Однако Кэролайн почему-то не боялась в присутствии Доджа за собственную безопасность. Додж Хэнли не представлял угрозы для нее лично. Странно было даже пытаться представить себе такое. Ведь он держался с нею скорее как защитник, как благородный рыцарь со своей дамой. Ее влекла к этому человеку какая-то необычная, чисто женская сила притяжения.
И именно эта инстинктивная реакция на Доджа Хэнли очень ее тревожила. Находясь рядом с этим мужчиной, она чувствовала себя так, словно балансировала на цыпочках на краю покачивающейся вышки для прыжков в воду. Это было одновременно восхитительно и ужасно.
Все эти мысли вертелись у Кэролайн в голове, пока они с Доджем смотрели друг на друга. Желая хоть чем-то заполнить возникшую напряженную паузу, Кэролайн спросила:
– Вы все еще работаете в спецгруппе?
– Пока меня вроде не выкинули.
– Значит, преступление до сих пор не раскрыто?
– Мы работаем над этим.
– Это опасно?
– Не работа, а рай.
– Сомневаюсь в этом.
Снова возникла неловкая пауза, только теперь Кэролайн разглядывала паутину в углу потолка прямо у себя над головой. А Додж разглядывал Кэролайн. Девушка почти физически ощущала на себе его взгляд, скользивший по ее лицу.
– А как ваш напарник?
– Гонзалес.
– Да, офицер Гонзалес. У него все в порядке?
– Да, в порядке. Думаю, его новый напарник гораздо лучше меня, и это немного ранит мои чувства.
– В этом я тоже сомневаюсь.
– В чем именно? В том, что его напарник лучше, или в том, что у меня есть чувства и их можно ранить?
– В том, что офицеру Гонзалесу больше нравится работать с новым напарником.
Додж пожал плечами.
– Может быть, Гонзалес просто хочет, чтобы я поревновал. – Они улыбнулись друг другу, но улыбка Доджа померкла первой.
– У меня действительно есть чувства, и их можно ранить.
– Разумеется. Иначе вы бы не были человеком.
– О, я – человек. Действительно, человек. Которому не чуждо ничто человеческое. – Додж опустил взгляд на ее левую руку, на безымянном пальце которой красовалось кольцо, ставшее за несколько секунд под его взглядом тяжелым, словно якорь. – Как движутся приготовления к свадьбе?
Улыбка, которой ответила Кэролайн, показалась ей самой чудовищно фальшивой.
– Замечательно. Приготовления идут полным ходом. Приходится держать в голове столько всяких мелочей…
– И ходить с женихом на вечеринки.
– Да. На нескольких уже пришлось побывать.
– Пару недель назад видел вас на фото на страничке светских новостей в «Кроникл».
– Вы читаете страничку светских новостей?
– Раньше не читал. Несколько месяцев назад начал. Еще я не читал раздел объявлений о недвижимости в воскресном выпуске. А теперь не пропускаю ни в коем случае. – Прежде чем продолжить, Додж дал Кэролайн время переварить услышанное. – Как бы то ни было, трудно не заметить фотку, где вы все стоите под этими чудными светильниками, свисающими с деревьев, – как они там называются?
– Это – японские фонарики.
– Ага. Похоже, это была вечеринка для больших шишек. В статье было написано, что на приеме присутствовал губернатор.
– Родители Роджера дружат с ним и его женой.
– Хм. И на свадьбе они тоже будут?
– Они в списке гостей.
– А кто с вашей стороны? Семья?
– У меня нет семьи. Ни братьев, ни сестер. А родители умерли.
– О, простите!
– Не за что извиняться. Я была очень поздним ребенком. Родители отчаялись завести детей. Я была сюрпризом в начале климакса.
– Отличным сюрпризом, готов поспорить!
Кэролайн печально улыбнулась.
– Мама и папа были рады моему рождению. А мне очень повезло родиться у таких родителей. Они были из тех представителей среднего класса, кто всю жизнь сам зарабатывает на жизнь и гордится этим. Моя мама была настоящей леди, а папа – джентльменом. Оба строго придерживались деловой этики, когда речь шла о работе. Эти люди любили Бога, свою страну и меня. Они прожили столько, сколько и можно было ожидать. Но я была довольно молодой, когда их лишилась. Быть сиротой – небольшое удовольствие.
– Но имеет свои преимущества.
Кэролайн удивленно посмотрела на Доджа.
Он повел плечами, так, словно пиджак вдруг стал тесен.
– Мама у меня была хорошая. Но она умерла, когда я учился в седьмом классе. И с тех пор мы с папашей не ладили. Поэтому мы просто старались держаться друг от друга подальше, пока я не вырос достаточно, чтобы смотаться из дома.
– Сколько вам было тогда лет?
– Семнадцать. Я съехал через два дня после окончания школы. Не стал даже дожидаться осеннего семестра. Тем же летом поступил в Техасский технический колледж.
– Наверное, ваш отец гордился вами.
– Черта с два. Когда я сообщил, что хочу быть копом, он рассмеялся и сказал, что из меня бы лучше вышел бандит.
– Уверена, что он изменил свое мнение, когда вы стали офицером полиции.
– Старый хрыч до этого не дожил. Умер, продолжая считать, что из меня вряд ли выйдет что-нибудь путное.
Кэролайн не смогла придумать ничего, что не прозвучало бы банально, поэтому предпочла промолчать.
– И кто же поведет вас к алтарю? – поинтересовался Додж.
– Друг Роджера.
– Очень удобно.
– Хм-м…
– Уже есть платье?
– На следующей неделе последняя примерка.
– Уверен, вы будете выглядеть потрясающе.
– Надеюсь, мой жених думает так же.
– Ну, чтобы думать иначе, надо быть слепым.
На этом обмен репликами закончился, и Кэролайн оставалось только удивляться, как изменилось за время их короткого разговора все вокруг. Сам воздух теперь казался гуще, запахи старого дома – приятнее. И хотя никто из них не сдвинулся с места, они, казалось, стали друг другу ближе. Теперь она еще больше радовалась тому, что от человека, который заставляет ее нервничать, ее отделяет хотя бы карточный столик.
Кэролайн посмотрела на часы.
– Уже время. Пора закрываться.
– Мне очень жаль, что претенденты на дом не объявились.
– Мне тоже. Надо что-то придумать, чтобы продавцы вели себя активнее.
– Вели себя активнее?
– Ну, например, сбавили цену.
Додж усмехнулся.
Кэролайн ждала, что он попрощается и уйдет, но Додж оставался на месте.