Толмач - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Гиголашвили cтр.№ 2

Отчего же нет?.. Только где и когда?.. А в лагере для политбеженцев. Ехать, правда, в этот лагерь далековато, в другую землю, и вставать рано, но платят неплохо. И дел немного: басни беглецов переводить. Ладно, согласен. Warum nicht [1] , как любят осторожные немцы говорить.

Скоро позвонили из лагеря: «Приезжайте послезавтра, начинаем в семь тридцать. Вот адрес… И не забудьте паспорт». Семь тридцать – это даже для ранней Германии рановато. По этому поводу бородатый анекдот есть: англичанин после Второй мировой спрашивает у немца: «Почему вы, проигравшие, лучше нас, победителей, живете? Мы и работаем, не покладая рук, и час пик у нас в семь тридцать начинается, все на работу спешат». «А у нас час пик в шесть часов начинается, поэтому и живем лучше вас!» – отвечает немец. Ох, рано встает охрана!..

В пять утра на улице темно, холодно, туманно. Мутные влажные лампионы. Асфальт искрится. Шуршат сонные машины. Где-то позвякивает на ветру табличка. Еду в поезде под детский щебет. Вагоны учениками набиты – по школам разъезжаются. Шумят, но приглушенно, а некоторые вообще в полусне, оцепенело в окна смотрят, думают о своем: «…уроки… оценки… папа-мама… кино, диско, деньги, хенди… мальчики-девочки… обиды-радости…» – о чем еще думать?.. Кто-то тетрадки перебирает, кто-то в тамбуре девчонок смешит, усатый проводник у всех билеты проверяет, даже у спящих второклашек дотошно требует. Ничего, пусть к дисциплине привыкают. А они и не ропщут, покорно копаются в сумках, ищут проездные. Раз надо – то надо, без всяких «зачем» и «почему». Детей едва видно за гигантскими рюкзаками, которые каждый европейский ребенок таскает с детства, чтобы спину и мозги укреплять.

Станция маленькая. Жизнь на площади уже идет: в яркой булочной дети толпятся, первыми кренделями и коржиками закусывают, чтоб в школе не так противно сидеть было. Машины живее ездят, тумана меньше стало. Дело к семи. Газетный киоск светится.

Спросил у продавца, где лагерь. То т ответил, что пешком идти далековато, а автобусы туда не ходят.

– Почему?

– А чтоб беженцы меньше в город таскались, – дружелюбно объяснил он. – Воровства много стало. Недавно вот девочку изнасиловали. Албанцы из Косово, наверное. Или другие кто. Так что лучше пусть там, в лагере сидят! – И он обвел пальцем круг и замкнул его точкой посередине.

Осмотрев меня внимательнее, поинтересовался:

– И вы тоже… туда?.. Нет, не похоже… По-немецки хорошо говорите.

– Знакомых навестить хочу. Значит, на такси?

– Вон остановка. Через минуту Вольфи подъедет, его смена начинается.

Ровно через минуту появился пожилой, но моложавый и активный Вольфи. Он по дороге сообщил, что вчера полиция нашла в лагере самогонный аппарат:

– Удивляться нечему. Вот русские тут кафе открыли. Пьют до свинства. Мне официантка объяснила: «Водка – это часть нашей культуры». Правда это?.. Такая бескультурная вещь, как шнапс – и культура?..

– А когда тридцать пять мороза, что делать? – защитил я святой напиток и веско напомнил, дабы окончательно убедить Вольфи в ценности святого продукта: – Водка войну выиграла.

– А, ну да, – сразу кисловато согласился он, съезжая с шоссе в темноту дороги. – Вот это все – лагерь!.. Вам к администрации?..

Я начал озираться: похоже на наши новостройки. Дома старые, бывшие казармы, что ли… Ограждений нет. Фонарей мало. Кое-где маячат расплывчатые фигуры. Возле телефонной будки сидят на корточках трое. Все ясно. Впереди на стене двуглавый орел на желтом фоне – администрация. Вольфи свернул к входу, где за стеклом восседал вахтер – багрово-опухший, толстый. Таких тут называют «бирбаух» – «пивное брюхо».

Бирбаух с интересом взглянул на меня:

– В первый раз? Переводить? – Выписал данные из паспорта, на часы посмотрел, что-то на листе отметив: – Вот, это ваш обходной лист. Тут время работы отмечать будут. Конечно, работать никто не хочет, но что делать?.. Деньги с неба только в раю сыпятся, а на земле их зубами выцарапывать надо… Все, ваше время пошло! – хлопнул он печатью по листу и, просовывая его под стекло, проникновенно посмотрел мне в глаза: – Деньги не делают счастливым, но успокаивают.

В этот момент какой-то пожилой носач протиснулся сквозь вертушку. Бирбаух любезно приветствовал его, пояснив для меня:

– Это тоже наш переводчик. Вот он вам все и покажет дальше.

– Хуссейн, из Ирака, – носач приветливо пожал мне руку.

Напротив Бирбауха, в приемной, сидели старик со старухой: темны, худы, молчаливы, мрачны. Хуссейн мельком взглянул на них:

– Наверняка мои, – что-то клекотнул по-арабски; те закивали в ответ сухими головами.

Идем дальше. Вот комната: два стола, четыре стула, календарь на стене. Уже светло, в окно видны дома, крыши. И дальше – пустырь, поля, шпиль и башня кирхи.

– Это наша комната, переводчиков. А там – музгостиная, на «пианино» играют, отпечатки пальцев берут. Сейчас фрау Грюн вам все объяснит.

Вот и она – по-мужски жилистая и хваткая, в темном костюме, с папками в руке – знакомится со мной, энергично трясет руку:

– Фрау Грюн. Что надо делать?.. Придет беженец, мы у него снимем отпечатки пальцев, сфотографируем. Вы с его слов заполните анкету, а потом будете переводить вопросы-ответы – вот и все, очень просто.

«Ничего себе – отпечатки пальцев снимать! – Это мне совсем не понравилось. – Не хватает еще вертухаем заделаться!..»

Фрау Грюн как будто прочла мои мысли:

– Не бойтесь, делать все буду я, вы только переводите. Ну, пошли?

Мы оказались в музгостиной. Она светлее и просторнее. Стол с чернильной полосой, фотоаппарат на штативе, раковина, стулья, еще стол, календарь на стене, компьютеры.

– Я его сейчас приведу. Надо перепроверить сопроводительные документы. Вы должны заново опросить беженца, внести его анкетные данные в этот формуляр. – Она заглянула в папку. – У него самого документов, разумеется, никаких. Обычная история. Дезертир. К нам переслали из Дюссельдорфа, где он в полицию сдался.

На фото: квадратное лицо, надбровье питекантропа, взгляд мрачно-угрюмый. Под фотографией – столбиком данные:

фамилия: Витас

имя: Жукаускас

год рождения: 1975

место рождения: г. Грозная, Чечня

национальность: русский

язык/и: русский

вероисповедание: католик

Я выглянул на шаги: фрау Грюн идет впереди, за ней движется что-то большое и темное, в полутьме коридора плохо видное, но хорошо слышное. Сопение и скрежет подков. Он одет во все черное, на ногах – кованые высокие башмаки, руки в татуировках. Наголо брит, на левой брови – свежерозовый шрам. Один глаз сильно косит.