Академия родная - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ломачинский cтр.№ 58

Так и не дождавшись, когда же дело дойдёт непосредственно до самой микробиологии, доцент попросила перейти ко второму вопросу. Тут началось ещё хуже – Валера, словно забыв, что он в гражданском ВУЗе, стал выдавать всякую закрытую информацию, обильно подсаливая ее байками, что слышал из секретных «ящиков». Когда он дошёл до классификации боевых штаммов туляремии и принципиального конструктивного устройства ракетной боеголовки для распыления спор, доцент не выдержала:

– Хватит, Сивохин. Несмотря на некоторые пробелы в деталях, я ставлю Вам твердую отличную оценку. Ваш медицинский кругозор вызывает удивление. Для третьекурсника неплохо – из Вас получится хороший санитарный врач. Жалко, что Вы в научный кружок на нашу кафедру не ходите.

Студент встал, склонил голову, взял зачетку из рук доцентихи и, коротко бросив «досьданья», пулей вылетел из аудитории. Внизу его с нетерпением ждал настоящий Сивохин-младший:

– Ну как?

– Стопудовое палево – «отлично»!

Сивохин-Молодой был безмерно благодарен. У него даже затеплилась надежда получить стипендию. Он стал намекать Валерке, что не мешало бы ещё парочку экзаменов за него сдать, пока зачётку назад не перешили. Но Студент был непреклонен – во-первых, судьбу дважды не испытывают, а во-вторых, врач-оболтус, пусть даже и санитарный, это нонсенс. И послал он Молодого куда подальше – к остальным экзаменам самому готовиться. В заключение, как и было обещано, они здорово откушали в ресторане, а потом Молодой ещё сверху бутылку коньяка Студенту отвалил.

Принёс Студент коньяк на Факультет. Сидим мы с нераспечатанной бутылкой и смотрим в окошко. На носу сессия, пьянствовать не хочется, но бутылка соблазняет. Тут замечаем, что напротив в ЦПХ в знакомой комнате какой-то девичник. Думаем, надо сходить. Посидим часок, на кучу баб и на двоих мужиков одна бутылка пойдет как добавка к чаю – никакого пьянства перед сессией. Заходим в ЦПХ, поднимаемся на третий этаж. А там в коридоре вопли! Какой-то мужик с сильным акцентом на всю общагу орёт:

– Фатыма! Ты кров мою стаканами пёшь! Что отец скажет! Что соседи скажут! Не приедэшь через две нэдели – убью! Зарэжу! И нэ вздумай убегат – найду и как овэчка на байрам зарэжу!

Тут мимо нас прошел небритый мужик южно-орлиного вида в весьма дорогой дублёнке. По его налитым кровью глазам нетрудно было догадаться, что это он так орал. Заходим в комнату. Здравствуйте, девушки, ставьте чаёк, будем балагурить. А у девушек настроение ниже плинтуса. А одна, черненькая такая, вообще в слезах. Вопрошаем, что за дела. Бабоньки молчат. Опять спрашиваем, может, чем помочь? Молчат, вздыхают, на черненькую поглядывают – как на приговорённую к смертной казни, когда приговор обжалованию не подлежит. Валерке стало жаль девушку, но жалость тут же смешалась с любопытством:

– Ты Фатима, что ли?

– Я…

– А это кто был? Тот, небритый, что орал тут – муж?

– Нет, брат.

– А чего он орал?

– Они там калым за меня взяли, а я домой ехать не хочу…

– Большой калым-то?

– Шутишь! Кто ж за меня большой даст? Я же инженер-экономист. Вот если бы у меня было образование семь классов и жила бы я безвылазно в горном кишлаке, тогда да… Тогда большой бы был калым. У нас так: чем больше баба на рабыню похожа, тем ей цена выше.

– А где это «у нас»?

– Да в Таджикистане.

– Да-а, тяжёлые у вас там нравы.. Слушай, а какие проблемы? Сама же говоришь, что ты девушка дешёвая, калым маленький – откупишься!

– Глупости! Не в деньгах тут дело… Если брат узнает – убьёт!

– Чего узнает?

Фатима ничего не ответила, только опустила глаза и зарделась, а потом от стыда и горя уткнулась лицом в подушку и беззвучно заплакала. Подруги залепетали:

– Фатя, да не плачь ты! Ну уйди с общаги! Уезжай из Ленинграда… Не будет же он тебя по всему Союзу искать!

– Будет! Он проводником работает – а среди проводников… Да у них по всем городам… Всё равно как в КГБ… Они найдут! Да и жених ведь хороший! И-ииии! И-ииии! И-ииии мне нравится!

Тут уже не выдержал Студент:

– Что за паранойя? И денег дали, и жених нравится, и родственники не против – откуда проблема? За что тебя убивать-то?

Фатима подняла зарёванные глаза и уставилась на Студента как на умственно отсталого:

– Это у вас, у русских, проблем нет! А у нас есть! Я же здесь Ли-и-иии… Ли-иии, ли-иии-э-ээ-и-иии закончила… И-ииии…

– Чего-чего ты закончила?

– ЛИЭИ, Инженерно-экономический, это пять лет в Ленинграде. И по распределению здесь осталась – уже два года, как на «Уране» работаю. А я что, не человек? Я что, не в ЦПХ живу? Я как все… Вот за это меня и убьют! Если узнают… А если поеду домой к жениху – то тогда точно узнают! Соберутся всей роднёй, приведут меня к отцу и бросят там, как паршивую кошку. Даже если не зарежут – всё равно позор!

Так открыться можно только или очень близким друзьям или абсолютно посторонним. В друзьях у Фати числилась пол-общаги, а в абсолютно посторонних – мы. Дело в том, что в ЦПХ между девушками секретов почти не было – там интимная жизнь каждого была на виду у всех. А годы общажно-студенческой, а потом и общажно-лимитной жизни перемололи мусульманскую неприступность симпатичной таджички. А что? Девушка молодая, грамотная, по-русски говорит без акцента, одета по моде… Дремучая смесь традиций и чугунной шариатской нравственности в её душе только-только пробудилась от долгого анабиоза. А пробудившись, такое вылезает из подсознания и ведёт себя как медведь-шатун. Привычки развратно-беззаботного общажного быта вдруг воспринимаются как моральное падение, жизнь сразу становится мрачной под тяжестью грехов. Хотя нам это всё равно казалось средневековьем: подумаешь, трагедия – плач Ярославны-Шахерезады по невесть когда потерянной девственности! Студент цинично заявил:

– Ну и дурь! Бросить невесту или убить сестру из-за отсутствия девственной плевы. Ха! Да это же простая дупликатура истонченной кожи! Две танталовых скрепки и десять минут работы, включая анестезию!

Фатима громко всхлипнула и вопросительно уставилась на Студента. Студент вытащил ручку, взял с тумбочки газету и принялся старательно чертить на ней жирную букву Z.

– Во! Делов-то!

– Это что? Зорро такие знаки рисовал. Шпагой по телу…

Шпагой я не умею, а скальпелем запросто. Вот смотри…

Студент схватил лежащие рядом маникюрные ножницы и разрезал газету по нарисованной Z, а потом сложил нижний разрез с верним. Получилось нечто непонятное с торчащими рожками-треугольничками.

– Что это?

– Целка! Простейшая пластическая операция по восстановлению девственности – virgo intactum artificiale, или хименопластика. Проще только зуб выдрать.

– Откуда там зуб?