Радуга тяготения - читать онлайн книгу. Автор: Томас Пинчон cтр.№ 223

— Это Рак в латинском языке, — грит робот, — и в Кеноше тоже! — Как выяснится впоследствии, у него тяга к остротам, которые никогда толком ни до кого больше не доходят. — Это МТ-роуд, — объявляет робот, — обратите внимание на улыбающиеся лица здешних домов. — Окна в верхних этажах — глаза, штакетник — зубы. Нос — парадная дверь.

— Ска-а-ажите-ка, — спрашивает полковник, внезапно охваченный мыслью, — а здесь у вас в Счастьвилле когда-нибудь снег идет?

— Куда идет?

— Вы уклоняетесь.

— Я у клоуна уокзале уыпил уискинсина, — поет эта хамская машинка, — и уы бы уидали, как забегали кассиуши! Что тут нового, Джексон? — Коренастая тварь вдобавок жует резинку, некую ласло-ябопную вариацию поливинилхлорида, очень вязкую, и даже пускает съемные молекулы, которые посредством Osmo-elektrische Schalterwerke [370] , разработанного «Сименсом», передают кодом чертовски нехилое подобие лакричного вкуса «Бимена» прямо роботу в крабий мозг.

— Мистер Справочная всегда отвечает на вопросы.

— И столько сочиняет, что я бы и ответы ставил под вопрос. Ходит ли тут снег? Конечно, в Счастьвилле снег идет. Если б не ходил, куча снеговиков бы обиделась!

— Помню, в Висконсине ветер задувал прямо по дорожке, словно гость, который ждет, что его пустят в дом. Снега под дверь наметает, оставляет сугробы… У вас в Счастьвилле бывает такое?

— Нашли чем удивить, — грит робот.

— А кто-нибудь пробовал открыть дверь, пока ветер этим занимается, а?

— Тыщи раз.

— Тогда, — атакует его полковник, — если дверь — нос дома, и она открыта, и-и снежно-белые кристаллы задувает с МТ-роуд огромной тучей прямо внутрь…

— Ааггхх! — вопит пластиковый робот и улепетывает в узкий переулок. Полковник остается один в буром и винно-выдержанном квартале: чередой стен, крыш, улиц прочь уносятся краски песчаника и самана, ни деревца не видать, и кто это шагает ему навстречу по Шоколадештрассе? Да это ж сам Ласло Ябоп, дожил до весьма преклонного возраста, сохранился, как «форд» 37-го года, вопреки взлетам и паденьям Мира, кои внутри Счастьвилля суть не более чем демпфированные перемены в улыбке, от широкожемчужной до тоскливо-марлевой. На д-ре Ябопе галстук-бабочка цвета некоей вялой сероватой лаванды — как раз для долгах умирающих предвечерий за окнами оранжереи, минорных lieder [371] о давно прошедших днях, жалобных фортепиано, дыма из трубки в душной гостиной, прогулок вдоль каналов пасмурными воскресеньями… и вот два человека, точно, внимательно награффиченных на этом предвечерье, и колокола из-за канала бьют свой час: эти люди пришли из далекого далека, оба толком не помнят своих странствий, у обоих тут какая-то миссия. Но обоих держали в неведеньи о роли его визави…

И тут выясняется, что электролампочка над полковничьей головой — ровно та же лампочка «Осрам», подле которой на подземной ракетной фабрике в Нордхаузене спал некогда Франц Пёклер. Статистически (так Они утверждают), каждая энно-тысячная электролампочка идеальна, все дельта-q нарощены как полагается, поэтому не стоит удивляться, что она еще тут, горит себе, не сгорает. Однако истина еще ошеломительнее. Эта лампочка бессмертна! Она тут с двадцатых годов, у нее на кончике такая старомодная стрелка, и она, лампочка эта, не так грушевидна, как ее товарки посовременней. Что за кладезь эта лампочка, ах если б она умела говорить — ну, во-обще-то говорить она умеет. Она сегодня диктует Пэдди Макгониглу его мускульные модуляции кривошипа, у них тут петля с обратной связью через Пэдди опять к генератору. Вот она,

ИСТОРИЯ БАЙРОНА,

БАШКОВИТОЙ ЛАМПОЧКИ

Байрону суждено было изготовиться «Тунгсрамом» в Будапеште. Вероятно, его бы сразу цапнул ухватистый торговец — отец Гезы Рожавёльдьи Шандор, который отвечал за всю Трансильванию и настолько уже натурализовался, что главную контору потряхивало от смутной паранойи: а вдруг он на все предприятие наведет какую-нибудь жуткую порчу, если не дать ему, чего хочет? А он был торговец и хотел, чтобы сын стал врачом, — это как раз исполнилось. Но, вероятно, случилось так, что опасливые к ведьмам ауры Будапешта в последнюю минуту передислоцировали рождение Байрона в берлинский «Осрам». Передислоцировали, да. Там Рай для Лампо-Лапочек, дружески высмеиваемый, будто кино какое, в общем — Большой Бизнес, ха, ха! Но не ведись на Их разводки, это в первую очередь бюрократия, а Рай для Лампо-Лапочек — это так, побочка. Все накладные расходы — да, из своего кармана Компания отслюнивает бабульки на квадратные лиги органди, хогсхеды розовой и голубой Лапочковой Краски «ИГ Фарбен», хандредвейты хитрых «Сименсовых» Сосок для Электролампо-Лапочек, придает младенцам форму 110-вольтового тока, не проливая ни капли мощности. Так или иначе, эта Лампочковая публика занята тем, что производит видимость мощи, силы против ночи, а реальность им до лампочки.

На самом деле Р. Л. Л. довольно убог. С бурых балок свисает паутина. Время от времени на полу возникает таракан, и все Лапочки пытаются перевернуться и на него поглядеть (будучи Лампочками, они кажутся совершенно симметричными, Шустряк, но не забывай, у них контакт на кончике цоколя) и бухтят у-гу! ааа-га! слабо тлея ошеломленному таракану, который то сидит, парализованный и давибельный на голых половицах, то мечется, вновь переживая ужас внезапного прилива тока из ниоткуда, а сверху — блистающая, всевидящая Лампочка. В невинности своей Лампо-Лапочки ни шиша не соображают в тараканьей абреакции: тараканий страх ощущаю т, но не знают, что это. Они просто хотят с ним дружить. Он интересный и хорошо шевелится. Все стоят на ушах, кроме Байрона, который считает остальных Лампо-Лапочек фалалеями. Он неустанно ведет борьбу за то, чтобы обратить их мысли к чему-нибудь осмысленному. Привет вам, Лапочки, я Байрон, Башковитая Лампочка! И вот вам песенка, звучит так…

Пора-о Ла-почки На-ка-ла, заси-ять,

Хватит-вам водобо-ять —

Ся, купно свиснув с бимсов, аки гроздья одержимцев,

Приидет царст-во тара-кашек,

В коем с не-сравнен-ным ражем

Можно, зависнув ввы-соке на неприступ-ном потолке,

Озирать круглые сутки, как жи-вут прусаки-ма-лютки.

Они станут любить вас вполне беспечально,

Пока кто-нибудь не повернет выключатель!

Сиятельные Лапочки, свет будуще-го в вас,

И я сейчас даю наказ:

Идем со мной в великий поход,

Запевайте, Лапочки, боль-шой-па-рад-нас-ждет!

Беда Байрона в том, что он стар — древняя душа, заточенная в светлице Башковитой Лампо-Лапочки. Он ненавидит это обиталище всеми фибрами — лежать на спине и ждать, пока тебя произведут, даже послушать нечего, в динамиках один чарльстон, да время от времени обращение к Нации, что за организация такая? Байрону хочется выбраться отсюда и делом заняться — нечего и говорить, у него на нервной почве всякие хвори вылезли: Лампо-Лапочковая Опрелость — что-то вроде коррозии на резьбе цоколя, Лампо-Лапочковые Колики — сильный спазм высокого сопротивления где-то в глубине витков вольфрамового провода, Лампо-Лапочковое Гиперпноэ, при котором он ощущает, будто вакуум его нарушен, хотя органических оснований для такого подозрения нет…