Дверь в глазу - читать онлайн книгу. Автор: Уэллс Тауэр cтр.№ 22

— Прошу прощенья, — сказал Барри. — Честно говоря, мне как-то неловко. Несправедливо обвинять ее за глаза, когда она не может себя защитить.

— Да я только чтобы разговор поддержать, — сказал я и замолчал.

Я так и не спросил у него о том, о чем мне действительно хотелось спросить: снится ли Джейн по-прежнему тот сон, который мучил ее на протяжении всей нашей семейной жизни. Еще с тех пор как она была девочкой, ее преследовал этот двуслойный кошмар. Ей снилось, что рядом с ее кроватью кто-то стоит. Потом она как будто просыпалась, но только затем, чтобы увидеть, что около кровати и впрямь стоит человек. И в этот момент ее охватывала жуткая паника. Иногда она спрыгивала с постели и бросалась бежать. Это было травмоопасно: она натыкалась на стены, а однажды прорвалась сквозь раздвижной сетчатый экран. Иногда она запутывалась в простынях и, стреноженная, с размаху падала ничком, а к утру у нее набухал синяк под глазом.

Меня эти ее кошмары пугали отчаянно. Джейн клялась, что они ничего не значат, что это вовсе не воспоминание о том, как кто-то изнасиловал ее, когда она была ребенком. Я хотел спросить у Барри, не поднимала ли она эту тему в процессе их совместных психоанализов, но у меня было опасение, что он обратит вопрос против меня и скажет, что в ее кошмарах виноват я.

Небо уже темнело, когда Мари наклонилась сидя и сделала странную вещь. Она опустила голову и ткнулась губами в набалдашник рычага коробки передач. Потом забрала набалдашник целиком в рот — для этого ей пришлось разинуть его до предела. Ниточка слюны скользнула вниз, поблескивая в зеленоватом свечении приборной доски. Я ждал, когда Мари выпрямится, но она не выпрямлялась. Похоже, заснула в таком положении. Я похлопал ее по спине.

— Эй, дочка, хватит, — сказал я.

В зеркальце заднего вида опять появилась голова Барри — лицо было темным на фоне света фар идущей за нами машины.

— Все в порядке, Эд, — сказал он. — Мы с Джейн разрешаем ей так сидеть во время долгих поездок. Вибрация ее успокаивает. Она говорит, что приятно чувствовать эту штуку зубами.

— Но это небезопасно, — возразил я. — Слышишь, дочь, перестань. — Я потянул Мари за плечо, но она не отпустила рычаг и даже не пошевелилась. Бывают такие дети — хоть положи их в бочонок и скати по лестнице, они все равно не проснутся. — Эй, Мари, солнышко!

Барри поерзал, будто хотел что-то сказать, но все-таки не сказал, но потом все-таки сказал.

— Извините, ради бога, Эд, но мне кажется, лучше было бы оставить ее как есть. Джейн ничего не имеет против. Это не вредно, правда.

Я посмотрел на Мари, скрючившуюся на рычаге, который дрожал у нее во рту. Она тихонько, сдавленно мычала. У меня мурашки поползли по коже. Я просунул руку ей под подбородок и оторвал от рычага. При этом ее зубы случайно прищемили губу, и в уголке рта выступила капелька крови. Сев прямо, Мари несколько раз моргнула, тронула ранку пальцем и заплакала.

— Вот видите, Эд, о чем я и говорил, если бы вы не…

— Барри, — сказал я, — это замечательно, что у вас есть свое мнение, но я был бы вам очень обязан, если бы вы оставили его при себе.

— Послушайте, Эд, только не надо на меня злиться, ладно? — ответил он.

Мари судорожно набирала в грудь воздуху, который — я знал — должен был выйти обратно с шумом.

— Я не злюсь, Барри. Просто избавьте меня от ваших долбаных нравоучений.

Мари включила долгий, низкий вой, за которым чувствовался значительный легочный потенциал. Через полминуты этот звук сменился хныканьем.

Барри выждал еще чуть-чуть, потом сказал:

— Она не поранилась?

— Нет, черт возьми, не поранилась. — Я потрепал Мари по спине. — Ну как, крохотуля, с тобой все нормально?

Она фыркнула, всхлипнула и помотала головой.

— Да брось, все же в порядке, детунчик. Все просто отлично. Барри, с ней все отлично. Подумаешь, прикусила губку, тоже трагедия.

— У нее кровь?

— Барри, я вас прошу, помолчите немножко! Неужто так трудно? — Я повернулся к Мари и вытер с ее щеки слезу. — Ну, лапуля, как бы нам тебя подсушить? Кушать хочешь? Может, молочный коктейль? Или конфетку?

— Нет, — ответила она, сделав это слово примерно шестнадцатисложным.

— Подумай как следует, черт побери, — сказал я. Мне сильно хотелось что-нибудь разбить. Я включил радио погромче и стукнул ладонью по середине рулевого колеса, но легонько, чтобы не загудел гудок.

Вслед за нами с гор сползал туман. В низких лучах фар мелькали смутные основания придорожных столбов. Перевалив через холм, мы вспугнули опоссума, который что-то грыз на шоссе. Он крутнулся вокруг своей оси, и его глаза блеснули плоским желтым блеском.

Барри задвигался, и его голова снова возникла между сиденьями.

— Эд, ничего, если я попрошу вас на секундочку приглушить это?

Я выполнил просьбу.

— Простите. Я только хотел кое-что сказать.

— Это нормально. Вы уже кое-что сказали.

— Нет, я хотел извиниться. Не стоило мне с вами спорить. Бывает так, знаете: понимаю, что не надо бы, а оно само вырывается.

— Ничего, — сказал я.

Барри кашлянул в руку.

— И еще вот что, Эд, я хочу, чтобы вы знали. Я действительно очень благодарен вам за то, что вы приехали и забрали меня оттуда. Я же понимаю, как это неудобно. В смысле, мы же с вами не то чтобы приятели или там что-нибудь такое, но я думаю, это правда хорошо, это правильно, чтобы мы с вами провели немного времени один на один.

— Да, это редкое удовольствие.

— Нравится нам или нет, но мы теперь в каком-то смысле семья, — продолжал он. — Нас теперь четверо, и я ужасно не хотел бы, чтобы мое присутствие воспринималось вами как угроза или еще в каком-нибудь…

— Я не воспринимаю вас как угрозу, Барри, — ответил ему я. — Просто вы мне не слишком нравитесь, вот и все.

Он умолк, потом испустил тяжелый вздох.

— Замечательно. Огромное вам спасибо, Эд.

Он грузно опустился назад на сиденье. Я снова громко включил радио и помчался в темноте дальше.

У подножия длинного спуска мы наткнулись на ресторанчик в виде охотничьего домика с неоном в окнах. Последние минут сорок Барри угрюмо молчал, что действовало мне на нервы не меньше его гнусавого, снисходительного голоса.

— Эй, на корме, — сказал я с наигранной бодростью. — Я бы глотнул кофейку. Как насчет подкрепиться?

— Можно, — буркнул Барри.

Я остановился. Мы с Мари зашагали через стоянку. В ночном воздухе был разлит запах жира — похоже, его источал металлический шкафчик рядом с кухонной дверью. Барри хромал сзади.

Когда он приплелся в зал, мы с Мари уже нашли три табурета у стойки. Ресторанчик был оформлен с душой. На его стенах, обитых сучковатыми сосновыми панелями, висела уйма всякой дряни: железный фермерский инструмент, вставленные в рамочки газетные отчеты о футбольных победах, пластинки с лицензиями и несколько жестяных оттисков старых рекламных картинок с красногубыми улыбающимися неграми. На свободные пятачки завсегдатаи понатыкали долларовых бумажек, подписанных маркером. Я на секунду отвлекся, и Мари тут же сорвала одну такую с квадратной колонны около своего табурета. Официантка это заметила. На ней было платье с высокой талией и круглым вырезом, обнажающим большую веснушчатую ложбину между грудями. Я забрал у Мари доллар и протянул ей.