Любовь, вне игры. История одного политического самоубийства - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Хакамада

С благодарностью Тонино Гуэрре и Антону Ланге

Все имена, персонажи, события являются художественным вымыслом автора и не имеют отношения к реальной действительности

У меня нет принципов.

У меня есть только нервы.

Рюноскэ Акутагава

Мобильный телефон – лучшее изобретение человечества. Так полагает большинство. Этот маленький атрибут двадцать первого века прочно обосновался в карманах бизнесменов, сумочках домохозяек и портфелях детей. Он хранит в своей памяти номера всех людей, с которыми мы встречались в последние годы. Тех, с кем общаемся каждый день, и тех, кому не позвоним уже никогда.

Мы больше не отключаем мобильник ночью и в выходные. Находясь «вне зоны доступа», включаем автоответчик. Живем, в любую секунду ожидая вызова. Нам кажется, так мы держим жизнь под контролем. И редко задумываемся над тем, что маленький аппарат – орудие управления нами.

Честолюбие и желание любой ценой оставаться в мейнстриме удовлетворяются частотой звонков. Мы боимся тишины и длинных пауз. Мы ненавидим мобильник, если он подолгу молчит. Теряемся, когда он ломается или находится «вне связи». И нет сил самому по доброй воле остановить время.

Мой страх свободен и обнаруживает мою свободу.

Ж.-П. Сартр. Бытие и ничто

Телефон звонил.

Упрямо, настойчиво, с досадой.

Чуждый миру безмятежных дач, он бесцеремонно ворвался в мерное течение загородного утра. Игнорируя раздраженный лай собак, требовал принять вызов.

Телефон звонил.

Еще вчера его хозяйке казалось: если уехать на дачу, хоть ненадолго вырваться из воронки будней – станет пусть не спокойно, но все же легче. Не получилось. Вроде все хорошо: вместе на даче, а покоя нет, и опять всплывает прошлая боль, и ничего не помогает.

Телефон звонил.

Женщина сосредоточенно разглядывала последний цветок, пробившийся сквозь желтые листья, явно не слыша звонка. Все ее существо пыталось впитать в себя любимый запах поздней осени – сырого дерева, травы и дождя. Хотелось забыться в осенней усталости природы и – устать вместе с ней.

Наконец телефон умолк. В доме распахнулось окно.

– Мария!

Взволнованный окрик заставил поднять голову. По-осеннему красивая женщина удивленно посмотрела на мужа. Сергей споткнулся об этот отрешенный взгляд. На мгновение растерялся от некстати нахлынувшей нежности, смутился и уже тише добавил:

– Кремль, спецсвязь…

Пока шла от беседки до крыльца – всего лишь десять шагов, – четко осознала: новость будет отвратительной. Сердце зашлось в бешеном ритме. Стремительно поднявшись по лестнице, Мария распахнула дверь кабинета. С надеждой посмотрела на телефон – может, просто рабочая ситуация?

Взяла трубку:

– Да.

В дверях замер Сергей. Не отрываясь, следил за ее по-мальчишески угловатой фигурой, за меняющимся выражением лица. От него не ускользнули ни дрогнувшие плечи, ни решительно сжавшиеся губы.

– Понятно, ясно, хорошо. До свидания… – попрощалась она и медленно, как будто кто-то включил другую скорость жизни, очень медленно положила трубку на аппарат и застыла.

«Опять оказалась права. Новость действительно отвратная. Больше того – катастрофа. Причем такого масштаба, что коснется всех. Абсолютно всех…»

Голос мужа вырвал ее из оцепенения:

– Плохие новости?

Мария отвела взгляд и с досадой отметила: скрывать будет трудно – уж больно хорошо они чувствуют друг друга.

– Надо ехать… Извини. Вызывают. Срочно.

– Ольгу поцелуешь? – Он вдруг переключился. Словно понял без слов, в одну секунду, что лучше лишних вопросов не задавать.

– Нет. Не хочу будить. Опять расстроится, что уезжаю.

Ответила слишком поспешно, но была уверена – так и надо. Сейчас нельзя видеть тех, кого любишь больше жизни.

Сергей поцеловал ее в щеку, только попросил, как просил всегда, слегка отстраненно:

– Будь на связи, ладно?

В машине она закурила. Закрыла глаза. Так легче вспоминать и думать: когда все началось? Когда она, Мария Гордеева, вдруг проскочила на скоростном шоссе своей жизни последний поворот, за которым уже не будет возврата?

Сигарета обожгла пальцы. Вздрогнув от боли, Мария очнулась. В стекла забил равнодушный, как небо, дождь. Реверс несбыточен. Отснятые кадры лежат в архиве прожитой жизни. А значит, кино будет длиться, пока не закончится отмеренная кем-то пленка. И хоть замысел сценариста – невнятен, в ее, Марии, власти попробовать сыграть свой финал.

А почему бы и нет?! Почему бы не стать режиссером?

Итак, сценарий – в сторону. Все будет по-другому. Поехали. Снимаем капли. Крупным планом выхватываем одну… Как она падает на стекло. И – это важно – щетка уничтожает каплю. Сквозь мерную работу дворников выхватываем лицо героини… Камера-два. Мотор… Автомобиль тихо съехал с гравия на блестящий асфальт, выждал мгновение и рванул по направлению к городу.

Здание парламента неприятно поразило Марию своим абсолютным спокойствием. Впрочем, что с ним должно произойти? Какие вообще события могли бы потрясти бывшее Министерство экономики, стоящее здесь со сталинских времен, чуждое сострадания и хотя бы налета современности? В таких местах всегда теряешься – в пространстве и времени. Повсюду – истертые бесчисленными спинами стены. До трещин высиженная кожа кресел. У входа – сотрудник ФСО, сверлящий взглядом до дна твоей совести: не ты ли в далеком детстве без спросу съела банку варенья? Не мир, а фантом, рожденный исторической памятью. Навсегда застывшее, законсервированное для потомков безвкусное желе нетленной бюрократии.

Один поворот бронзовой массивной ручки переносит тело не только в другую эпоху – в другой мир, где суета и стремительный бег – всего лишь желание остаться на месте. Здесь самая нелепая фраза произносится с осознанием своей значимости. Здесь верят лести, улыбаются врагам, аплодируют пошлости. Мир кукол и кукловодов. А главное – уверенности, что дешевый спектакль и есть реальная жизнь. Зазеркалье…

«Когда не знаешь, что говорить, говори по-французски. Когда идешь, носки ставь врозь. И помни, кто ты такая!» – Черная Королева из сказки Льюиса Кэрролла мелькнула и тут же растворилась в воздухе. Мария последовала ее совету. Распрямив плечи, уверенным шагом прошла мимо прапорщика.