Академия родная - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ломачинский cтр.№ 40

На покрывале лежал ребёнок, мальчик лет трех, маленькое тельце которого конвульсивно вздрагивало, дыхания не было совсем, а страшный цианоз, непроизвольное мочеиспускание и дефекация свидетельствовали, что конец близок. Отец ребенка совал ему палец в рот, безуспешно пытаясь что-то извлечь. Напрасны были и неопытные попытки делать какое-то искусственное дыхание методом рот в рот, кроме омерзительного звука и рефлекторного сжатия детских ручек они ничего не давали. Лишь иногда в лёгкие попадали небольшие порции воздуха, недостаточные, чтобы жить, но достаточные, чтобы не умереть моментально. Этакая минутная отсрочка.

Мне страшно захотелось, чтобы Валерка скрыл, что мы медики, но тот всем своим видом показывал, что он тут главный и поправить дело для него сущие пустяки. С интонацией профессора на рутинном обходе, как будто перед ним не экстремальный случай, а плановый больной, он спросил: «Так, кто мать?» Всем присутствующим было ясно, кто мать. Вопрос казался глупым и повис в воздухе. Сама мать на наше появление и вопрос никак не отреагировала, она упала на колени и начала бессмысленно сжимать то ладошки, то стопы мальчика. Тогда Валерка набрал полную грудь воздуха и заорал как начальник курса на построении: «Я вас спрашиваю, кто мать!? Мы врачи, и нам нужны родители!» Я готов был провалиться на месте после этой фразы. Чёрт подери, он ещё врачом назвался! На мой взгляд, четвёртый курс – это ещё не врачи.

Глаза всех людей устремились на его лицо, а еще через мгновение нестройный, но громкий и требовательный хор людей, к этому моменту уже обступивших покрывало с разных сторон, запел бессмысленную арию «Сделайте что-нибудь». В ответ Валерка опять заорал, теперь совсем уж по-военному: «Всем молчать! Говорит только мать! Что произошло?»

Его тон отрезвил окружающих. Мать вскочила на ноги и, с надеждой заглядывая в лицо Студента, быстро затараторила: «Он чернослив ел, косточка во рту, муж с ним играл, подкидывал, косточка в горло попала, мы не можем вытащить, раньше дышал, сейчас не дышит…»

Все моментально стало на свои места: не травма, не утопление, не астма или аллергия-анафилаксия, а до банальности простая и поэтому страшная асфиксия – удушение инородным телом, закупорившим дыхательные пути ниже гортани.

Студент парень тяжеленький. Рост выше среднего, тело крепкое, таких «квадратами» или «шкафами» в народе зовут. На курсовых соревнованиях по гиревому спорту из десятки не выходил – пальцы толстые как сардельки, руки – щенков душить, в мозолях от скалолазания и ловли мидий, все в запекшихся порезах и с расслоившимися ногтями. На хирурга не похож. Мы слишком молоды, морды красные, обгорели под южным солнцем и хмельком от нас попахивает. Народ с сомнением стал поглядывать. А Студенту на эти косые взгляды наплевать.

Сел Валера на покрывало, тельце мальчонки лицом вверх себе на колени положил, чтобы голова через бедро свешивалась, и пытается пальцем в горло пролезть. У мальчика едва рефлекс заметен – слабенькая реакция на то, что задней стенки глотки так варварски касаются. Покопался он немного – толку ноль. Взял мальчонку под ребра и лицом вперёд к себе прижал – его спину к своей груди, как учили на реаниматологии выдувать инородное тело, резко сжимая грудную клетку. Картина ужасная – головка ребенка и ручки безжизненно свешиваются, а тельца не видно за Рябухинскими ручищами. Сдавил резко и сильно – только писк где-то высоко, в районе гортани да треск ломаемых рёбер раздался. Инородное тело не вытолкнуто. Мать в визг. В народе ропот.

Ситуация в момент стала хуже, чем была – из легких выжаты остатки воздуха, и гипоксическая синюшность удавленника растекается по лицу ребенка. Открытые глаза смотрят прямо на солнце, радужка стягивается к краю в узенькое колечко, весь глаз заливается полностью открытым, страшным, чёрным зрачком. Валерка трогает глаз пальцем, реакция отсутствует. Мать с воем падает на колени и тянется к ребенку, уже, по-видимому, мёртвому.

Студент кладет ребенка перед собой и пытается делать искусственное дыхание рот в рот. Абсолютно ничего вдуть в лёгкие не удается. Валера встает, а к телу мальчика снова припадает отец. Студент обращается к матери, холодно и спокойно, как будто речь идет о котенке: «Выдуть не удалось, но похоже, горло закупорено довольно высоко. У нас есть последний шанс – я могу вскрыть трахею под перстневидным хрящом, ниже обструкции, и тогда попробовать искусственное дыхание еще раз – напрямую».

Мать не обращает на слова никакого внимания, она остается выть на коленях перед мальчиком. А вот отец среагировал мгновенно – бросил делать искусственное дыхание и посмотрел на Рябуху. Похоже, что смысл сказанного ни до кого из окружающих не дошёл, но обилие медицинской терминологии заставило задуматься. Отец рассеяно спрашивает: «Что? Как это?»

Студент начинает говорить проще: «Я хирург и могу вскрыть горло ниже закупорки, а потом сделать искусственное дыхание. Это последний шанс, но на это нужно Ваше согласие. Если нет – то все…»

– Как вскрыть?! – не понял отец.

– Просто – разрезать. Давай быстро – да или нет?!

– Да! Да, да, делайте! Пожалуйста, делайте!

– Нож есть?

– У нас нет, есть открывашка, вилка и две ложки…

Какой-то мужик поворачивается со словами:

– У нас есть, сейчас принесу! Метров двести от сюда.

– Долго это. Так, отец! Мужики, а ну-ка помогите ему – держите мать!

С этими словами Валера хватает бутылку «Шампанского» и хрясь ее об камень. Шампанское перегрето и взболтано во время бега – взрывается как бомба. Все ошалело наблюдают за его действиями. Студент копается в стекляшках и снова орет: «Мужики! Я же сказал мать держать!»

На этот раз все дружно бросаются к ошалелой матери и оттаскивают её от сына. Она не особо сопротивляется – смысл происходящего начинает доходить и до неё.

Студент берет подходящий кусок стекла и склоняется над мальчиком. Полосонул по коже на полпальца выше яремной выемки – моментально появилась кровь и залила рану. Валера издает сдавленный вздох облегчения со словами: «Похоже, не поздно, давление есть». Всовывает свои здоровенные указательные пальцы в рану и начинает тупо расслаивать ткани, пытаясь добраться до дыхательных путей. Попутно что-то режет стеклом. Видно, что плевал он на какую-либо оперативную технику – его интересует скорость. Я смотрю на его руки, проклиная этот день и Рябухину самоуверенность. На тыльной стороне его кистей видны кусочки засохших водорослей и сажа от костра, в волосах его весьма волосатых рук полно песка. В минуту трахея выделена и зажата между большим и указательным пальцами левой руки, правой рукой он снова сжимает стекло и перерезает ее, пытаясь попасть прямо между кольцами. Попутно сильно режет себе указательный палец. Затем бросает стекло и перехватывает трахею аналогичным манером пальцами правой руки и обращаясь ко мне, говорит: «Сумку ту дай!»

Я протягиваю ему лежащую рядом полотняную сумку. В ней полотенца и какая-то еда. Валера сумку не берет, а свою левую свободную руку подкладывает под плечи мальчика и приподнимает его. Правая рука остается в ране. «Ну подкладывай же!» Я подсовываю сумку. Из сумки с шумом проливается газировка. Голова мальчика свешивается через сумку, раскрытая рана страшно зияет. Студент припадает ртом к ране и с силой вдувает воздух. Видно как моментально вздымается грудная клетка мальчика. Студент поднимает голову. Из перерезанной трахеи начинает выходить воздух, булькая кровью и окропляя все вокруг многочисленными красными точками. Валера опять припадает к ране. И опять. И опять.