. Ну что ты опять гонишь? Пошто спешишь предать нас лютой смерти? Ведь как улькнем, так сразу и булькнем. А куда деваться? Или спецкредит под похороны жадине Подстаканникову возвращай, или топай в мир иной. Что проще? То-то и оно.

Вот мы и тянем время. Чтобы произошло диво. Секунда, десять секунд, минута…

Такую паузу даже в нашем муниципальном театре публика не выдерживает. Хотя ей позволяется и вафлями хрустеть, и пивом журчать, и анекдоты рассказывать, и даже хохотать во все легкие — лишь бы не мешали актерам и суфлерам искать затерявшийся текст…

— Стоп, мужики! — услышали мы наконец чей-то незнакомый голос. Что это? Еще одна голова у гидры объявилась? Десятая? Мы с любопытством подняли глаза на чудовище.

Гидры… не было. Видимо, она испарилась. Ей, наверное, стало смертельно завидно. Девять голов при одном животе и ни одна из них, даже бессмертная, не додумалась до колдыбанской истины на предмет вечной мировой проблемы равенства и братства. Образцово-показательное равенство в этом мире — братская могила. Ну!

Короче, испарилась гидра. Перед нами стоял неизвестный гражданин, но, судя по нутриевой шапке, все же Краснощеков. Шикарная шапка судорожно вытерла пот с его лба и даже с подбородка, а потом робко легла на стол. Лица на Краснощекове не было. Зато… зато он стал похож на человека. Толстопятый, правда, но ведь пяток-то не видно. Если их на стол не класть…

— Стоп, мужики! — горячо и вдохновенно заговорил неизвестный Краснощеков. — Я присягаю вашей Особой Истине! На ледоход! Немедленно. Буквально сию минуту!

Ух ты, какой прыткий! Погоди, давай выпьем перед смертью. Новоявленный удалец словно прочитал наши мысли.

— На ледоход! Буквально сию минуту! Но… не сейчас, — объявил он. — Никто из вас не тронется с места. Я пойду на ледоход один. Это будет генеральная репетиция. Чтобы в следующий раз, когда мы соберемся на подвиг вместе, мне не подвести вас.

Он потихоньку попятился назад. Будто опасался, что мы его схватим.

— Если не вернусь, прошу считать меня своим соратником. Посмертно.

По его щеке покатилась непрошеная слеза, но он приободрился:

— Выпейте за мой успех!

С этими словами толстопятый решительно ринулся на выход.

— Стоп, господин-смертник, стоп! — закричал Юрий Цезаревич. — Нет такого кредита «за успех». Ответствуйте мне научно и обоснованно: как дать пить?

— Ох, извините, забылся на радостях, — смутился Краснощеков и поспешно положил на барную стойку простенький, но толстенький кошелек. — За мой счет, естественно. Сделайте одолжение.

И вот уже входная дверь наяривает ему вослед мелодию душещипательного романса, в котором герою желают всей душой: «Если смерти, то мгновенной…».

Ульк?

Да, теперь можно, но еще чуть-чуть повременим. Нет, не потому, что натерпелись такого страху, аж слов нет.

— Знаю, знаю, чем вы огорчены, мои верные соратники, — прервал нашу геройскую грусть врио. — Снова судьба остановила вас в пяти минутах от подвига. Но победу мы с вами все-таки одержали. Славную, блистательную! Нет больше на Самарской Луке гидры серости и угодничества с ее ужасными драконьими головами, набитыми ложными истинами. Ширятся ряды сподвижников благородного Луки Самарыча, вдохновленных вашим легендарным примером. Что же будет завтра, когда вам выпадет счастье пролить кровь во славу эпохи!

Взгляд его поплыл в завтра, то есть на потолок. И тут мы уже не стали более медлить.

Ульк!

* * *

И тут же скорее… Что? Правильно: опровергать небылицы, вымыслы и домыслы.

Небылицу распространило прежде всего, естественно, Общество трезвости. Но ему, что называется, это на роду написано. А вот попробуйте угадать, кто присоединился к трезвенникам. У кого еще язык без костей и как помело? Сроду не угадаете. Представьте себе, что на сей раз язык распустило… Приволжское районное отделение гормилиции. Мы сразу догадались, что это — от зависти к речной милиции, которая находится тут же, в двух шагах.

Короче, небылица беспардонно утверждает, что некто, по паспорту Венедикт Георгиевич Краснощеков, выскочив из «Утеса», помчал как угорелый. Но вовсе не в сторону Волги, чтобы по льдам устремиться навстречу геройской гибели, а совсем в противоположную сторону. В отделение речной милиции, что тут неподалеку.

— Караул! — закричал он с порога. — Спасите меня от ваших сумасшедших из вашего дурдома «Утес»! Они хотят утопить меня в Волге. Спрячьте меня где угодно! Хоть за решеткой.

Дежурный лейтенант проявил истинно колдыбанскую отзывчивость и охотно отвел нежданного гостя в камеру. Жалко, что ли! Все равно в тот день она пустовала, а это, кстати, даже непорядок. Пусть там хоть кто-то будет. Вдруг начальство заглянет, и в камере — пожалуйста: вроде как задержанный. Всё в порядке.

За решеткой Краснощеков быстро успокоился.

— Вы знаете, зачем я пришел? — хитро улыбаясь, спросил он гостеприимного мента. — Чтобы выпить.

— Тогда, наверное, вам лучше пойти в ресторан, в кафе, в рюмочную, — посоветовал тот.

— Я буду выпивать первый раз в жизни.

— Тогда вы точно по адресу, — согласился лейтенант и проверил замок камеры.

Краснощеков на это не реагировал и попросил офицера сходить в магазин за спиртным.

— Коньяк, виски, джин? — поинтересовался учтивый мент-речник.

— О нет, только «Волжскую особую», — пожелал «задержанный».

Лейтенант так зауважал своего нового знакомого, что немедленно выполнил его заказ и даже собственноручно налил ему стакан. Себе, разумеется, тоже.

«Ульк!» — заглотнул первую порцию колдыбанский подданный широкопятого происхождения. Глаза, естественно, — сразу на лоб, рот — варежкой, нос — красным знаменем, из ушей — дым столбом. Но все-таки жив курилка. И уже слышится, даже через меховую шапку, веселый гул. Это катит по извилинам первая волна знаменитой «Волжской».

Лейтенант — вдогонку за гостем.

— Так что за хулиганы напугали вас? — поинтересовался он взамен закуски.

Вместо ответа Краснощеков неожиданно икнул, потом удовлетворенно крякнул и… Левый глаз его вдруг отчаянно замигал, как волжский бакен, на который прет катер с заснувшим рулевым.